Джо Аберкромби - Полукороль
— Чего? — спросила Мать Скаер. — Прекратите его блеянье.
Пинок в живот выбил из него дух. Они заставили его дохромать до старого пня, и пока один держал его, другой притащил из кузницы раскаленный добела штифт и вставил клещами в ошейник. Удар молотком по штифту должен был его расплющить, но он промазал, ударив по касательной, и искры с раскаленного железа отлетели Ярви в шею.
Он никогда прежде не чувствовал такой боли. Завизжал, как кипящий чайник, зарыдал, заплакал и скорчился на колоде. Тогда один из них схватил его за рубаху и бросил его в вонючую лужу, так что железо зашипело, остывая.
— Одним поваренком меньше. — Лицо Матери Скаер было бледным, как молоко, и гладким, как мрамор, а ее глаза голубыми, как зимнее небо, и в них совсем не было жалости. — Одним рабом больше.
Часть II
9. Самые дешевые предложения
Ярви сидел на корточках в вонючей темноте, трогая пальцами ожог на шее и свежие царапины на грубо побритой голове. Днем он потел, а ночью дрожал, слушая стоны, хныканья и безответные молитвы на дюжине языков из надорванных глоток человеческих отбросов вокруг. И из его глотки они звучали громче всего.
Лучшие товары содержались наверху, в чистоте и хорошо накормленные. Их, в отполированных невольничьих ошейниках, выстраивали вдоль улицы, где их могли купить. Менее сильных, умелых или красивых приковывали цепями к перилам в задней части магазина и били до тех пор, пока они не начинали улыбаться покупателям. А здесь, в темноте и грязи, держали старых, больных и калек, и они дрались за отбросы, как свиньи.
Здесь, на раскинувшемся рынке рабов Вульсгарда, столицы Ванстерланда, у каждого была цена, и на тех, кто не может принести доход, деньги не тратили. Простой баланс доходов и расходов, никаких сантиментов.
Здесь можно было узнать, чего ты на самом деле стоишь, и Ярви узнал то, что давно подозревал.
Он не стоил почти ничего.
В начале его мысли крутились вокруг планов, стратегий и фантазий о мести. Его терзали мысли о миллионах вещей, которые он мог сделать иначе. Но сейчас он не мог изменить ни одну из них. Кто поверит, если он закричит, что он законный король Гетланда? Он сам себе едва верил. А даже если он сможет их убедить, что тогда? Их работа продавать людей. Они назначат за него выкуп. Улыбнется ли король Одем, вернув пропавшего племянника под свою чуткую опеку? Несомненно. Улыбкой спокойной и ровной, как свежевыпавший снег.
Так что Ярви сидел на корточках в этой невыносимой грязи и удивлялся, к чему человек может привыкнуть.
На второй день он почти не замечал вони.
На третий он с благодарностью прижимался к своим забытым богами соседям, чтобы согреться холодной ночью.
На четвертый он рылся в грязи так же жадно, как и остальные, когда во время кормежки им бросали помои.
На пятый он с трудом мог вспомнить лица тех, кого знал лучше всего. Его мать и Мать Гандринг спутались, вероломный дядя и мертвый отец слились в одно, Хурика больше было не отличить от Кеймдала, а от Исриун в памяти остался лишь призрак.
Удивительно, как быстро человек может превратиться в животное. Или полукороль в полуживотное. Наверное, даже те, кого мы возносим выше всех, никогда не поднимаются слишком высоко над грязью.
На седьмой день в этом рукотворном аду, спустя немного времени после заката, когда крики торговца доспехами мертвецов в здании напротив стали сменяться криками морских птиц, Ярви услышал голос снаружи.
— Нам нужны мужчины, которых капитан сможет посадить на весла, — голос был глубокий и ровный. Голос мужчины, который привык к прямым разговорам и понятным сделкам.
— Девять пар рук. — Этот голос был мягче и нежнее, чем первый. — От качки на наших скамьях образовались прорехи.
— Конечно, друзья мои! — раздался скользкий и липкий, как теплый мед, голос владельца магазина — нынче владельца Ярви. — Узрите Намева из шендов, чемпиона среди его людей, захваченного в битве! Видите, как он стоит? Взгляните на его плечи. Он один может толкать ваш корабль. Лучшего качества вам не найти…
Первый клиент фыркнул.
— За качеством мы были бы на другом конце улицы.
— Вы же не смазываете ось самым лучшим маслом, — донесся второй голос.
Наверху послышались шаги, вниз посыпалась пыль, и над головой Ярви в щелях между досками зашевелились тени. Рабы вокруг него застыли, затаив дыхание, чтобы слушать. До них доносился приглушенный голос владельца магазина. Меда в его голосе теперь было немного меньше.
