Василий Орехов - Фактор агрессии
– Терпи. Лучше остаться без шкуры, чем без транспорта. Только берегите глаза!
Выудив первым делом свое оружие, разведчики растянулись неровной цепью и двинулись к центру лужи. Зыбкое дно уходило вниз с каждым шагом. Там, где в розовую слизь влипли птероиды, было уже почти по шею.
– Спасаем большого! – распорядился Амос, приблизившись к дактилям. – Ну-ка, ухватили!..
Тихонов забрался в чрево морфа и, с трудом держа голову над уровнем жижи, взял над птероидом контроль, чтобы он не бил крыльями. Остальные вцепились слабо огрызающемуся обессилевшему дактилю в голову, шею и крылья и начали буксировать его к берегу. Когда стало помельче, птероид уже настолько пришел в себя, что начал отталкиваться от дна лапами и вскоре тяжело вскарабкался на берег. Затем из мерзкой дряни таким же манером эвакуировали его собрата помельче. Выбравшись следом за ними, Фред наконец сумел охватить лужу одним взглядом. Она имела форму огромной амебы с длинными ложноножками – во все стороны от нее разбегались ручьи розовой слизи. Чуть поодаль раскинулось заросшее высокой травой болотце.
– Всем немедленно отмываться! – скомандовал доктор. – Эта слизь разъедает кожу. И панцири тоже может повредить. Антон, загоняй дактилей в воду!
Купер зашел в болотце по пояс. Колени у него подломились, и он до горла окунулся в грязную воду. Взбодрившись от охватившей все тело пронзительной прохлады, мастер-сержант принялся остервенело соскребать с себя жгучую дрянь. Рядом с наслаждением плескалась Лара. Биотехник загнал большого морфа поглубже, потом сам выпрыгнул из люка, подняв фонтан брызг.
Отмывшись, разведчики вылезли на берег.
– Не расслабляться! – предостерег Каплан. – Эта тварь серьезно ранена, но еще жива и может снова попытаться взять нас под контроль. Если вдруг поймете, что с окружающей реальностью что-то не так, сразу стреляйте в землю – Фактор может попытаться снова затащить нас в озеро. Но, думаю, до этого уже не дойдет. В любом случае эту гадость надо добить, и можно считать, что с несокрушимой мощью Арагоны покончено.
– Антон, займись пока дактилями, – приказал Понтекорво. – Нам надо срочно убираться отсюда, пока гости не нагрянули.
Тихонов захлопотал вокруг птероидов, а остальные разведчики, сжимая в руках бластеры, выстроились на берегу, глядя сверху вниз на трепещущую амебу из розовой слизи.
– Это точно Фактор? – недоверчиво спросил Понтекорво.
– Вне всяких сомнений, – кивнул Каплан.
– Тогда надо взять образец.
– Разумеется.
Доктор присел на корточки, осторожно, стараясь не прикасаться к слизи, набрал ее в опустошенный инъектор из аптечки и бережно выпустил полученный препарат в биоконтейнер на поясе.
– А теперь следует как можно скорее превратить эту дрянь в пепел, – заявил он. – Все готовы? Огонь!
Вскинув бластеры, разведчики обрушили на розовое озеро лавину огня. При попадании плазмы слизь шарахалась в сторону, как живое существо, по ней покатились тяжелые волны конвульсий. От огромной температуры Фактор в центре лужи закипел и начал темнеть. Нежный розовый цвет сгустился, стал сначала кроваво-красным, а потом коричневым. Через неколько минут от огромной лужи осталась лишь почерневшая дымящаяся яма в земле.
– Отличная работа! – заявил Каплан, опуская утомленно разевающий рот бластер. – Уничтожили с гарантией. Даже если в пепелище сохранились какие-то аминокислоты, восстановить Фактор арагонцы уже не смогут…
– По-моему, самое время объяснить, что это была за чертовщина, – проговорил командир группы. – Пока капитан приводит в порядок технику и у нас есть немного времени.
– Пожалуй. – Доктор кивнул. – Посмею предположить, что Фактор возник как побочный эффект генетических экспериментов по половому размножению морфов. Мне не нужно проводить подробный анализ, и так понятно, что эта протоплазма, – он указал на частично почерневшую от ожогов лужу, – состоит из стволовых клеток, способных принимать любой облик. Как составная часть эмбриона, эти клетки со временем превращаются в те или иные ткани организма, но выращенные отдельно, могут составлять целый организм. Технологии выращивания морфов основаны именно на этом принципе. И одна из особенностей стволовых клеток состоит в том, что в определенных условиях они способны бесконтрольно размножаться, превращаясь в раковые опухоли и другие опасные новообразования. По каким-то причинам в местной лаборатории был утерян контроль над ростом стволовых клеток, они начали непрерывно делиться, образовав солидный, постоянно растущий объем протоплазмы. А для роста ей в первую очередь нужна пища. И протоплазма начала приспосабливаться к условиям внешней среды. Включился механизм естественного отбора, когда выживание организма целиком зависит от приобретенных им полезных навыков. Только в природных условиях такие навыки вырабатываются за миллионы поколений, а тут хватило одного. У протоплазмы нет когтей и зубов, как ей охотиться? Только одним образом: заставить жертву пойти на корм по собственной воле. То есть установить над ней контроль. То, что оказалось не под силу инженерам Империи, создала эволюция – великий инструмент Великого Зодчего.
