Антон Орлов - Пожиратель Душ
– Орсенг цан Аванебих претензий не предъявила?
– Еще бы предъявила! Если бы ты пострадал у нее во дворце, она предложила бы нам с тобой солидную компенсацию, чтобы замять историю. Не в первый раз… Не случайно я настояла на том, чтобы ты избавился от того браслета. С такими существами незачем водить компанию.
– Знаешь, это, наверное, неправильно, но мне их не хватает – и Дэлги, и Эннайп, с ними было интересно. Если бы все не кончилось таким диким образом…
– Одна из тех мелких катастроф, какими заканчиваются многие связи между людьми в мирской жизни, – заметила монахиня. – А тут даже не все участники – люди. Пойми, Ник, не было никакого человека по имени Дэлги. Был оборотень, а это совсем другое дело. Мой тебе совет: молись, чтобы он больше о тебе не вспоминал. А что касается Эннайп цан Аванебих… Думаю, можно сказать: она по ночам ворожила, чтобы защитить тебя от тварей.
– Она?! – Ник чуть не подскочил, и дымчатая кошка, вздрогнув, впилась когтями в его бедро сквозь ткань штанов. – Келхар сказал, что меня защищает женская ворожба, но я думал, это ты…
– Я не стала тратить время, когда узнала, что этим занимается Эннайп. Девочка способная, отлично справилась.
– А что за ворожба? Она танцевала без одежды и била в бубен, и за ней плыли по комнате смерчи из дыма, да?
– Тихо! – оборвала Миури.
Он растерянно замолчал, и монахиня добавила:
– О таких вещах не говорят вслух. Откуда ты вообще об этом знаешь?
– Мне это снилось, почти каждую ночь.
– Тогда, пожалуй, другое дело… Раз открылось во сне – значит, так тому и быть. Но никому больше не рассказывай, это знание для посвященных.
Он кивнул.
– Кроме обычных среднестатистических неприятностей, тебя угораздило попасть в Убивальню, прогуляться по проклятым Шанбарским болотам и поссориться с охотниками – вот это уже ни в какие рамки не лезет! Похоже, тебя нельзя оставлять одного. Когда страсти улягутся, я поговорю с Донатом Пеларчи и постараюсь уладить конфликт. А с Ревернухом пусть разбирается Король Сорегдийских гор… Судя по тому, что ты рассказал, это Ревернух привел тебя в ту аптеку и отправил в Ганжебду.
– Он выглядел по-другому.
– Грим. Ты же узнал его голос? А потом, по твоим словам, он настойчиво допытывался насчет кулона – как думаешь, с чего бы?
– Миури, ты прямо Шерлок Холмс! Это очень известный в нашем мире литературный персонаж, сыщик…
– Ты забыл о том, что у нас переводят ваши книги?
Она сумела приподняться, не сбросив с колен кота, дотянулась до глиняного бокальчика, убранного на полку подальше от пушистых гостей, и залпом допила остатки молока.
– В Ганжебде и на болотах я остался жив благодаря Дэлги. Мы сможем ему помочь? Я имею в виду, если он не успеет? Это же просто, у тебя кулон…
– Ник, во-первых, кошки не вмешиваются в чужие дела, кошки сами по себе. Во-вторых, сколько раз объяснять, это не Дэлги, а оборотень. Ему одиннадцать тысяч лет, и за все это время его, как видишь, никто не смог убить.
– Он ранен, и за ним гонится грызверг.
– И поделом. Будет знать, как потакать низменным желаниям, пусть это послужит ему уроком. Другое дело, что Мардария надо поймать, утром поедем. Оборотень заманил его в западню на окраине Кафьярану и послал мне навстречу курьера с очень любезным письмом, но когда я туда приехала, грызверга в яме уже не было. Кто-то его выпустил.
– Вот видишь, он хотел нам помочь, а мы оставим его без помощи?
– Там посмотрим… – неохотно протянула «бродячая кошка». – Вообще-то, этим занимаются вассалы Аванебихов, но обычно даже их помощь не требуется. Без нас обойдутся, а нам бы Заиньку изловить. Кстати, ты не думал о том, что через три года так называемый Дэлги постарается тебя разыскать?
– Думал. Через три года, когда подойдет срок, я уеду в Раллаб или еще дальше на север – ему туда нельзя, потому что иначе он не успеет вовремя вернуться обратно. И продолжу тренироваться.
– Кажется, поумнел, – слегка удивилась Миури. – Это радует.
Впереди что-то вздымается до небес, огромное-преогромное, Заинька никогда такого не видел. А вокруг редколесье, с деревьев свисают цветы на длинных стеблях, покачиваются перед носом. Кустарник усыпан продолговатыми фиолетово-черными ягодами. У Мамочки была ветка с такими же, стояла в вазе, а когда Мардарий эту ветку нечаянно опрокинул, ягоды разлетелись вдребезги и больно покусали ему лапы.
