Борис Громов - Выжить.Терской Фронт
— Слушай, сержант, твой агрегат вообще до Ботлиха-то дотянет? — спрашиваю я, когда укрепления базы пограничников скрываются за поворотом горной дороги.
— Он еще и назад вернется, — уверенно отвечает тот. — Вы, товарищ лейтенант, не переживайте. Выглядит эта машина, конечно, не ахти, но нам же не внешний вид важен?
Тут спорить сложно. Действительно, нам не «шашечки», а ехать… Причем ехать аж почти до самого Ботлиха. Именно туда, на какую-то известную Исмагилову и Ложкину, ну, и как выяснилось, этому вот сержанту, заброшенную ВПП за нами должен прилететь обещанный Олегом самолет. Надо же, я тут уже больше трех месяцев, но вот авиации не видел еще ни разу. Даже та десантура, которую инструктора из Краснодарского ЦСН натаскивали, и та, кажется, просто с вышек сигала.
Даже интересно стало, что же за нами прилетит-то? Думаю, точно не «Боинг». Во-первых, ему тут, в горах, сесть просто негде, во-вторых, вряд ли такие машины Тьму пережили. Там же всюду электроника, которая от электромагнитного импульса погорела в момент первых же относительно недалеких ядерных взрывов. Боевой технике, той куда легче. В том же Ми-24, если верить рассказам одного моего знакомого еще по прошлой жизни «летуна», единственное, что может сгореть, так только новомодный GPS-навигатор. Что вряд ли сильно скажется на боеспособности машины, потому как наших штурманов сначала накрепко учат ориентированию по картам, а уж потом разрешают пользоваться «буржуйской игрушкой». Но, и тут есть свои трудности. Вертолет вряд ли сможет долго летать без запасных частей. А все ли их сейчас производят? Хотя, конечно, компенсировать отсутствие производства можно «техническим каннибализмом». Взять, к примеру, десяток боевых «вертушек», выбрать одну самую новую и исправную, а остальные аккуратно разобрать, превратив их в своего рода «доноров» для сохранившей боеспособность машины. Впрочем, все мои идеи и догадки — чистой воды дилетантство. Я ведь в авиации, что называется, ни ухом, ни рылом. Думаю, были идеи и поумнее, благо, светлых голов у нас всегда хватало. Главное — результат налицо: авиацию все ж таки сохранили, правда, пока не понятно в каком виде и объеме. Но, если честно, есть у меня подозрение, что пришлют за нами что-нибудь вроде старого доброго «кукурузника» Ан-2, машины простой и надежной, будто кувалда. Несмотря на свой преклонный возраст, если мне склероз не изменяет, был «кукурузник» машиной на юге России очень распространенной и популярной: и сельхозавиация, считай, только из них и состояла, и парашютисты с них во всевозможных аэроклубах прыгали. Так что, у старичка Ан-2 были очень серьезные шансы пережить Большую Тьму.
Однако, в ожиданиях своих я ошибся: на посадку надрывно жужжа заходила какая-то смутно знакомая мне машина: довольно короткий фюзеляж, высокий хвост, заостренный нос, расположенные по обе стороны фюзеляжа под крыльями моторы. И, хотя окрашен самолет была в стандартный армейский хаки, и даже красные звезды на бортах и хвосте присутствовали, но один черт, не выглядел он военной машиной, хоть ты тресни. Зато пилот в кабине явно был профессионалом: с первого же захода на короткую, не многим более полукилометра, припорошенную снегом «бетонку» сел легко и непринужденно. Из сдвинувшейся вбок двери в левом борту выскочили пятеро бойцов, тут же рассредоточившихся и взявших под контроль окружающее пространство, и Олег Исмагилов собственной персоной. Сержант аккуратно подогнал УАЗ к уже начавшему разворот самолету.
— Грузите живее! — голос Олега в реве самолетных двигателей был почти не слышен.
Мы не стали спорить и почти бегом дотащили ящик до гостеприимно распахнутого люка и передали в рампу стоящему там второму пилоту. Тот, крякнув от натуги, задвинул его в угол салона.
— Блин, вы туда кирпичей наложили, что ли? — скорее прочитал по его губам, чем услышал я.
— Почти что! Извини, брат, полегче ничего не было!
— Все, хорош зубоскалить, грузитесь! — подталкивает меня в спину Исмагилов.
И то верно, спешить нужно, сержанту вон, еще назад ехать.
— Давай, дружище, счастливо оставаться! — крепко жму я на прощание руку пограничнику.
— И вам «ни пуха»…
— К черту! — улыбаюсь я и, подхватив из «буханки» рюкзак со своими вещами, забираюсь в самолет.
Руслан и Олег следуют моему примеру, а уже после них в рампу по одному запрыгивают автоматчики. Заскочивший последним толкает дверь и та с негромким чпокающим звуком захлопывается, частично отсекая шум моторов.
