Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам
Пелин метнула на него быстрый и гневный взгляд, но не заметила на его лице ни следа высокомерия и заносчивости. Только боль оттого, что творилось у него под ногами.
— Здесь есть и другие аппосийцы. Многие эльфы хотят уйти из города. Мы пришли помочь им.
Такаар кивнул, и на лицах ТайГетен появились понимающие улыбки.
— Ты выбрала путь, который имеет большее значение, чем ты себе представляешь. И топоры твоих аппосийцев помогут сохранить жизнь многим сотням, если не тысячам эльфов. — Такаар умолк и сделал глубокий вдох. — Я вижу большой огонь и панику. Я все объясню, но мы должны воспользоваться ими к своей выгоде. Графирр, нам нужно разделиться, чтобы добраться до всех самых уязвимых кланов одновременно.
Графирр ограничился тем, что коротко кивнул в ответ. В глазах его стояла боль потери. Он повернулся к своим эльфам и заговорил.
Гаран опустился на колени рядом с телом эльфийки и перевернул ее на спину, подставляя ее обожженное и изуродованное лицо каплям дождя, а потом задумчиво потер щетинистый подбородок, покусывая нижнюю губу.
— Значит, хотя бы одну из них мы все-таки достали, — заявил Келлер, опускаясь рядом с ним на землю и рассеивая магические крылья за спиной.
— Нет, — возразил Гаран. — Мы едва зацепили кое-кого из них. А эту они принесли с собой. У нее на лице виднеется жуткая роспись Истормуна. Наверняка она занимала у них какой-нибудь важный пост.
Гаран встал и обернулся. Вокруг него сгрудились его солдаты.
— Я хочу, чтобы эту эльфийку никто не трогал, — сказал он. — Не вздумайте отодвинуть ее тело в сторону, или справить нужду на нее, или забрать у нее что-нибудь. Я ясно выразился? Хорошо. Передайте мои слова остальным. Вернусь — проверю.
— Что ты задумал? — спросил Келлер.
— Есть у меня одна мысль, — ответил Гаран. — Расскажу тебе попозже.
Келлер пожал плечами.
— Как скажешь. Как, по-твоему, они могут сделать это? То, что они задумали, как говорит Истормун?
— Мне кажется, что ТайГетен, если только действительно захотят, способны на все. Но главная их беда заключается в том, что их слишком мало.
Гаран обернулся и взглянул на храм Шорта. Закопченные стены и курящиеся дымом руины храмов вокруг нагоняли на него тоску. Но эльфы сами разрушили большую их часть, и помощь людей в этом деле им не требовалась.
— Куда ты собрался? — поинтересовался Келлер. — Все самое интересное начнется в той стороне.
Гаран не удосужился повернуть голову, чтобы ответить своему старшему магу.
— Мне так не кажется. Я — солдат, а не убийца безоружных обывателей. И не желаю иметь отношения к этой бойне. С чего ты решил, что мне будет интересно смотреть, как убивают беспомощных штатских?
— В Парке Туала тебя это не беспокоило.
— То были провокаторы и подстрекатели. От них можно было ожидать неприятностей. А те, что остались, сейчас хотят только одного — мира и покоя. Почему я должен желать им смерти?
— Потому что они — всего лишь эльфы, а сейчас наступил такой момент, когда мы должны закрепить свою победу и успех.
Вот теперь Гаран обернулся и сам удивился тому презрению, которое испытал, глядя на Келлера. Оно смешивалось с сожалением о том, его помощник столь недальновиден.
— Я был о тебе лучшего мнения. Оказывается, ты — всего лишь лакей лорда-мага. Знаешь, на твоем месте я бы подумал о том, откуда берется эта его сила и почему она столь разительно отличается от твоей. Иначе, боюсь, в один прекрасный день тебе придется решать, по ту ли сторону баррикад ты оказался.
— Каких баррикад?
Гаран коротко рассмеялся.
— Со мной этот номер не пройдет. Не настолько ты наивен, чтобы не знать о напряженной обстановке в Триверне. Тебе известно, какая грызня там идет и чем все может кончиться. Шестеро — на одной стороне. Все остальные маги Круга — на другой. Неужели тебе никогда не приходило в голову, почему Истормуну нужно так быстро установить здесь свою власть? Оцени ресурсы. Посмотри на силу, которую они собой олицетворяют. Недалек уже тот день, когда обитатели Балайи будут сражаться друг с другом за обладание этим местом.
— А что намерен делать ты, пока этого не случилось? — Скептицизм Келлера куда-то подевался. — Будешь сидеть тихо и не высовываться или подашь в отставку?
— Сомневаюсь, что Истормун благосклонно примет мою отставку. Нет, Келлер, после того, как я отряжу своих людей разгребать пепел невинно убиенных на развалинах их домов, то, пожалуй, пойду в лес и попытаю счастья с ТайГетен. А ты?
