Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
– Они поставили на баке таран. Толстый все же умеет поймать врасплох, ты не думаешь? – Альтсин махнул рукою и бросил свернутый плащ в ближайшую корзину с огнем. Сыпанули искры, огонь окрасился глубоким пурпуром.
Внезапное сужение зрачков, дрожание ладони, стискивающей рукоять, и почти незаметный перенос тяжести тела вперед. А потом меч, чертящий в воздухе размашистый полукруг и направляющийся прямо к его голове. И рука вора, идущая навстречу клинку.
Он поймал острие правой рукой примерно на середине, сталь приклеилась к ладони, клинок поцеловал ее мягко, безболезненно, вторая ладонь выстрелила вперед и перехватила меч пониже, прямо у эфеса. Он дернул вверх, вырвал оружие из рук пойманного врасплох Праведного, приподнялся на цыпочки и сверху, словно был рыбаком, что охотится гарпуном, ударил его прямо в лицо навершием меча.
Нос сломался, превратившись в кровавую лепешку, губы взорвались. Дворянчик схватился за лицо, крик превратился в хрип и стих за сломанными зубами. Альтсин подбросил меч вверх, плавно, словно тренировался с рождения, перехватил его в воздухе и крутанул восьмерку. Клинок не танцевал вокруг него. Клинок и был – им, частью тела, куском воли, души, единством. Он взглянул на стонущего юношу. Окружавшая того аура больше не выглядела пугающе, исчезло ощущение обессиливающей Мощи. Ночью свеча может сойти за солнце, но днем…
Нужно убить его медленно… отрубить ладони… потом стопы… кастрировать… вырезать глаза и язык… сорвать несколько полос кожи…
А потом оставить – пусть его найдут. Пусть боятся.
Он облизнул губы, ощущая солено-железистый привкус. Что-то липкое и горячее потекло по щекам.
Выпад и укол, парень все еще держал руки у лица, но хрипел, пытаясь выкричать из себя боль, острие ударило над солнечным сплетением, пробило кожаную куртку, рассекло сердце и вышло из спины.
Нет. Если убиваешь, то делай это быстро.
У него в голове словно столкнулись два морских дромона.
А может, это был треск выламываемых ворот и рык сотен людей Цетрона, штурмующих склад?
Альтсин отпустил рукоять, и они упали оба – он и мертвый дворянчик.
* * *Шум моря, легкое колыхание волн, скрип весел. Ночь. Он был на барже, что значило: Толстый не оставил его на складе.
– Ты очнулся.
Голос доходил сверху. Потом кто-то тяжело уселся рядом с ним. Цетрон.
– Очнулся. Как глаз?
– Неплохо, – после их последней встречи Цетрон носил мощный синяк под левым глазом. – Сто ударов сердца. Может, меньше. Столько это заняло времени. Как мы и планировали, сынок. И я не потерял ни одного человека, они оказались слишком растерянными, чтобы отреагировать. У рыбы уже нет головы.
– А где голова?
Вор поднял руку и осторожно ощупал лицо. Усы и бороду его покрывала полузасохшая кровь, на щеках и вокруг глаз твердая скорлупа крошилась под пальцами.
– Поплыл к Близнецам с камнем на ногах. И морда у тебя такая, словно ты сунул ее в кадку для кровянки. Мы едва тебя нашли. Должно быть, ты получил каким-то заклинанием.
Альтсин осторожно вдохнул. Его суставы болели, ныли ребра, что-то кололо в левом боку. Казалось, что он постарел лет на двадцать.
«Это пройдет, – вынырнула из глубин сознания спокойная уверенность. – Ребра заживут у тебя за пару дней, а с остальным все пойдет и того быстрее. Завтра боль станет лишь эхом, а послезавтра – сном. Да, ты получил заклинанием. Таким, что позволило тебе поймать клинок полуторника голой рукою. Таким, из-за которого тебе хочется обдирать кожу с людей живьем, а сам ты истекаешь кровью из глаз, ноздрей и ушей, будто взорвался твой мозг. Это была Сила в тебе. Вместе с демоном».
– Хорошая придумка с тем плащом, а то мы искали бы вас до сих пор.
Верно. Отчаявшиеся люди делают отчаянные вещи, а он ни мгновения не сомневался, что предложение Хундера стоит не больше червя, извивающегося на крючке. Воспользуйся им – и ты труп.
Было еще дело Толстого. Вор вернулся в порт, вошел в жилище Цетрона и в ответ на приветствие дал ему в зубы. Старый сукин сын был в своем праве, за смерть Керлана он мог выдать его людям Григхаса, но хорошо бы предупредить, чтоб Альтсин оставался настороже. С другой стороны, кому еще он мог бы довериться в этой ситуации? Потому он показал Толстому бутылочку с ядом и изложил предложение анвалара. А тот ответил своим: быстрая атака со стороны моря, убийство Григхаса и отступление. План был простым и отчаянным: вместо многомесячной войны между гильдиями с тенью графа за спиною – молниеносный удар, отрубающий рыбе голову, как говаривали в порту. Без Григхаса его люди были лишь бандой головорезов, лишенных предводительства и, что важнее, мотива для сражения. Лига Шапки потеряла анвалара, но никто не сомневался, что это – ненадолго.
