Александр Лыхвар - Западня
Ощущение опасности усиливалось еще и от того, что визуально ничего заметить было нельзя, пространство вокруг его челнока было пустым и безжизненным. Керон уже было подумал, что наблюдаемые им близкие вспышки, это какое-то незнакомое ему явление природы, но два попадания, полученные одно за одним в его челнок показали, что природа не имеет к этому никакого отношения. Это была война. Настоящая война, ведущаяся с размахом и приличествующей этому хитрому делу фантазией.
Как ему удалось выбраться, он и сам толком сказать бы не смог. Повезло наверное. Хотя слово «повезло» никак не клеилось с тем, что последовало сразу за чудесным спасением…
Керон усилием воли прогнал призраки воспоминаний и опять уставился на экран.
– …"Вечерняя заря» вошла в реальное пространство, южнее на три тысячи восемьсот километров. Перемещение прошло успешно, но рейдер материализовался в пространстве с превышающим критическое значение, при такой загрузке, креном на правый борт, готовый в любой момент сорваться в штопор. До поверхности было около пятисот метров, тогда пилот попытался в ручную выровнять корабль, но во время маневра, в грузовом отсеке корабля, сорвалась со своих креплений часть контейнеров. Нарушилась балансировка корабля и мощности двигателей не хватило, чтобы избежать трагедии.
– Чем был загружен рейдер? – Поинтересовался Роберт на правах совладельца.
– На борту было бурильное оборудование, – охотно поменяло тему устройство, – для добычи нефти из верхних горизонтов; автоматический нефтеперегонный комплекс; три секции по производству гранулированных полуфабрикатов пластических масс. Все новое, с гарантией изготовителя. Четыре робота, которые должны были смонтировать оборудование и начать добычу нефти. Еще было двенадцать контейнеров с пищей, которых должно было хватить экипажу не меньше, чем на десять лет.
– Продукты сохранились? – Выпалил Роберт, проигнорировав сообщения о буровых установках и перерабатывающих комплексах.
– Треть из них еще пригодна для использования. Производитель гарантировал двести пятьдесят лет сохранности.
– Вот хорошо! – Обрадовался Роберт.
– Ты не очень буйствуй, – бесцеремонно осадил его веселье Керон. – Кариты и люди очень разные и их еда для нас не подходит. От того, что они едят, запросто можно сдохнуть. У них совершенно отличная от нашей ферментная система пищеварения, к тому же продукты пролежали больше двухсот лет. Да уже давно нет в живых не только хозяина того завода, на котором они были выпущены, а наверняка не существует в природе и самого завода.
Керон довольно зевнул, потянувшись в кресле. Так как кресло стояло не совсем нормально, он чуть не выскользнул из него.
– Устал, засыпаю. Пора бы и отдохнуть. А ну, расскажи ка нам, в каком состоянии сейчас реактор и силовые установки и мы пошли спать, – потребовал он напоследок.
Девушка на экране сделала удрученную гримасу.
– После аварии автоматика не контролирует эту часть корабля. Видимо что-то повреждено, как я уже говорила, реакторный отсек разгерметизирован. Управление реакторными секциями возможно только в ручном режиме. Мощность на выходе блока составляет одну тысячную процента от номинальной. Ее хватает для поддержания в дежурном режиме уцелевших систем корабля.
– Сейчас мы это поправим, – сказал Керон, кладя руки на клавиатуру.
Нажатием нескольких, знакомых даже ему, клавиш, он вызвал на один из боковых экранов, нужный раздел сервисного каталога. На экране появилось несколько одинаковых пакетов разноцветных столбцов, сопровождаемых цифровыми и символьными значениями. Эта картинка была стандартизирована, для огромного количества судов мелких и средних классов, и Керон прекрасно по ней ориентировался.
– Ты видишь, – обратился он к Роберту, – у них здесь целых четыре реактора. Не один, а четыре.
– Не у них, а у нас, – поправил его Роберт.
– Точно! Сейчас я подниму их мощность. Может хоть система регенерации воздуха станет работать лучше, а то здесь же нечем дышать.
Он задержал палец на одной из клавиш. Два из четырех красных столбцов, отображающие реальную мощность на выходе установок, стали медленно расти, из продолговатых черточек, превращаясь в квадратные точки. На значении одной сотой процента, он отпустил клавиш.
В подтверждение его слов, сразу включилась продувка свежим воздухом центрального поста, вспыхнули ярче все светильники.
– Ну вот теперь можно и передохнуть, – довольный собой разрешил Керон,
– а потом пойдем посмотрим, в каком состоянии реакторные блоки. Да, и надо будет соорудить какой-то мостик из битой мебели, а то каждый раз пробираться по этим креслам меня не устраивает.
