Вячеслав Вигриян - Перемещенный
— Помолчи, — заметив, что Улуша беспокойно заерзала на своем месте, Степан заботливо укрыл ее обносками, в которые превратилась его рубаха. О самом себе подумалось с осуждением: дурак, как есть дурак. Что ему помешало сегодня одежонкой разжиться? Трупам-то она без надобности. Ничего, в следующий раз он исправит эту оплошность. Долой брезгливость, долой дурацкое чувство такта. Все долой, что мешает ему облачиться в нормальную человеческую одежду.
— Загуня, давай так. Дело свое мы сделаем: расправимся с аэродромами. А дальше я и сам собирался примкнуть к кому-то наподобие Клекрия. Командовать отрядом для меня — головная боль. Да и не создан я для этого. Десятком — самое то. А еще лучше — как ты хочу. Чтоб взятки с меня были гладки, а языком чесать мог, сколько вздумается.
— Обиделся?
— Устал просто.
— Про аэродромы ты прав, — Осип пришел к нему на выручку. — Огненные птицы — вот кто легко сможет остановить Клекрия, оружие сиртей против них бессильно. Верно я говорю?
— Верно. Обнаружить, где Клекрий прячет свое войско — вопрос времени. Рано или поздно это обязательно произойдет. Огненные птицы легко смогут уничтожить его с воздуха, невзирая ни на количество воинов, ни на их бойцовские качества. Иначе говоря: обречен твой Клекрий, если мы ему не поможем.
— Ладно уж, не серчай. Пойдем мы, пожалуй. Наговорили тебе тут лишнего…
— Идите уже, — Степан проводил глазами и укоризненно качающего головой Осипа, до крайности недовольного выпадами своего дружка, и самого Загуню, которого их полуссора-полуделовой разговор казалось вовсе не тронули. Уходил как всегда с улыбкой во весь рот да шальными глазами школьника-переростка, которому не терпится вытворить какую-нибудь очередную пакость. Вот ведь человек! Именно про таких в народе и говорят: шило в заднице. Причем в данном, конкретном случае, смело можно утверждать, что шило в заднице у Загуни наверняка не одно: три штуки как минимум.
По примеру Загуни посидел какое-то время у костра, грея над ним руки. Мыслей никаких не было, голова пуста, как барабан, по которому самое время колотить палкой. Так и заснул: в опасной близости от костра, сложив босые ноги на живот усердно похрапывающей Варвары.
ГЛАВА 14
Если сравнить первый увиденный Степаном аэродром, с которого они с Улушей угнали «Барона фон Рихтгофена» с тем, который находился сейчас перед его глазами, то первый позорно проигрывал с разгромным счетом в пять ноль. Откуда такие сногсшибательные цифры? Все просто: именно в пять раз по скромным прикидкам Степана данный аэродром был больше предыдущего.
В пять раз…. Долина, принявшая его в свое лоно, выглядела настолько сюрреалистично, что мороз по коже пробирал. Муравейник, человеческий муравейник. Бесконечные ряды ангаров по всем четырем сторонам, причальные мачты, которым нет числа, вокруг мачт деловито снуют заправщики с транспортными фургонами. Ни деревца, ни куста, ни метра голой земли — все затянуто гладкой, как стекло, матово поблескивающей скорлупой. Многоголосый гул, скрежет, откуда-то слышатся удары молота о наковальню, в этот гам с назойливой периодичностью вплетаются паровозные гудки, треск лопастей двигателей взлетающих и заходящих на посадку дирижаблей, вой сирен.
Степан поднял бинокль выше и невольно залюбовался открывшимся перед ним величественным зрелищем. Воздушные боевые машины Империи были воистину великолепны. Их гигантские сигарообразные силуэты поражали плавностью линий, создавая ощущение какой-то стремительности, целостной художественной завершенности. Гипнотизировали, притягивали, лишали способности мыслить здраво, требовали забыть ради чего он здесь, кто он, одновременно с этим подавляя волю, заставляя чувствовать себя жалким, никчемным муравьем, ничтожеством в окружении сказочных небесных гигантов.
— Дай мне! — Коржич силком выдернул бинокль из его ослабевших рук и замер, издав тихий возглас безмерного удивления.
Степан хмыкнул. Еще бы: староста в отличие от него видел подобное зрелище первый раз в своей жизни. Наверняка оно теперь запечатлеется в его памяти навсегда, в мельчайших подробностях. Исковеркает, изменит душу, сломает его внутренний стержень или наоборот — сделает сиртя сильнее.
— Степан, пора.
Только сейчас он заметил, что Улуша в который раз требовательно дергает его за рукав. Действительно, пора. Отряд давным-давно поделен на четыре равные части, с каждым из воинов проведен отдельный инструктаж с тщательным пояснением, что именно, кому и в какой промежуток времени следует делать.
