Людмила Белаш - Имена мертвых
«…и не пойму я, как такие господа ВАМ задолжали?»
«Они с моей помощью брали чужие жизни. И вместо благодарности захотели стать вечными, жить за чужой счет — наверное, пока не устанут. А в мои планы не входит обеспечение их вечности. Тогда они стали угрожать мне. И я решил вернуть себе то, что дал им. По сути, эти восемь человек давно мертвы, а ходят, говорят и дышат благодаря моим способностям. Мне надоело присутствие этих живых трупов. Я хочу избавиться от них».
«А так — не проще?» — Аник показал ладонью, как берет что-то из воздуха.
«Это куда сложней и тяжелей, чем тебе кажется».
Аник в задумчивости перебирает бумаги и фото. Герц ждет.
«Была не была. Рискну! Тут есть и мои должники. И почем за голову?»
«Оптом, Аник. Ты будешь жить, пока жив я».
«Значит, из любви к искусству», — констатирует Аник.
Чемодан-футляр распахивается, открывая разобранную на блоки снайперскую винтовку. Аник собирает ее с наслаждением, ласкает, вскидывает к плечу — балансировка идеальная, приклад удобный, словно влит в плечо; прелесть! От полноты чувств он целует винтовку в казенную часть.
* * *Воскресенье, 2 мая 1971 года.
Славное времечко между Пасхой и Троицей. Пасхальные зайцы и крашеные яйца распроданы, прокатился и стих марш левых за мир и разоружение, близится время петь на утренних концертах и украшать дома зелеными ветвями. Сочный розово-белый цвет каштанов покрывает парки и набережные Дьенна.
Густав Реглин, президент Союза предпринимателей, одетый по-домашнему в шлафрок, пьет кофе на открытой террасе четвертого этажа — его дом на набережной Рубера, невдалеке от Рестегаль. Отсюда удобно любоваться замком герцогов.
В 418 метрах от него, за рекой, на фланкирующей башне замка, молодой мужчина в комбинезоне строительно-ремонтной фирмы делает выдох и совмещает перекрестье прицела с благородным лбом Реглина.
Визжит электрическая пила, верещит циклевальная машина — идут реставрационные работы в замке-музее. Выстрелы едва слышны.
Кровь из пробитых лба и шеи Реглина смешивается с пролитым кофе.
«Скорей! скорее позвоните этому… рыжему!»
«Этого рыжего» нет в Дьенне. Он вне пределов королевства. Теперь его зовут Гуторм Йердер; он вроде бы приехал из Осло в Тронхейм, затем поездом до Стеинхьера, а остановился в «охотничьем домике» на западном берегу Тронхеймс-фьорда. Дикие скалы, девственная норвежская природа. И все блага цивилизации — свет, отопление, вода и телефон.
Он лежит пластом на койке, обливаясь липким потом, а невысокий коренастый приятель его, Боргхилль Шеберг, меняет ему компрессы на лбу и готовит густой бульон, чтоб подкормить хозяина на выходе из транса.
Герц нащупывает сквозь пространство планы и намерения следующей жертвы, а затем некий студент-ботаник в Дьенне выслушивает по телефону инструкции.
Понедельник, 3 мая.
Лорэйн Лиардон, директор Банка международных расчетов, степенно и неторопливо выходит из дома. Его чело омрачено вчерашней смертью Реглина, доброго приятеля.
В 753 метрах, на пятом этаже доходного дома, некий патлатый хиппи с бородкой а la Иисус Христос раскрывает большой ящик-этюдник — там нет ни кистей, ни красок, только металлические детали и приклад. Соединив их в устрашающее целое, он напоследок вставляет магазин и переводит затвор.
Отворяет окно. Свежесть и звонкие звуки весны врываются в пустую комнату.
Очки на лоб, чтоб не мешали. Бинокль.
«Сьер Лиардон, мы столько лет не виделись! Позвольте вам послать воздушный поцелуй…»
Полиция, вздернутая вчерашним убийством, срывается с насиженных стульев, набивается в автомобили, несется с криками сирен к нелепо лежащему на мостовой почтенному директору.
Сеансы телескопии выжимают Герца, как марафонский бег. Запавшие глаза, высохший рот, мертвенный оттенок кожи. Но он вновь погружается в забытье и посылает себя, невесомого, по астральному каналу на юг. Кто следующий?
Вторник, 4 мая.
Сигьер IV дан Андерхольм, герцог Вендельский, председатель Пенсионного и Страхового фондов, видный меценат и благотворитель. Тревоги, терзавшие аристократа высшего ранга последние двое суток, покинули его в тот миг, когда он получил проникающие огнестрельные ранения головы и грудной клетки. Две бригады хирургов пытаются спасти его, но на втором часу операции у Сигьера IV развивается злокачественный отек мозга, и дряблая багрово-серая ткань начинает выбухать в трепанационные отверстия.
«Где этот каббалист?! где Герц Вааль?!»
Верные слуги членов Клуба Бессмертных проникают в его дом, справляются в Университете.