Земля вдруг задрожала у них под ногами. Языки пламени взметнулись в ночное небо на сотню футов. Раздался протяжный стон и оглушительный грохот рушащихся бревен. Эхо взрывов разнеслось над городом.
— Начинается, — сказал Келлер.
— Как ты несокрушимо прав, мой бедный друг.
Глава 41
Воину ТайГетен не нужно другой защиты, кроме благословения Инисса.
ТайГетен бежали изо всех сил. К каждому из трех отрядов, которые Графирр отправил на поиски и освобождение гиалан, исксийцев и сефан, остающихся в плену, присоединились аппосийцы. Они понятия не имели, как добиться того, чего хотел от них Такаар, зато они точно знали, что хотя бы попытаются это сделать. Именно в этом и заключался смысл существования ТайГетен.
Ауум вместе с остальными звеньями бежал к музею. Пелин пообещала Метиану, что попытается помочь гиаланам. И это несмотря на то, что случилось с юным гвардейцем Аль-Аринаар всего несколько дней назад. Но Графирр заявил, что сейчас не время вспоминать прошлые обиды и сводить старые счеты. Эльфы могут начать убивать друг друга и позже, таково было их право. А вот люди этого права не имели.
Они бежали на свет факелов, цепочкой огораживавших квартал города, где вот уже на протяжении многих лет жили гиалане. Испокон века они были ткачами, гончарами и прочими ремесленниками, славившимися своими яркими и неповторимыми творениями. А теперь от смерти их отделяло всего несколько мгновений. Их нельзя было назвать ни чересчур многочисленным, ни чрезмерно плодовитым кланом. Они не могли позволить себе вмиг лишиться такого большого числа своих соплеменников.
Ауум и Марак поддерживали с обеих сторон бледного и трясущегося, как в лихорадке, Такаара. Каждый шаг давался ему с неимоверным трудом. Каждый вдох вызывал боль в груди. В бою от него будет не много толку. Сейчас они бежали по темным улицам Оулд-Миллерз. С ними пошла Пелин, как и Графирр с Меррат. Тринн и Корсаар охраняли аппосийцев. Улисан остался в арьергарде. В общей сложности, набралось сорок пять воинов. Ауум не сомневался, что все они погибнут.
— Помните, воцарится хаос, — прохрипел Такаар. — Воспользуйтесь им. Солдаты привыкли к порядку. Отнимите его у них.
Музей Хаусолиса являлся центром и средоточием всего квартала. По всему периметру площади, на которой ежегодно проводились торжества в честь закрытия врат, теснились дома. В остальное время она поступала в полное распоряжение рыночных торговцев и бродячих артистов. В разные стороны от нее разбегались улицы, уводившие к Оулд-Миллерз, Фреске и Глейду, а также к рынку пряностей.
Завернув за угол, они оказались на улице, залитой светом факелов. Территорию контролировали солдатские патрули, а на тротуарах небольшими группами собрались маги. Другим концом улица упиралась в площадь, на которой и располагался музей. По обеим ее сторонам тянулись жилые дома и торговые лавки. Место, где жили самые обычные, нормальные люди. Но теперь каждый дом был заперт наглухо. Все ставни были закрыты и заколочены снаружи.
Графирр подал знак рукой. Тройки ТайГетен вскарабкались на стены по обеим сторонам улицы. Сам же он с Меррат побежали дальше. Ауум с Марак прикрывали собой Такаара. Солдаты заметили их с опозданием, закричали, поднимая тревогу, и попятились к своим сослуживцам.
Маги повернулись в их сторону и опустили головы.
— Аппосийцы, обходите каждый дом! — крикнула Меррат. — Ломайте двери и отправляйте жителей к Олбеку. Толкайте их, гоните, если понадобится. Все, что угодно, только уводите их отсюда.
Ауум побежал дальше под ритмичный грохот топоров, выбивающих двери. Под звуки испуганных криков и встревоженных воплей. В атмосфере гнева и страха.
— Цельтесь в магов, — приказал Графирр.
Двое магов подняли головы и развели руки в стороны.
— В укрытие!
От крика Меррат вся улица мгновенно опустела. ТайГетен и аппосийцы укрылись в дверных проемах, вламываясь сквозь выбитые двери в дома и ныряя внутрь прямо через ставни, с треском выламывая их. А вдоль по улице понесся поток бесчисленных осколков льда, настоящая лавина, способная в мгновение ока содрать плоть с костей и отнять жизнь.
Аппосийцы валили бегущих на землю. Жертвовали собой, ради спасения тех, кого только что освободили из плена. Ледяной шторм с воем выламывал бревна, расширяя и умножая трещины в дереве и камне. Ауум услышал над собой шорох ног.
