Сергей Зайцев - Рось квадратная, изначальная
– Заткнись, Воха. – Бова повысил голос, по-прежнему не оборачиваясь. – Ухарь, проследи, чтобы впредь никто не шумел.
– Хорошо, настоятель. – Взглядом, не предвещающим ничего хорошего, Ухарь с высоты своего роста уставился на Boxy. – Ежели ещё кто-нибудь вякнет без разрешения, пар в задницу, то пасть порву!
Пришлось барду несолоно хлебавши утихомириться и запастись терпением в ожидании более подходящего момента для удовлетворения своего неуёмного любопытства. А вообще, подумалось девице, странно как-то Воха себя ведёт – то боится всего на свете, то во всеуслышание вопросы задаёт, словно ему больше всех надо. Прямо разлад какой-то с бардом. Как с Благушей?! Девица не успела проверить мелькнувшее в уме озарение, так как в помещении вдруг погас свет. Всего на миг – и из воцарившейся тьмы вместо стен проступили какие-то изображения…
– А теперь смотрите, что случилось с Проклятым доменом, – тем же отрывистым, чужим голосом сообщил Благуша. – Вот полная запись тех событий.
– Спокойно, парни, – подбодрил Бова своих. – Смотреть так смотреть, включи-выключи…
И они увидели такое, от чего голова у Минуты закружилась ещё сильнее!
Да и как не закружиться, когда на стене по всей окружности зала вдруг появились живые движущиеся картинки, наглядно демонстрирующие этапы Переселения, о котором им не так давно в Махине рассказывал Безумный Проповедник, причём демонстрирующие так живо и реально, словно происходило всё это не в давности, а прямо сейчас. Минута снова убедилась, что дед не наврал, разве что по непониманию исказил кое-какие детали, ведь Проповедник был не исследователем, а самым обыкновенным жителем домена Шевед и не мог знать и осознавать всех подробностей.
Всё было как в его рассказе: и люди, слепо повинующиеся елсам и железным феликсам на площадях городов, и чёрные шары, забирающие их в своё нутро, и круглый мир, куда те шары перевозили людей сквозь бездну космоса, выпуская на неосвоенные земли…
И, несмотря на весь ужас происходящего, сам перелёт от Универсума к чужому миру захватывал дух. Старт одного из чёрных шаров был показан особенно подробно – как ни старался он рваться вперёд, всеведущее запоминающее Око, демонстрирующее им эти живые картинки, всюду следовало за ним: вот стала уменьшаться площадь, где творилось всё это безобразие с обезволенными людьми, затем город стал одним из многих точек городов, рассыпанных по просторному квадрату всего домена, затем…
Шар всё удалялся, и вскоре Универсум, уменьшенный до размера крупного арбуза, предстал перед глазами во всей своей красе – окутанный тонким голубоватым атмосферным слоем куб, каждая из шести сторон которого была поделена на девять разноцветных, вечно тасующихся квадратов-доменов, где цвет свидетельствовал об определённых физических характеристиках. Голубой означал принадлежность к Грани Океания с одноимённым центральным доменом, поверхность которого почти полностью была покрыта водой, за исключением центрального острова с храмовником и других островов-городов, сообщение между которыми осуществлялось как на водных Махинах-Кораблях, так и с помощью специальных плавучих мясных островов, выращиванием которых занималось коренное население Океании – меднокожие и черноволосые русалы. Зелёный цвет говорил о доменах Грани Бурелом, в которую входила и Рось, родина Благуши, сплошь заселённая славами и заросшая могучими лесами. Белый – о вечно заснеженных мирах Грани Иней, аборигены которых, желтокожие нанки, не знающие тепла и зелени Бурелома, были вынуждены постоянно всё это добро покупать – например, в обмен на долголёд. Жёлтый – Оазис, Грань Великих Пустынь. Бледноликие армины, выращивающие быстроногих строфокамилов для всех остальных миров, добывающие Чёрную Дрянь и перерабатывающие её в горючку. Жёлто-зелёный – Грань Великих Степей: загорелые манги, выпасающие громадные конячьи табуны, опять же – на потребу всем остальным. И последний цвет – Серый, Грань Великих Гор: чернокожие егры, мастера-искусники по добыче горюч-камня, металлических руд, драгоценных камней и изготовлению изделий из них… Но всё это перечисление – только вкратце, об основном, потому как разные миры производят ещё много чего всякого и полезного, всего и не перечислишь…
Впервые Минута воочию увидела Универсум вот так целиком, с огромного расстояния. Гигантский куб, разделённый на квадраты доменов, медленно вращаясь вокруг одной из трёх осей, висел в пространстве, а из центра каждой Грани, по мере вращения представавшей взору, из местного Храма Света вырывался слепящий огненно-белый луч и, упираясь в развёрнутые над каждой Гранью Небесные Зерцала, посылал назад животворящий свет.