— Все уселись? — высовывается из кабины второй пилот. — Тогда — поехали!
Взвыв на почти непереносимой ноте, самолет начинает набирать скорость и, после короткого разбега, практически подпрыгивает в воздух. Вверх он уходит настолько быстро, что у меня мгновенно закладывает уши. Бойцы охраны, сбившись в кружок, что-то свое обсуждают, Руслан, сразу оперся спиной на простенок между двумя иллюминаторами и прикрыл глаза (вот, блин, соня, неужто в дороге не выспался?), а я придвигаюсь поближе к Олегу.
— Ну, что, все сделали, что я просил?
— Не переживай, все и даже немного больше. Сегодня утром подписан приказ о присвоении одному из бойцов, числящихся в списках твоей группы, досрочного воинского звания, еще на одного подан наградной на ЗБЗ[147], остальным выписаны поощрительные денежные премии. Во всех случаях указано, что повод разглашению не подлежит. Мало того, эта информация обязательно пройдет мимо глаз одного гнуса в Ханкале…
— Не понял? Вы что, получается, «крота» вычислили, но не повязали?
— Успокойся. Вычислили мы аж шестерых: троих в Ханкале, двоих в Червленной и в Моздоке одного… Тебе, кстати, за это спасибо. Именно на мельтешении вокруг твоей персоны они все и погорели. Так вот, самых опасных мы «приняли», а парочку оставили, но взяли под плотный контроль, теперь будем через них аккуратненько туркам и Непримиримым «дезу» сливать. Как говорится: «Для хороших людей дерьма не жалко». Ладно, речь не об этом. Помимо того, что ты сам выдумал, мы еще кое-чего сообразили. Например, по всем официальным записям вот эта вот дурмашина сегодня летала не под Ботлих, а в район давно разрушенного села Сурхахи, что рядом с Назранью. Там есть подходящая для посадки площадка, ее даже несколько раз как ВПП использовали. Мало того, один из этих парней, — Олег кивает в сторону хохочущих над чем-то автоматчиков, — сегодня или завтра, ну, может послезавтра, по обстоятельствам, «выпьет лишнего» и проболтается второму гнусу, на этот раз тому, что в Моздоке, про этот самый полет. Мол, летали под Назрань, забрали девять человек и какой-то ящик.
— Гнус этот твой не заподозрит подставы?
— Ну, во-первых, он ни разу не мой, — обиделся Олег. — А во-вторых, мы ж не пальцем деланные, обставим все красиво… Так что не переживай, прикроем твоего человека со всех сторон.
— Твоими бы устами…
Несмотря на некоторые сомнения, настроение мое улучшается. Как ни крути, Олег в своем деле специалист. Если пообещал, что залегендирует наше возвращение так, что под Ильяса никто не подкопается — значит сделает.
— Кстати, о птицах, Олег, а что за самолет такой? Смотрю на него, смотрю, вроде как видел его, но не уверен.
— Миша, я тебе удивляюсь, — хмыкает в ответ Исмагилов. — Это ж Л-410 чешский. Древнее него — только Ан-2, да мамонты. С конца семидесятых «кукурузники» на них заменяли, правда, к счастью для нас, так до конца и не заменили. Неужто там не видел ни разу?
Слово «там» Олег специально выделил, чтобы я не тормозил, и сразу понял, что он имеет в виду далекое прошлое.
— Не, не доводилось, — отрицательно мотаю головой я. — А почему «к счастью»?
— Да потому, что остались на мелких аэродромах и те, и другие. Реактивная-то авиация быстро накрылась: большая часть вместе с большими городами накрылась, остальное — что электромагнитным импульсом пожгло, что потом, во время Большой Тьмы на хозяйственные нужды раздербанили… А эти вот малявки, вроде как и не нужны никому были, потому и уцелели. Сейчас каждая — на вес даже не золота, а не знаю чего… Родия какого-нибудь, или осмия. Так что — цени, едрена кочерыжка! Видишь, как мы за тобой спешили!
— Сдается мне, господин майор, что не за мною ты спешил, так что не надо мне тут петь военных песен, — скептически хмыкаю в ответ.
— Ладно, допустим, не только за тобой, но, все равно, я чертовски рад видеть твою наглую рожу, — широко улыбается в ответ контрразведчик. — Кстати, а что за паренек с тобою?
— Сложный вопрос, Олег, — я невольно бросил взгляд на безмятежно дремлющего Руслана. — Я о нем практически ничего не знаю, просто в одной камере у турков сидели. Думаю, как приедем, надо будет с ним кому-то из твоих ребят пообщаться. Только не так, как со мной сначала, а по-человечески…
Исмагилов, видимо, вспомнив обстоятельства нашего знакомства, криво ухмыльнулся.
