Антон Орлов - Западня для ведьмы
Нинодия тактично обронила, что некоторые сбережения у нее имеются, и на жизнь им с Талинсой, хвала богам, хватает. Брогвер, вначале насторожившийся, после этого подобрел и даже расщедрился на подарки.
Порой он приглашал девушку погостить в своем абенгартском особняке или в поместье за городом. Когда с Нинодией, когда без нее, но той многого и не требовалось: главной шпионкой была юная Змейка.
Той на самом деле было не четырнадцать лет, а семнадцать. И звали ее не Талинса Булонг, а Хеледика, дочь Сейвелики, дочери Данры. Совершенно верно, носить такое имя может только песчаная ведьма из пустыни Олосохар. Впрочем, в Аленде ее знали как Хеледику Орвехт, под фамилией ее опекуна.
Настоящая Талинса умерла в ларвезийской деревне в двухлетнем возрасте, и ее закопали на кладбище за часовней Кадаха Радетеля, но Нинодия никогда о том не распространялась, и блеф удался.
Песчаных ведьм с другими девушками не спутаешь. Глаза у них чаще всего по-кошачьи круглые с приподнятыми к вискам уголками – у Хеледики были именно такие, – а радужка желтовато-дымчатая, сияющая, словно ярко освещенный песок. Кожа светлее, чем у смуглых сурийцев, населяющих оазисы и окраины великой пустыни Олосохар, однако солнце никогда не сможет обжечь ее до красноты. Их волосы лунно-песочных оттенков необыкновенно густы и напоминают шелк. В их жилах течет толика волшебной крови песчанниц – прекрасных русалок пустыни, которые заманивают людей на погибель, танцуя на барханах в зыбком золотистом мареве.
Нечего было и думать о том, чтобы выдать это экзотически прелестное существо за родную дочь Нинодии Булонг. Тем более что овдейская разведка тоже не дремала, и там наверняка знали о том, что маг Светлейшей Ложи Суно Орвехт три года назад привез в Аленду олосохарскую ведьму-изгнанницу, которую тогда же определили в школу для одаренных девиц при Магической Академии.
В этой школе ведьм обучали всяким полезным премудростям, в то время как магички учились в Академии – специфика волшебства у них разная, и подход требуется разный. Для ведьм существовали ограничения, не влияющие на магичек, зато они не нуждались в Накопителях, так как получали силу из окружающей среды: из воды, песка, растений, драгоценных камней, природных катаклизмов – у каждой свой источник.
Юная шпионка изменила внешность с помощью волшебного артефакта. Булавка с коротким острием – если вонзить ее в плоть, она будет выглядеть, как выпуклая темная родинка, и тогда ее обладатель сможет принять задуманный облик.
Колдовские глаза Хеледики стали просто серыми, без манящего мерцания, а волосы – светло-русыми. Точеные черты смягчились и слегка расплылись: ни красавица, ни дурнушка, невыразительное полудетское личико. Тонкая и хрупкая, как все ее соплеменницы – хотя эта хрупкость была обманчива, они отличались завидной выносливостью, – та, кого Шеро Крелдон и его коллеги называли Змейкой, вполне могла сойти за четырнадцатилетнюю.
Гостя у Брогвера, она подслушивала разговоры и снимала копии с интересующих Ложу документов. Как известно, песчаная ведьма получает свою силу от олосохарского песка, и чтобы она могла колдовать в чужих землях, ей надо хотя бы горсть его постоянно держать при себе. У Хеледики песок был и под стельками обуви, и за подкладкой одежды, и в поясах с корсажными лентами. Им же была набита тряпичная куколка, с которой она никогда не расставалась. Последнее никого не удивляло: трогательная привязанность уже большой, но еще не повзрослевшей девочки к старой игрушке.
В ресторации «На набережной» Хеледика полюбила сидеть не только ради великолепного вида на море и очень вкусного горячего шоколада, который здешний повар готовил по собственному рецепту. Это было одно из немногих в Абенгарте заведений, куда ее пускали. Правда, только вместе с Нинодией, но Плясунье тоже здесь нравилось, главным образом из-за шоколада и других кондитерских удовольствий.
Талинса Булонг была «девочкой», поэтому ее со всех сторон окружали запреты. Благословенная Овдаба – это вам не распущенная Ларвеза. Здесь они с Дирвеном не смогли бы, как прошлой весной в Аленде, бродить по городу вдвоем, без сопровождения взрослых, а потом запросто снять комнатушку с кроватью в обшарпанной маленькой гостинице, хозяева которой тем и промышляли, что сдавали номера для свиданий кому угодно без лишних вопросов.