– Эволюция в лице Черного Доктора, – уточнил Понтекорво. – У разведки имеются данные, что на планете несколько десятилетий назад работал этот ублюдок. Планировалась даже операция по его захвату или устранению, однако поступили сведения, что его исследования потерпели неудачу и он спешно покинул планету, преследуемый местными кредиторами. Однако, похоже, двигался он в правильном направлении, и заданная им эволюция самостоятельно завершилась.
– Вполне возможно, – согласился Каплан. – В любом случае протоплазма научилась генерировать галлюцинации и подменять ими сигналы от органов чувств биоморфов. Технически это не сложно, сложно сформировать саму искусственную реальность во всех подробностях. Я об этом уже рассказывал. Нужна титаническая вычислительная мощность. По всей видимости, весь объем протоплазмы являлся сверхмощным нейропроцессором, энергия которого целиком уходила на переработку сигналов и их легкое искажение в нужную сторону. И чем больше росла лужа, тем мощнее становился процессор.
– Не совсем понимаю, – признался командир.
– Механизм примерно таков, – охотно пояснил Каплан. – Некое существо находится в непосредственной близости от протоплазмы. Та улавливает биотоки потенциальной жертвы, анализирует их всей своей вычислительной мощью и на основании этого составляет полную картину ее ощущений. Ну, примерно как сенситив, подключаясь к нейросети космократора, начинает ощущать себя этим гигантским морфом и передает команды непосредственно на его ходовые органы, представляя, как он сам перемещается в космическом пространстве. Точно так же протоплазма ловит все ощущения жертвы, видит ее глазами, слышит ее ушами, осязает и обоняет. А затем, опять же на ментальном уровне, вносит корректировку в ее картину мира, внушая жертве ложные ощущения и тем самым побуждая ее к нужным хищнику действиям. Например, к стремлению войти в прямой физический контакт с озером протоплазмы и неподвижно замереть в нем, после чего начинается бурное наружное переваривание и всасывание питательных веществ.
– Войти в контакт? – задумчиво переспросил Купер.
– Думаю, с нами было так. Мы вылетели из мертвого города и примерно за час полета приблизились к Фактору настолько, что попали в зону его прямого ментального воздействия. Протоплазма ощутила добычу, считала наши ощущения и начала плавно, незаметно изменять их. Каждый из нас, включая дактилей, куда-то прилетел, а после посадки пережил некие события, неотличимые от реальных. Тихонов, судя по всему, видел каких-то черепах, Купер бредил о Лиге Мутантов, я вместе с иллюзорными членами группы штурмовал хорошо укрепленную подземную лабораторию арагонцев. На самом же деле все наши видения были призваны логично и убедительно привести нас в то место, где располагалась вот эта лужа. А после того, как жертва попадает в пищеварительную субстанцию, Фактор меняет характер иллюзий, начинает рисовать такую реальность, в условиях которой не надо двигаться, надо лишь находиться на одном месте и чего-то ждать. Не думаю, что стоит обсуждать, кому что привиделось в этот момент, там могут быть и очень личные моменты…
– Пожалуй, – смущенно пробормотала Лара. – Очень похоже на правду…
Фред посмотрел на нее и почувствовал, что у него начинают полыхать кончики ушей. На самом деле не было у них никакого бурного секса. Это просто Фактор, покопавшись у него в голове, нашел отличный способ на некоторое время обездвижить жертву…
– Таким образом протоплазма и питалась все время, – продолжил Каплан. – Она создавала иллюзию для обитающих вокруг диких морфов, те сами залезали в пищеварительную лужу и замирали там до полного растворения едкими соками. А тут вдруг подвернулись мы. И она попыталась проделать с нами тот же самый трюк. Но ее подвел небольшой нюанс. Одно дело – формировать иллюзию для животных или биоморфов, и совсем другое – для человека. В отличие от неразумных существ, человек способен распознать подделку по неправдоподобным деталям. Неадекватность каких-то мелочей начинает не на шутку его напрягать, он беспокоится, включает абстрактное мышление и способность к анализу, которых лишены животные, и усилием воли способен восстановить контроль над своим сознанием, хотя бы частично. Так Купер, изо всех сил пытаясь вырваться из ложной реальности, начал палить из бластера, нанеся протоплазме физические повреждения. Это отвлекло ее от формирования иллюзий, она уже не могла справиться со всеми жертвами, и мне удалось выскочить из генерируемого ею бреда. К сожалению, всех остальных Фактор уже убедил выпустить оружие из рук, а вот Купер цеплялся за свой бластер, как за соломинку. Реальность десантника, которую подсовывал ему Фактор, уже трещала по швам, поэтому мне достаточно было просто кричать ему в ухо, что нужно делать. И он стал стрелять. Уж не знаю, что он при этом видел и ощущал…