— Вот шесть инглингов. Они слабо говорят на нашем языке, но кнут понимают хорошо. Замечательный выбор для тяжелой работы, и цена отличная …
— Хорошим жиром ось тоже смазывать не будешь, — сказал второй голос.
— Покажи нам деготь и свиной жир, торговец плотью, — проворчал первый.
Ржавые петли заскрежетали, и открылась дверь наверх. Рабы, съежившись, инстинктивно сбились в кучку на свету, и Ярви с ними. Возможно, он был новичком в рабстве, но в съеживании у него опыта было предостаточно. Щедро рассыпая проклятия и удары палкой, работорговец выстроил их в качающуюся, тяжело дышащую шеренгу. Цепи выстукивали жалкую музыку.
— Ту руку убери с глаз долой, — прошипел он, и Ярви засунул ее в лохмотья рукава. Он хотел лишь, чтобы его купили и забрали из этого вонючего ада под взоры Матери Солнца.
По ступенькам спускались два покупателя. Первый был лысый и дородный. На его клепаном ремне висел скрученный хлыст, и то, как он смотрел из-под хмурых бровей, показывало, что с ним шутки плохи. Второй был намного моложе, высокий, тощий и симпатичный, с редкой порослью бородки и горько искривленными тонкими губами. Ярви заметил на его шее блеск ошейника. Значит, тоже раб, хотя, судя по одежде, привилегированный.
Работорговец поклонился и указал палкой на шеренгу рабов.
— Самые дешевые. — Он и не подумал добавить меду. Красивые слова здесь звучали бы абсурдно.
— Весьма жалкие существа, — сказал раб. Его нос сморщился от зловония.
Его коренастого компаньона это не отпугнуло. Мускулистой рукой он толкнул раба в толпу и тихо сказал ему по-халински:
— Нам нужны гребцы, а не короли. — На этом языке говорили в Сагенмарке и на островах, но Ярви учился на министра и знал большинство языков, на которых говорили вокруг Расшатанного моря.
— Капитан не дура, Тригг, — сказал симпатичный раб, нервно теребя ошейник. — А если она поймет, что мы ее дурачим?
— Скажем, это было лучшее из того, что предлагали. — Тригг спокойно осматривал унылое собрание. — А потом дашь ей еще бутылку, и она обо всем забудет. Или, Анкран, серебро тебе не нужно?
— Ты же знаешь, что нужно. — Анкран стряхнул руку Тригга, а его рот еще больше скривился от отвращения. Он стал вытаскивать рабов из шеренги, едва удосуживаясь на них взглянуть. — Этот… этот… этот… — Его рука замерла напротив Ярви, начала проноситься мимо…
— Я могу грести, господин. — Это была самая большая ложь из тех, что Ярви говорил в своей жизни. — Я был учеником рыбака.
В конце концов, Анкран выбрал девятерых. Среди них были слепой тровен, которого отец продал вместо коровы, старый островитянин со скрюченной спиной и хромой ванстер, который с трудом сдерживал кашель до того, как за него заплатили.
О, и Ярви, законный король Гетланда.
После изнурительных споров о цене Тригг и Анкран, в конце концов, достигли понимания с работорговцем. Сверкающая серебряная струйка перетекла в руки торговца, еще немного назад в кошелек, большая доля была поделена по карманам покупателей и, насколько понял Ярви, таким образом, украдена у их капитана.
По его расчетам, его продали дешевле, чем стоит хороший баран.
Он не жаловался на цену.
10. Одна семья
«Южный Ветер» стоял в доке, накренившись, и был похож на что угодно, кроме теплого ветра.
В сравнении с быстрыми стройными кораблями Гетланда, это был неуклюжий монстр с жирной талией, низко сидящий в воде. Его гниловатые борта покрывали зеленые водоросли и прилипалы. На нем были две коренастые мачты, пара дюжин весел по каждому борту и надстройки с узкими окнами на носу и корме.
— Добро пожаловать домой, — сказал Тригг, проталкивая Ярви к трапу между парой хмурых охранников.
На юте сидела молодая темнокожая женщина и качала ногой, глядя, как мимо шаркают новые рабы.
— Это лучшее, что вы смогли найти? — спросила она с легким акцентом и легко спрыгнула вниз. На ней тоже был невольничий ошейник, только сделанный из скрученной проволоки. Свободную легкую цепь она частично намотала на руку, словно это было украшение, которое она сама решила поносить. Значит, еще более привилегированная рабыня, чем Анкран.
Она посмотрела в рот кашляющему ванстеру и цокнула языком. Ткнула в горб шенду и с отвращением надула щеки.