Величие этой грандиозной картины бросало в благоговейный трепет.
Но вот и Универсум, стремительно убегая в пронизанную звёздами чёрную даль от запоминающего Ока, уменьшился до неразличимой точки, а Око, развернувшись вокруг оси, переключилось на противоположный сектор обзора. Зависший во тьме звёздный остров, в сторону которого, как выяснилось, теперь двигался чёрный шар со своими пленниками, некоторое время казался застывшим. И вдруг рывком разросся в стороны, распался на отдельные звёзды, а одна из них стала приближаться, стремительно увеличиваясь в размерах, и вскоре выяснилось, что звезда на самом деле представляет собой гигантский шар, окутанный огненной короной. Пылая чудовищным жаром и испуская яркий свет сразу во все стороны, шар этот озарял десять других, более тёмных и меньшего размера, вращавшихся вокруг него на разном удалении.
Выбрав третий по удалённости от Зерцала мир, шар нырнул в его голубоватый атмосферный слой…
Долго ли, коротко ли всё это длилось – трудно сказать, не имеет смысла описывать и дальше то, что и так уже известно читателю.
Но вот картинка погасла, вновь вспыхнул свет, и перед путешественниками проступило прежнее помещение с обычными стенами из лазурного байкалита. В тот же момент за спиной девицы раздался гулкий удар. Минута, перед глазами которой всё ещё стояли остаточные видения, вздрогнула, оглядываясь, но оказалось, что это всего лишь Косьма Тихий, засмотревшись, уронил свой тяжёлый молот. Бова укоризненно погрозил ему пальцем, и Косьма, стесняясь, торопливо подхватил молот с пола. Этот мелкий забавный казус послужил для остальных небольшой разрядкой. Люди начали приходить в себя, зашевелились, разминая затёкшие от долгого стояния ноги, и бросали друг на друга ошеломлённые взгляды, словно пытаясь выяснить – а видел ли сосед то же самое, что и он?
«А как же там Благуша, – вспомнила Минута, – что с ним?»
Она в неподдельной тревоге обернулась.
Благуша уже сидел в том жутковатом кресле, привалившись к спинке и опустив руки на подлокотники… Нет, не совсем так, с тихим ужасом разглядела девица. Руки не просто лежали на подлокотниках – они погрузились прямо в них и теперь просвечивали сквозь прозрачную искусственную плоть кресла. А перед грудью слава, без видимой опоры, парила книжица апофегм, окутавшись ореолом мягкого свечения.
Минута тихо вскрикнула, но тут же запечатала рот ладонью.
Того милого, добродушного и весёлого человека, которым был Благуша, здесь больше не было. Мышцы его лица странно подёргивались, будто не могли решить, что же им изображать – гнев, радость, горе, ужас, или отвагу, или всё вместе сразу, словно противоречивые желания и чувства раздирали его ум на части, и в таких знакомых раньше чертах лица проглянуло что-то пугающе чужое.
В тот момент ледяной взгляд слава остановился на ней. Самое жуткое было в том, что мышцы его лица при этом не прекратили подёргиваться.
– Вы видели, как это было, – изрёк Благуша, обращаясь ко всем.
Резкий, с металлическим отзвуком голос был абсолютно лишён жизни. Зато всеобъемлющая, непреклонная власть, которая, казалось, зримо сочилась из него, подавляла волю и воображение. Пронзительный взгляд переместился на Бову Конструктора и тех, кто его окружал.
– Теперь же пришло время вернуть в этот домен Порядок, начав новый жизненный цикл. И вы мне в этом поможете, ибо отныне все вы – лишь мои слуги!
Глава тридцать первая,
в которой Благуша продолжает командовать, да и вообще ведёт себя как полный засранец.
Есть две точки зрения на каждый вопрос: неправильная и моя.
Светоч истины часто обжигает руку того, кто его несёт.
АпофегмыПервым на невероятное по сути заявление Благуши, рассматривавшего в данный момент своих бывших спутников так, словно все они вдруг превратились в каких-то тараканов, и явно больше не признававшего в них близких людей, отреагировал Воха Василиск:
– Как же, держи карман шире! – крикнул бард, храбро вперив в слава взгляд нахальный и независимый. – Ну надо же – слуги мы его, обертон по ушам! А больше ничего не пожелаешь?