— Начинаем. — теперь уже Степан отобрал у Коржича бинокль и, подождав некоторое время, пока староста придет в себя, повел свою часть отряда на заранее выбранную позицию.
Охрана у этого аэродрома, как ни странно, была. Немногочисленная, человек полтораста. Для территории такой величины — капля в море. Тем не менее, наличие ее следует непременно учитывать — получить шальную пулю при такой пустяковой операции по меньшей мере глупо.
Позиция Степана находилась совсем неподалеку от железнодорожных путей. Ее он выбрал сам, взвесив все «за» и «против». В первую очередь прельщали его непрестанно снующие по ним составы, груженые по большей части либо баками с водородом, либо напалмовыми бомбами. Еще один несомненный плюс — достаточно громкий шум, создаваемый при движении подобного состава. Паровозы Империи случай особый, нет в них ничего такого, что способно пленить его избалованное воображение. Шум, грохот, скрежет, чад, да не простой чад, а такой, что ни видно ни зги на добрую пару десятков метров. И пускай легкие раздирает давящий кашель, а глаза забиваются угольной крошкой — это ничего, это мы переживем. Нам бы подобраться поближе, дело свое сделать, а там, глядишь, может и ноги повезет унести, когда разверзнется в этой долине самый настоящий Ад, и сатана собственноручно примется с энтузиазмом собирать в свои закрома пропащие имперские души.
Обошел напоследок позиции своих воинов, придирчиво проверяя, все ли его нравоучения восприняты правильно. Побрюзжал немного на Осипа — просто так, скорее для самоуспокоения нежели по надобности. В порядке все вроде. Место выбрано правильно, вверенная ему часть отряда надежно укрыта за высоким земляным горбом, до края аэродрома расстояние около полутора километров. Вполне достаточное, по его мнению, для того, чтобы предохранять его людей от разлета осколков. Где заняли позиции остальные три четверти отряда, он со своего места видеть не мог, зато отчетливо представлял себе это. В последнее время Степан научился доверять сиртям во всем. Знал: любые приказы, любые указания, казавшиеся на первый взгляд абсолютно бредовыми, выполнены ими будут без малейших раздумий и лишних проволочек. Вот оно, одно из наиважнейших качеств истинного воина: не думай своей головой, выполняй в точности то, что приказывает тебе твое прямое начальство, ИБО ОНО ЗА ТЕБЯ УЖЕ ПОДУМАЛО.
Окончательно успокоенный, Степан начал, наконец, движение к своей основной позиции. Используя неровности почвы, буйные травы да изогнутые, искореженные стволы деревьев с листвой, покрытой толстым слоем угольной пыли в качестве прикрытия, он медленно, но верно, пробирался вперед — туда, где зазывно поблескивали рельсы железной дороги. Четыреста восемьдесят метров прополз без труда, далее же местность была более открытой. Оставшееся расстояние он преодолевал с удвоенной осторожностью, тщательно выверяя каждое свое движение. Весьма ощутимо помогало то, что путь свой он предварительно рассчитал заранее, проведя с биноклем всю вторую половину дня и часть утра.
Когда до цели оставалось порядка восемнадцати метров, Степан замер на месте, скукожился, втянул голову в плечи, стараясь казаться как можно меньше, словно это могло ему помочь. Далее пространство было совершенно открытым, имперцы не поленились даже траву выкосить. Чтож, осталось только дождаться очередного поезда. Ни обходчиков, ни патрулей не видно. Степан перевел взгляд влево — там начинался уже непосредственно сам аэродром. Все четыре железнодорожных колеи втягивались в него, минуя высоченные ангары по обеим сторонам. О том, что скрывалось в ангарах, оставалось только догадываться. Впрочем, наверняка там склады и ничего более. Надо же куда-то разгружать содержимое вагонов?
А вот и сам поезд. По третьей колее идет, зараза, а это значит, что придется преодолевать лишние метры по абсолютно открытой местности. Чуть помешкав, Степан вытащил из-за пазухи тот предмет, ради которого он, собственно говоря, и проделал весь этот нелегкий путь: связку из четырех гранат с самодельным запалом. Еще раз мысленно прикинул, на какое расстояние у него будет возможность отойти за девять минут, именно на такую задержку запал был рассчитан.
Состав же тем временем подошел совсем близко. Молясь, чтобы в товарных вагонах оказалось нечто умопомрачительно взрывоопасное, Степан сорвался с места и пулей понесся вперед. В считанные мгновения преодолел разделяющее его с паровозом расстояние и, нажав на кнопку активации, запустил свое устройство аккурат в головной вагон через верх. Крыши у вагона, естественно, не было, слышно было как связка гранат гулко ударилась обо что-то металлическое.