– Что-то придумаем, – пообещал Роберт, в сознании которого сейчас была только одна единственная мысль – выспаться.
Напряженно пошедший день, высосал без остатка все душевные силы, оставив взамен лишь осадок неопределенности. Судя по всему, на верху, в джунглях, уже смеркало.
С трудом выбравшись в центральный проход, они направились к жилому отсеку, который, как выяснил Керон, не пострадал во время катастрофы. На пол пути правая стена прохода, под ногами друзей вдруг едва заметно дернулась. Они недоуменно переглянулись, но едва уловимые толчки повторились еще несколько раз.
– Что это может быть? – Спросил Роберт, крепче сжимая свое верное оружие.
– Не имею не малейшего понятия, но уверен, что это не в жилой зоне и даже не в грузовом отсеке…
– Реакторный блок! – Понял намек Роберт.
– Все может быть, но ты же видел, когда я поднял мощность, все работало устойчиво. Даже если допустить, что в отсеке вода, то и это не могло вызвать таких ударов. Мы же только в десять раз подняли мощность. Реакторные блоки работают сейчас в одну десятитысячную часть, от расчетной. Ничего не могло случиться. Не могло же поднятие температуры в отсеке на несколько градусов вызвать эти толчки…
– Ладно, – прервал дискуссию на научные темы Роберт, – пошли спать. Завтра посмотрим, что там такое.
Они добрались до нужного отсека. Люк был уже разблокирован и они без труда влезли внутрь. Пришлось именно влезать, потому, что отсек находился на верхней стороне перевернутого коридора.
Это в свое время, было некое подобие медпункта или изолятора. Намертво прикрепленная к полу диагностическая аппаратура нависала над друзьями, действуя на нервы своей массивностью. Кроме диагностического и медицинского оборудования, в отсеке стояли четыре низких койки, от которых тянулись увесистые жгуты проводов и световодов. Отодрав с со всех коек мягкие, пористые матрасы, они устроили себе царские постели, уложив их на входную переборку. Наскоро перекусив, они первый раз за долгие месяцы улеглись на мягкое и быстро забылись липким сном. Чувство относительной безопасности, было настолько реальным, что вопрос о поочередном сне и о ночных вахтах даже не поднимался.
Что-то грохнуло по тонкой переборке и со звуком биты в кегельбане, стало приближаться. Роберт мгновенно проснулся. Сна как и не бывало. Сердце было готово вот-вот выпрыгнуть и умчаться прочь.
– Что испугался? – Добродушно спросил Керон, уставившегося на него ничего не понимающими глазами Роберта. – Извини. Шлем у этого скафандра был не пристегнут, вот и отскочил. Мне что-то под утро не спалось и я прошвырнулся по кораблю. Вот нашел скафандры, – продемонстрировал он странный скафандр, второй лежал тут же, на переборке.
Роберт, впитавший понятие «скафандр» с молоком матери, впервые видел такие странные системы жизнеобеспечения. Прежде всего, непривычный, металлизированный материал, из которого было изготовлена внешняя оболочка, отливал синеватым, стальным цветом и наводил на мысли о том, насколько продвинутыми могли оказаться древние технологии. Казалось, что скафандр был полностью отлит из металла. Вытянутый к затылку шлем, лежавший тут же, выглядел то же непривычно странно.
– Не удивляйся так, – добродушно пробасил Керон, увидев замешательство Роберта, – это же не человеческие скафандры, а каритские. Других тут просто нет. Я уже пробовал, в нем нормально, а если я влезаю, то и ты влезешь.
– Хорошо, попробую, – пообещал Роберт. – Ты уже нашел люк в тот проход?
– Нет, еще даже и не искал. Не могу же я все сделать сразу? – Сделал он вид, что обиделся.
Позавтракав на скорую руку, они пошли на поиски люка, который обнаружили почти сразу, возле шлюзового перехода грезового отсека. Это был единственный люк, который располагался в полу, так что при таком положении корабля, он оказался единственным, в который можно было войти, как в обычные двери.
Роберт, по праву совладельца, открыл его лично. Задержавшись в проходе, они напялили на себя скафандры. Шарниры их рукавов сгибались под другими углами, чем у человека, боты были рассчитаны на маленький размер ступни, и в закрытое стекло шлема упирался лоб, но в остальном все было сносно. Самое главное, что подавался воздух для дыхания, производилась терморегуляция и гарантировалась защита от жесткого ионизирующего излучения. Что еще было надо? Проверив друг у друга, так ли они пристегнули шлемы, они двинулись внутрь.