«Сьер Вааль взял отпуск и уехал. В Данию».
Самолетом в Данию. След обрывается во Фредериксхавне, откуда рослый рыжий мужчина («Разве он не датчанин? у него типичный выговор ютландца… как его звали? Якоб Брике») на яхте «Эгир» отплыл в круиз к Фарерским островам.
Среда, 5 мая.
Селестен Дюкран, глава правления концерна «Пентакс». На повороте с Кюссетер на улицу Рождества, у Озерного парка, где его автомобиль выжидает, пока горит красный свет, кто-то из парковой. куртины делает три выстрела — и неясный силуэт исчезает за листвой. На этот раз — маузер. Наповал.
Яхта «Эгир» прибывает в порт Леруик на Шетландских островах. Ее встречают люди Клуба. Да, Якоб Брике на борту. Но он не рыжий и ростом не более 168 сантиметров.
Попытка поговорить с Бриксом плотней кончается ничем. Здесь территория Соединенного Королевства, а яхта — датская территория. Матросы обещают переломать гостям руки и челюсти, если они сделают еще одну попытку. В конце концов, в Леруике есть полиция. А у капитана — два магазинных дробовика.
* * *Четверг, 6 мая.
Беренгет Ван дер Мерве, владелец компании «Онторин Менгер». Ему уже ясно, КТО методично устраняет членов Клуба. Четверо мертвы. Дьенн наводнен полицией, на вокзалах и улицах патрули, идет проверка документов. Прокуpop Оверхаге подключил все свои знакомства в столице, организует личную полицейскую охрану уважаемых людей. Но Беренгет решает бежать.
Очень ранним утром его лимузин выезжает из ворот особняка.
Молодой человек в шляпе и светлом долгополом пальто выходит из-за газетного киоска, в 172 метрах от ворот, и поднимает маузер на уровень глаз.
Лимузин оседает на переднее колесо. Беренгет в ужасе выскакивает, бежит — но пули проворней. Они догоняют его и впиваются — одна в затылок, другая между лопаткой и позвоночником.
Стрелок садится на мотороллер и покидает позицию.
* * *Пятница, 7 мая.
Леон Оверхаге, генеральный королевский прокурор, верховный советник юстиции, доктор права и Кай дан Маритэн, президент концерна «Маритэн Верлиг». Возбужденно, но негромко переговариваясь, они спускаются по ступеням дворца юстиции.
«Я кое-что выяснил, Кай. В годы оккупации он состоял в ОВС, проводил акции возмездия…»
«Ублюдок!»
Стрелок — на крыше почтамта, над рычащей сотнями моторов Почтовой улицей.
Прокурор спотыкается и падает на спину. Барон дан Маритэн успевает выкрикнуть: «Господи, нет!» — и пуля пробивает ему висок.
* * *Суббота, 8 мая.
Фабиан Элдер, директор Европейского Совета химической промышленности, считает, что он-то в полной безопасности. Он укрылся в своем загородном особняке. Подъезды к поместью контролируются. Проверяют всех уже третьи сутки. Почтальон; экспедитор супермаркета; развозчик продуктов; студент-ботаник, собирающий гербарий для курсовой работы; молочник; шофер, свернувший не на ту дорогу… Первый день без убийств в кровавой череде? Ближе к закату сьер Элдер осмеливается выйти в сад — тенистый, сладко цветущий. Стены давят, не дают покоя — клаустрофобия.
В 875 метрах — путепровод над кольцевой трассой. Кто-то замер в служебном решетчатом проходе — большей частью закрытом рекламными щитами — под фермой автомобильного моста. Видимо, техническая проверка.
«Хлоп! хлоп!» — кажется, камера лопнула? на скорости не станешь озираться. Машины одна за другой проносятся под мостовым пролетом.
Подняться на мост по железной лестнице. Автобусы идут точно по расписанию — через шесть минут молодой человек с чемоданом направляется к Дьенну.
Вечером его навещают в квартире. Гербарий, сорняки в кислотном эксикаторе. «Да, выходил сегодня. Был на занятиях (проверено), был в магазине („Да, я знаю этого парня“), потом был дома („Мы живем вместе уже год“)». Освобожден от службы в армии по некоей психопатии. Родом из колоний. Сирота. Студент. И его любовница, портниха. Явное не то.
Клуб Бессмертных закрыт.
* * *Прогулка по Старому Городу успокоила Марсель и упорядочила растревоженные мысли. Теснины узких, извилистых улочек мешали развернуться пылкому воображению. Сердцевина Дьенна, каменный остров в ободе крепостных стен, то охристо-бурый, то изжелта-серый с золотистыми солнечными рефлексами, то пепельно-седой, со спящим бронзовым рыцарем над чашей фонтана и темным, словно пригоревший сахар, фасадом ратуши — Старый Город дышал неглубоко и медленно, рассчитывая простоять еще два-три десятка столетий. Он навевал покой, неторопливые раздумья и созерцательное настроение.
