Андрей Круз - Ведьмы, карта, карабин
— Поехали!
Саня тронулся с места, выгнал внедорожник со двора и вышел закрыть ворота. А я так и остался лежать. И дальше, даже когда вывернули на Красный проспект, не вставал, опасаясь слежки.
— Едет за нами кто, нет? — только и спросил Саню.
— Понятия не имею, — сознался тот. — Вроде не видно никого.
Машину затрясло на неровной дороге, я переложил карабин на сиденье и выругался:
— Аккуратней ты, не дрова везешь!
— Тебе аккуратно или на предмет слежки проверяться?
— Просто отвези меня на проспект Терешковой, — попросил я, уже жалея, что не подключил к делу Ивана.
Тот шефа по кочкам возить не стал бы. Или стал? В наше время ни на кого положиться нельзя.
— Приехали! — объявил Саня минут через десять и свернул с дороги.
Я слегка приподнялся, огляделся и увидел, что «Нива» остановилась у пятиэтажки, с другого торца которой располагался вход в столовую. Оставалось только пройти двор.
Некстати вспомнились слова чародея о возможном нападении по пути на встречу; и все так же лежа я расстегнул куртку и сдвинул на живот кобуру с револьвером.
— Прикрой, что ли, — попросил Саню, распахивая дверцу.
— Кольца дополнительную защитную сферу обеспечат, — успокоил меня чародей. — От энергетических проявлений ты процентов на восемьдесят закрыт.
— Мне и оставшихся двадцати с лихвой хватит, — вздохнул я и выбрался на улицу.
Спрятал за папкой с бумагами кобуру и зашагал через двор. Никто не двинулся навстречу, никто не попытался остановить. Да и не было никого поблизости, но Саня добросовестно подождал, пока я дойду до спуска в подвал, и лишь после этого тронулся с места.
Подстраховал вроде как.
Я зябко поежился и спустился в столовую. Столовая как столовая, не лучше и не хуже других. Пахнет жареной рыбой, полумрак, тетка на раздаче в относительно белом халате, столики исключительно стоячие, дабы посетители не задерживались дольше необходимого. Да и пьяных куда проще в таких условиях отсеивать.
Обеденное время давно прошло, людей было немного, поэтому гимназиста я увидел сразу от входа. Антон Василенко стоял за одним из столов и с аппетитом обедал пельменями. Совместить одно с другим, выходит, решил. Мог бы и меня подождать.
Продолжая прикрывать папкой кобуру, я выпростал заткнутую за нее полу рубахи, спрятал револьвер и направился к колдуну.
— Заканчивай и подходи. А лучше с собой возьми, там доешь, — предложил я и указал на дверь между туалетом и окном раздачи. — Открыто?
— Хмелев? — с сомнением посмотрела на меня тетка на кассе.
— Хмелев.
— Проходи.
Я распахнул дверь и прошел в небольшую комнату с диванами, круглым столом посредине и камином у дальней стены. В камине горел огонь.
— Ну надо же! — удивился Василенко, проходя следом. Тарелку с пельменями и стакан компота он прихватил с собой. — Даже не знал, что здесь отдельный кабинет.
— Теперь будешь знать, — усмехнулся я и поморщился. — И давай аккуратней с жирным. У меня тут документы важные.
Антон поставил стакан на край стола, тарелку продолжил держать в руке, более того — спокойно наколол на вилку пельмень.
— А что за документы, кстати? — спросил гимназист, прежде чем отправить его в рот.
— Документы по твоему профилю, — сообщил я, достал из кармана чек и передвинул колдуну.
Василенко убрал тарелку на подоконник, туда же переставил стакан с остатками компота и спрятал чек в портмоне.
— Ближе к делу, — попросил он, всецело удовлетворенный полученным гонораром.
Вжикнув молнией папки, я достал из нее и кинул на стол толстенную стопку сложенных в несколько раз бумаг. Гимназист принялся разворачивать их и раскладывать по банкетному столу — уменьшенные копии карт Панфилова заняли его целиком, листы даже свешивались с краев.
Ориентируясь на разметку, Антон Василенко совместил листы, потом остро глянул на меня.
— Откуда это?
— Узнаёшь?
— Узнаю, — подтвердил гимназист. — Но это не ответ. Где ты взял документы Панфилова?
— В Дружине, — прибег я к самой простой и удобной лжи. — Дело давно сдали в архив, получить к нему доступ труда не составило.
— Понятно, — кивнул Антон. — Но это не объясняет интереса к теоретическим умствованиям покойного.
— Насколько мне известно, эту карту искали самые разные люди. Я хочу узнать почему.
— Не уверен, что смогу помочь, — пробормотал Василенко и присмотрелся к верхнему листу. Покачал головой, свернул его и отдал мне. — Не знаю, что бы это могло значить.
— Досадно.
— Вот это другое дело! — впрочем, почти сразу обнадежил меня Антон. — Эти расчеты Саша просил меня перепроверить, здесь заложена корреляция между интенсивностью магического излучения и скоростью возвращения энергетических полей к среднегодовым показателям.
— И что нам это даст?
— Не знаю, — честно признался Василенко, вновь свернул лист и с сомнением посмотрел на копию последней карты. — Какие-то отметки… — пробормотал он и покачал головой. — Нет, ничего не подскажу. Если нужны пояснения по второму слою, могу кратенько расписать методику анализа данных, но исходную информацию Панфилов доставал сам.
— А давай! — махнул я рукой. — Расписывай, раз время есть!
Не могу сказать, что компетентность колдуна произвела на меня особое впечатление, но с картами до сих пор оставалось слишком много непонятного. Важно было разобраться во внутренней механике расчетов Панфилова.
Неожиданно скрипнула дверь, и послышался тихий смешок.
— Мальчики такие предсказуемые, — улыбнулась прошедшая в комнату Яна.
Василенко при появлении ведьмы даже дернуться не успел, просто замер, словно в соляной столб обратился. Меня в первый миг тоже приморозило к полу, но сразу обожгли запястья плетеные браслеты, я сбросил оцепенение и стремительным рывком содрал со стола бумажные простыни карт. Скомкал их и швырнул прямиком в камин!
В следующий миг меня отбросило к стене, янтарь в перстнях налился синим сиянием, растрескался и просыпался на пол бесцветной крошкой. Антон Василенко попытался сбросить оковы чужой воли, вытянул вперед правую руку и попытался контратаковать, но вслед за Яной в комнату ворвались еще две ведьмы. Разгоравшееся на кончиках пальцев колдуна свечение погасло, и он без чувств повалился на пол.
Одна из валькирий метнулась к сгоравшим в камине картам; я шагнул ей навстречу и выдернул из кобуры «таурус». Точнее — дернул; рукоять револьвера оказалась покрыта коркой наледи, обожженные пальцы разжались сами собой, и оружие полетело на пол.
