Константин Муравьёв - Шаг в бездну
И вновь знакомый отсвет стали и жуткая боль в шее.
– Ты мне уже надоел, – новый пинок в бок, – давай вставай и потопали, а то и правда, приду за тобой завтра или через неделю.
Я уже совершенно ничего не понимаю. Но подчиняясь какому-то непонятному чувству самосохранения, собираюсь с силами и медленно встаю.
– Уже лучше, пошли, – говорит динозавр и, разворачиваясь, уходит прочь.
Я, даже не оглядываясь, следую за ним.
Непонятная маленькая тропинка, пролегающая в чаще леса. Широкая, мерно покачивающаяся спина передо мной.
Не знаю что, но какой-то звериный страх заставляет меня на самой кромке леса обернуться и посмотреть назад.
Оскаленные морды этих крыс-переростков наблюдают за нами от границы круга, который мы покинули несколько секунд назад, но не идут дальше.
И у меня такое впечатление, что разума в их взглядах гораздо больше, чем во многих, встреченных мною до этого момента разумных.
«Нужно разобраться, во что я вляпался», – решение вполне обоснованное, своевременное и вполне закономерное.
И тот, кто мне может ответить хоть на какие-то вопросы, сейчас идет на несколько шагов впереди меня.
А поэтому все так же медленно и осторожно я иду вслед за этим непонятным и отнюдь не миниатюрным динозавром-броненосцем.
Продвигаемся в тишине и молчании уже достаточно долго.
По моим прикидкам, не меньше полутора часов.
Этого времени хватило, чтобы я разбил ноги о какие-то камни, один раз упал и очень больно приложился рукой о ствол какого-то толстенного дерева. Но динозавра, казалось, это совершенно не волнует. Он как шел, так и шел, даже не снижая скорости. Абсолютно не обращая внимания на мое состояние и внешний вид.
– Всё, мы практически пришли, – наконец произносит он и указывает на небольшой островок посреди достаточно большого озера, – нам туда.
И будто так и должно быть, входит в воду.
– Не отставай.
Решив, что просто так этот непонятный монстр бросаться словами не будет, я, не обращая внимания на боль в разбитых ногах и ушибленной руке, стараюсь не отстать от него в ледяной воде озера.
«Черт», – резко начинаю барахтаться я, ноги свело судорогой. Вода была все-таки очень холодной, даже ледяной. Но я уже практически доплыл, вернее добарахтался до берега. Уже обрадовавшись, я, руками цепляясь за песок и камни, стал выползать на сушу, как в мою ногу кто-то вцепился. Боли не было. Но меня явно тянули назад.
Оборачиваюсь.
«Мама родная», – пронеслась мысль в моей голове.
Какая-то непонятная огромная пиявка уже практически втянула в себя всю мою левую ногу.
Правую я не видел. Но, похоже, ее и не было.
И только сейчас я почувствовал боль. Когда выбрался из воды, ноги не онемели. К ним присосались какие-то огромные пиявки и просто откусили каждую из них. Одну сейчас, а вторую несколько раньше. Хотя откуда у пиявок зубы.
Мозги не соображают. Тело трясет от боли. Я ору и пытаюсь отползти от этих подводных слизней. Появилось и еще несколько. Но из воды они не выползают, я это вижу сквозь затуманенный взгляд.
– Помогите, – истошно, что есть сил, воплю я. Слышу шаги со стороны берега.
– Я же говорил, не отставай, – спокойно и размеренно произносит динозавр, глядя мне прямо в глаза, – не знаю, кто ты и как сюда попал, но пока ты не ступишь на остров собственными ногами, ничего не будет.
И он указал мечом на небольшой бревенчатый домик посреди маленькой рощи.
– Хотя безопасно на самом деле только там, и ты должен прийти именно туда. Буду ждать. Дорогу ты уже знаешь. А теперь начни путь сначала. И помни, что я сказал. Чувствуй, это пока все, что у тебя есть.
А потом я увидел, как он поднимает свой меч.
Взмах.
Ужасная боль в районе шеи.
И я опять оказываюсь в центре каменного круга.
Не знаю, какой сейчас был день, год или столетие, но я умирал и возрождался. Непрекращающийся марафон смертей и возрождений.
И никаких перерывов. Умер. Воскрес. И снова умер.
Если до этого я не успею что-то сделать.
И я пытался успеть. Но сначала у меня, конечно, ничего не получалось.
Первое время я старался считать. Но когда счет перевалил за сто тысяч, я сбился и бросил это дело.
Только после сотой или двухсотой смерти, сейчас я этого уже точно не помню, я понял, о чем говорил мне динозавр, которого я встретил в первый день.
Страх, волны страха начинали накатываться на меня с той стороны, откуда должна была появиться опасность.
Не угроза или враждебность. А животный страх.
Крысоподобные твари-переростки у круга. От них я научился уходить примерно через триста смертей.
Я боялся. Ощутить их зубы, впивающиеся в мое тело. Боялся тех моментов, когда они своей стаей начнут разрывать мою плоть на части.
И наконец-то я это сделал.
Я почувствовал страх и понял, куда мне нужно уйти, чтобы он ослаб. Но страх парализовал меня. Он превращал меня в безвольную куклу. Я стал бояться того, что за ним последует.
Он заставлял замирать, когда нужно было идти. Заставлял отшатываться, когда нужно было остановиться.
И тут появилось другое чувство. Оно родилось из страха и боли. Оно появилось из моего противления им.
Мне кажется, мое сознание как-то сдвинулось в сторону. Я не поменялся. Просто стал смотреть на мир другими глазами.
Страх и боль перестали пугать меня. Они стали еще одним дополнительным чувством. Шестым чувством.
Это и называется инстинктом самосохранения. Желанием жить. Оно гнало меня в нужную сторону. Заставляя предчувствовать страх и боль. И тех, кто может их принести.
Это не было похоже на предчувствие опасности, которым я обладал раньше. Нет. Это было что-то другое.
Это чувство сидело в глубине меня. Не в сознании или в душе. Оно впиталось в меня на уровне инстинктов. На уровне генов. Инстинктов самосохранения и выживания.
И я знал, что никто и никогда не сможет выбить из меня эти мои инстинкты, как те способности, что я утратил, когда попал сюда. И только почувствовав это, я смог покинуть поляну с кругом.
Тогда я ушел с нее впервые.
Сбежал. Убежал. Как оказалось, тропинок было несколько, но все они вели в конечном итоге в нужное место. Туда, где не было страха. Туда, где было безопасно. Это я тоже стал чувствовать.
Следующими были какие-то странные птицы, которые нападали на меня огромной стаей и разрывали мое тело в мгновение ока.
Я уже не обращал внимания на сбитые в кровь ноги, на боль и на невозможность отбиться от них. У меня ничего не было.
Я мог только сбежать. Выбрав правильное направление. Туда, где их не было.
И это указало на еще одно препятствие.
Как оказалось, тропинки всегда были ловушкой. И это показали еще тысяча или десять тысяч моих смертей. Этого я уже не помню.
![Дмитрий Биленкин - Во всех вселенных [Во всех галактиках]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