Хеледика не любила мысленно возвращаться в прошлую весну. Ее история с Дирвеном напоминала солнечную зыбучку: вначале теплое обволакивающее сияние, и кажется, что все будет хорошо, и шагаешь вперед, а как туда провалишься – опора уходит из-под ног, и вокруг что-то мертвяще холодное, страшное, оно выталкивает тебя прочь из жизни, но в то же время не отпускает.
Все, что тогда случилось, виделось Хеледике перемешанными фрагментами, как будто она перебирала кусочки порезанных ножницами картинок. Сиянские вишни, усыпанные белыми с пурпурной каймой махровыми цветами. Настырно преследующий ее на улицах Дирвен – вначале он только следил за ней, не решаясь подойти, и не подозревал, что она чуть ли не с первого раза его заметила. Столики в чайных и трактирах, прошедшие через множество рук расписные чашки, их рисунки наслаиваются друг на друга, сливаясь в один, пестрый и невнятный. Блуждания вдвоем, соприкасаясь плечами и локтями, по весенней Аленде, которая то ли есть вокруг, то ли снится. Вкус чая, вкус шоколада, вкус поцелуев. Страшное кроваво-тряпочное месиво на площади Полосатой Совы, где смертница Ктармы, замотанная в темный платок тетка с тяжелым угрюмым лицом недоброго истукана, привела в действие «ведьмину мясорубку» – еще тогда в груди у Хеледики екнуло: их с Дирвеном прогулки закончатся скверно, этого не избежать. А потом была скрипучая кровать в той гостинице и полный обиженного детского недоумения взгляд Дирвена: «Так ты не девственница?» Казалось, он вот-вот расплачется, но вместо этого произнес чужим потерянным голосом: «Уходи».
Хеледика тогда решила, что это расплата. Из родной деревни в Мадре, на краю Олосохара, она сбежала в тринадцать лет, когда ей выпал жребий идти на съедение куджарху. Она хотела жить.
Задыхающаяся, со сбитыми в кровь ногами, она встретила на заметенной песком каменной дороге, по обе стороны от которой волнились до окоема бледно-желтые барханы, трех дочерна смуглых запыленных сурийцев, перегонявших стадо овец. Хеледика легко добилась задуманного, ведь она хотела жить. Ей было неприятно, больно, неудобно, и от пастухов скверно пахло, но к тому времени, как ее настигла погоня, она больше не была девственницей – и потому для жертвоприношения не годилась.
Из деревни ее с позором выгнали, но она, несмотря на позор, по-прежнему хотела жить и после череды невеселых бродяжьих приключений напросилась в служанки к ларвезийскому торговцу, чтобы тот забрал ее с собой в чужие края. Потом ее подобрал Суно Орвехт. Любопытная, наблюдательная, восприимчивая к новому, песчаная ведьма за год превратилась в самую настоящую алендийскую барышню. Ей хотелось жить, ей все было интересно. А после кровати с застиранными простынями и пришибленного Дирвена, который сперва смотрел на нее, как обманутый ребенок, а в следующий момент – как судья на преступника-душегуба, ей жить расхотелось.
Орвехт перехватил ее по дороге к Мосту Убийцы. Есть в Аленде такой мост, возле которого поселился какой-то свихнувшийся ветер, отбившийся от своей стаи. Придешь туда, и даже собираться с духом не надо – только встань на край, он тебя сам в спину толкнет, а канал глубокий… После обстоятельного разговора с господином Суно Хеледика умирать раздумала, но все равно ей казалось, что история с Дирвеном – расплата за то, что она тогда смалодушничала, в результате чего деревня отдала вместо нее куджарху другую девушку.
Чуть-чуть утешало то, что больше никого не отдадут: обитавшего вблизи деревни куджарха больше нет, его убил Тейзург, которому понадобилась селезенка этой твари в качестве ингредиента для какого-то снадобья.
Хеледика познакомилась с Эдмаром еще до того, как тот стал Тейзургом. Он подсел к ней в чайной, и дальше «все вышло само собой», как порой пишут во фривольных новеллах. Не любовь, зато с ним было легко, и заодно она излечилась от боязни, что каждый, с кем она начнет встречаться, будет разочарован и оскорблен ее грязным прошлым.
Позже выяснилось, что они еще и родственники: Тейзург оказался тем самым магом, который в давние времена водился с песчанницами, не страшась их чар, и от этих связей появились на свет первые песчаные ведьмы. Они давным-давно забыли, как его звали, но до сих пор почитали своего предка-прародителя.
Тейзург заявил, что Хеледика, с его точки зрения, не сделала ничего дурного, ибо он сам на ее месте поступил бы так же.
– А Дирвена я бы проучил, – добавил он, задумчиво щуря длинные глаза с переливчатой радужкой, которая была то серой с лиловым или болотным оттенком, то вспыхивала расплавленным золотом. – О, я бы загнал его в такой угол… Он ведь тоже хочет жить.