Единственной вещью, которая удерживала раньше Цетрона, был факт, что Григхас посадил своих людей в несколько складов и никто не знал, где он находится на самом деле.
Альтсин тогда вышел от Толстого, погулял по порту, выпил несколько кружек пива, съел хороший обед и вернулся с собственным планом. Сказал, что пойдет к Григхасу в красном, заметном за милю, плаще, чтобы люди Цетрона, наблюдая за ними с безопасного расстояния, могли сразу понять, в какой склад его поведут. А для верности он вошьет в подкладку несколько мешочков с алхимическим порошком, который, горя, меняет цвет пламени. Такой используют для ночных сигналов между кораблями на море. Если ему удастся, то внутри склада он подожжет плащ и так пометит место своего присутствия. Благодаря этому люди Цетрона, выломав ворота, с легкостью нашли Альтсина в большом доме.
А вместе с ним – Григхаса.
Совершенный план. Имперским Крысам стоило бы у него поучиться.
Потом он назвал свою цену.
Пятьсот имперских.
За такую сумму он найдет людей, которые вырвут демона из его головы.
Отчаявшиеся люди должны пользоваться каждым предоставляющимся шансом.
Толстый как раз говорил ему что-то о том, чтобы Альтсин оставался рядом с ним и наводил порядок. У каждого есть собственная мечта.
– Мои деньги? – Альтсин оборвал его, подняв ладонь.
– Получишь. Как мы и условились.
– Хорошо. У тебя на этой лохани найдется миска с водой?
– Что-нибудь отыщем.
– Принеси ее мне. Хочу умыться. Потом высадишь меня на берегу. А когда пришлешь мне золото, то оставишь меня в покое. Это не моя война, Цет, не мое дело.
Он прикрыл глаза. Тишина, что установилась в его голове, была чрезвычайно красноречива. Толстый молчал всю оставшуюся дорогу, только смотрел, как Альтсин смывает кровь с лица, как собирает свои вещи и готовится сойти на берег. Барка, влекомая пятьюдесятью веслами, быстро добралась до главного порта.
Альтсин соскочил на темный берег и повернулся к бывшему патрону.
– Я ни к чему тебя не сумею принудить. – Голос Цетрона прозвучал спокойно и равнодушно.
– Нет. Не сумеешь. Ты никогда этого и не делал. Ты призывал, чтобы люди шли за тобой сами, а не чтобы их тянули на вожжах. Ты будешь хорошим анваларом. И, Цетрон…
– Что?
– Я тоже люблю этот город. Знаешь… если я стану странно себя вести… если услышишь, что я делаю вещи, которых не должен… которых я бы никогда не совершил… Пришли за мной людей. Хороших людей. Лучших, какие найдутся. Не жалей золота.
Он скрылся в тени раньше, чем Толстый успел ответить.
Река воспоминаний
Процессия тянулась в бесконечность. Молчаливая, серьезная толпа заблокировала улицу по всей ширине и шаг за шагом продвигалась теперь в сторону святыни. А ведь миновал уже час с того мига, как Меч пронесли под его окном. Он не помнил, чтобы когда-либо это так выглядело. Конечно, и шесть лет назад на Дороге Жертвенности собирались тысячи людей, но никогда столько. И никогда процессия не выглядела такой… смертельно серьезной. Почти чувствовалось собирающееся в толпе напряжение.
Альтсин отвернулся от окна и шагнул к кровати. Настоящей, с балдахином, атласными простынями и периной, которая стоила побольше, чем месячный заработок капитана крупной галеры. Толстый сдержал слово, в подземном хранилище дома сберегалось несколько сотен серебряных оргов, часть платы за голову Григхаса. Пятьдесят имперских он обменял на серебро чуть ли не сразу же, поскольку только дурак трясет деньгами без необходимости. Остальные четыреста пятьдесят имперских золотых оргов он разместил в трех разных банках, каждый раз под другим именем. Он играл, снова играл роль, которая должна была дать ему шанс выжить в ближайшие месяцы. Альтсин Авендех – преступник, наемный стилет, странствующий писарь или моряк – не прожил бы и несколько дней с пятью сотнями имперских. Но Дамьер-хид-Мавеэ, представитель купеческой гильдии из северного Хенвера, заинтересованный в торговле древесиной в Понкее-Лаа, имел уже побольше шансов.
Лучше всего прятаться на виду.
Вор вытянулся в постели, закинув руки за голову, и принялся рассматривать танцующих на балдахине дельфинов. Потом послал им кислую усмешку. Проблемы – вот что он думал об этом. Пусть бы и медленно ввергающие его в безумие кошмары средь бела дня, но не более чем проблемы. Нечто вроде стыдной болезни, полученной после визита к дешевой девке. Достало и того, что демон месяц не давал о себе знать, хватило тридцати спокойно проведенных ночей и тридцати дней без следа видений – а он уже начал считать, что просто пал жертвой обычной усталости, затмения разума, которое, собственно, миновало под воздействием пережитого в Варнице. Может, то кровотечение из ушей и носа убрало лишнее давление крови с мозга и он вылечился? Может, нет нужды искать помощи у чародеев или жрецов?