Машина лежит в траве на боку, брошенная, словно никому больше не нужна. Тут же валяются кожаные ботинки и другие вещи.
Порвать ботинок?.. Дело стоящее, но лучше отложить на потом. След Злого Человека уводит в чащу. Хороший Заинька настиг врага и сейчас его загрызет, на куски разорвет!
За кустарником забор. Несерьезный забор, старый, разломанный, кто угодно пролезет. Зато длинный – тянется, насколько хватает глаз, ни с той, ни с другой стороны конца не видно.
Мардарию лезть через дыру в заборе не пришлось – враг находился по эту сторону символического препятствия, в гуще кустарника. Обрывал и ел черные ягоды, как будто не боялся пораниться их осколками. Расстегнутая рубашка открывает загорелую мускулистую грудь, длинные волосы спутались, небритый подбородок измазан фиолетовым соком.
Заинька подкрался неслышно. Затаился, готовясь к последнему броску.
– Еще целых полдня впереди!
Непонятно, с кем человек разговаривает – с кустами, что ли? Они ему ни слова не отвечали, а тот все равно продолжал говорить, делая паузы, чтобы отправить в рот ягоду.
– Уйма времени! Что можно успеть за полдня? До отвала обожраться умопомрачительно вкусным переспевшим сливрюсом без риска заработать расстройство желудка, потому что к тому времени, как дойдет до неминуемой расплаты, человеческого желудка у меня уже не будет. Мелочь – но восхитительная мелочь, привилегия вседозволенности!
Он рассмеялся и запихнул в рот целую горсть брызнувших соком ягод, а Заинька в замешательстве смотрел на него из засады, озадаченный вопросом: с кем же все-таки человек беседует?
– А как здорово гулять босиком по теплой шелковистой траве! Чудесное ощущение… Этот день не будет тянуться до бесконечности, он закончится, и тогда прощайте все – Эннайп, Ник, сбрендивший на старости лет Донат со своей бандой проходимцев… А Клетчаб Луджереф – до скорого свидания! – человек оскалил зубы, и Заинька, увидев этот оскал, подался назад, чуть не зарычал вслух. – Если окажется, что Луджереф успел навредить Нику, я из него все жилы вытяну по одной, медленно-медленно… Ох, и мстительная я тварь, иной раз самому страшно. Все, кроме Клетчаба и Эннайп, прощайте на целых три года! Эннайп спрашивала, почему ей нельзя меня проводить. Да потому, что я могу заплакать. Зато она приедет меня навестить, как я буду ее ждать, кто бы знал… А Ник наверняка удерет на север – как будто от меня можно сбежать! Нет, ну кто бы догадался, что у этого паршивца в кулоне грызверг! Я все-таки заставлю его жить настоящим, я изобретательная тварь… Ладно, заболтался я что-то. Наверное, похож на психа – без ботинок, болтаю сам с собой, ягодами перемазался, как неаккуратная свинья…
Заиньке надоело слушать непонятные речи, и он прыгнул.
Какой же этот человек быстрый – заметил, отклонился в сторону; ягоды, которые он держал в пригоршне, рассыпались, попрятались в траве. Злой Человек тоже упал и перекатился, спасаясь от лязгнувших возле плеча клыков. Под руку ему попалась толстая сухая ветка с торчащими сучьями, и он, по-змеиному извернувшись, сунул ее прямо в разинутую пасть. Ветка хрустнула в стальных Заинькиных челюстях, но успела оцарапать нежное нёбо, надо пожалеть бедного пусеньку… Разъяренный Мардарий зарычал, а враг уже успел и на ноги вскочить, и блестящую острую штуку из-за пояса выхватить.
– Откуда ты взялся на мою голову? Я же тебя запер!
Прыжок. Человек снова успел отскочить. Как и в прошлый раз, нацелил острие на Заинькин носик, но кусачая штука двигалась уже не с тем проворством.
– Ты меня достал! – процедил Злой Человек, его лицо исказила гримаса. – Убью!
Врагу больно, преимущество не на его стороне – Мардарий это чувствовал. Перехитрил человека обманным маневром, раз – и вцепился зубами в руку.
Недобрый блестящий предмет вывалился из пальцев. Побелевший человек закричал.
Хороший Заинька победил! Нет, пока не победил… Если другие люди, когда их кусаешь, только кричат и беспомощно дергаются, то этот свободной рукой, кулаком, как ударит по бедному носику! На то и злой.
Солнце потемнело и закачалось, как будто его тоже ударили. А когда деревья перестали бесноваться, и боль немного утихла, и побитое солнце успокоилось, осипший от визга Мардарий обнаружил, что враг убегает. За ним! Будет знать, как Заиньку обижать!
Злой Человек проломился сквозь кустарник, выскочил на заросшую травой прогалину. Перекушенная рука болталась на каких-то ниточках, но двигался он быстро. А Заинька еще быстрее, Заинька догонит!
