Юрий Иванович - Оскал фортуны
– Обломаем! И руки и ноги! – вспылил Гром. – Пусть попробуют сунуться!
Виктор только кивнул в ответ, хотя и хотел спросить про конкретную численность войск Дейджана. Могло ведь такое случиться, что сил для обороны, а тем более ответной атаки у Союза Побережья элементарно не хватит. Особенно вдали от собственных тылов, где сейчас производят порох и остальные боеприпасы. Сам-то Чагар и его ближайших соседей с помощью нового оружия, может, и удастся защитить, а вот удержать мост и то же королевство Роцаги – неизвестно. Слишком все непредсказуемо получилось: враги со всех сторон и острая нехватка времени. Мало того, и с Колыбельной не все ясно до конца: ни инструкций, ни конкретных описаний процесса оздоровления так и не найдено, и только нежелание пугать окружающих заставляло пришельца прятать неуверенность глубоко в сердце. Использовать свой единственный оставшийся шанс он решил до конца и при любых обстоятельствах.
Поэтому вместо высказанных вслух сомнений похвалил с твердым оптимизмом:
– Все правильно! Уверен, на нашем берегу ты с полным спокойствием разберешься с обстановкой, и мы что-нибудь придумаем. По мне, так начавшиеся войны полностью бессмысленны: еще империя Сангремар не сломлена и не изучена, а ты только посмотри, как все недавние вассалы вцепились друг другу в глотки. Прямо все в точности наоборот. Нам следовало перессорить между собой лидеров Триумвирата.
Похоже, и сам Гром Восьмой теперь это осознавал, но вслух каяться не стал:
– Чего жалеть о прошлом! Мы и так одержали самую великую историческую победу, так что мелкие неурядицы на своем Щите быстро устраним. Кстати, Менгарец, когда ты собираешься укладываться в эту свою Колыбельную?
– В ближайшие часы. Максимум – к вечеру. А что, твое величество желает поприсутствовать?
– Конечно, желает. Так что пошли ко мне посыльного, может, и оторвусь на часик от дел. Понял?
– Как не понять. Самому спокойней будет. – И Виктор многозначительно указал глазами на принцессу. Все-таки у него была уверенность, что в присутствии отца Роза станет себя вести более сдержанно и благоразумно.
Гром это понял и перед уходом подмигнул:
– Удачи твоей святости!
– И побед твоему величеству! – крикнул вдогонку монарху Менгарец. Затем оглянулся вокруг: – Итак, продолжим!
На что сразу получил первое предложение от Розы:
– Может, стоит попробовать омолодитель на каком-нибудь животном? Например, на собаке?
– Но ты ведь видишь, что на пульте ясно нарисована скрутившаяся в позе зародыша женщина.
– Так можно взять суку, а не кобеля. А для большей уверенности, давайте за оставшееся время пока проверим объект номер семь. Тот самый, где была повреждена маскировочная панель. Думаю, что оставшийся пятый уровень на бронированной двери я пройду быстро. И мне кажется, нам откроется точно такой же омолодитель, но только с мужской фигуркой.
Когда вся свита во главе со своим патроном отправилась к выходу, никто не услышал, как ее высочество пробормотала:
– Если там для мужчин, то желающие для испытаний найдутся…
Глава 40
АГОНИЯ
На самое основное событие из череды раскрытий тайн наследия Гранлео, проникновение Менгарца во внутренности Колыбельной, собрались все заинтересованные лица. И места за тремя окошками для наблюдений по праву старшинства занял король Чагара, его старшая наследница короны и самый почитаемый врач-исследователь – Фериоль. Конечно, над плечами этой троицы постарались умостить свои головы и все остальные счастливчики, но тем уже тянуть шеи и заглядывать в таинственное чрево устройства одним глазом было гораздо неудобнее.
Понимая, что вернуться обратно за какой-нибудь забытой мелочью в ближайшие часы не удастся, Виктор экипировался, словно в дальнее и опасное путешествие. Потом немного подумал и передал тетрадь с каракулями и свои неуничтожимые часы Фериолю:
– Пусть пока у вас побудут.
И только проверив в своих карманах наличие остальных предметов, записанных в длинном перечне, приблизился к двери и положил ладонь в выемку. Как и в первый раз бронированная преграда легко взлетела вверх, открывая взорам все ту же полуживую плоть искусственного пищевода. Только теперь исследователь не стал мешкать и единой секунды. Была догадка, что у него будет время не только проникнуть в сердцевину Колыбельной, но и осмотреться там, а в случае нужды, то и быстренько вернуться обратно. Поэтому он смело перешагнул порог, уперся в мягкую и теплую плоть, набрал в грудь как можно больше воздуха и стал решительно протискиваться внутрь. И сразу произошла первая неожиданность: дверь с присушим ей содроганием и лязгом вернулась на свое место. Причем без единого предупреждения или отсчета времени! Просто грохнулась, и все, словно показывая тем самым, что случилось бы с тем человеком, который решился бы нарушить указание: «Только один!» Если бы кто надумал сопровождать монаха, от него бы осталось только кровавое пятно.
По вполне понятным причинам все переполошились. От окошка, где находилась принцесса, сразу понеслась волна панических вопросов, на которые оставшиеся возле двери помощники даже не знали что ответить. Ситуацию разрядило появление фигуры рискового исследователя в перекрестке линий наблюдения. Причем тот явно понимал, что за него волнуются, и первым делом повернулся в сторону ее высочества и показал оттопыренный вверх палец правой руки. Мол, все в порядке! Потом и остальным дал полюбоваться на свою сосредоточенную, но весьма довольную физиономию.
Усевшись на ложе, он стал производить какие-то манипуляции на невидимых зрителям панелях управления. При этом он пытался что-то выкрикивать в сторону иллюминаторов. И только заметив, что ему всеми возможными жестами показывают, что ничего не слышно, быстро написал на листке бумаги:
«Все в порядке! Сейчас начнется отсчет и будет пуск всей установки. Мне надо срочно ложиться и не двигаться! Я вас всех обожаю!»
Но почему-то лист прикрепил с той стороны, где его могла прочитать только принцесса и стоящие у нее за спиной. Похоже, что последнее предложение предназначалось только ей, и девушка довольно заулыбалась, еще сильней прильнув к маленькому окошку.
Уже под странное мигание всего внутреннего освещения Виктор постепенно улегся, вытянул руки вдоль туловища и замер в полном сосредоточении. Темные интервалы становились все длинней, тогда как вспышки света – все короче. И когда наступила полная темнота, случилось самое страшное.
Хоть и совершенно беззвучное, но явно ревущее пламя заполнило внутренности медицинского устройства и стало бушевать там с неистовой силой. В самое первое мгновение все наблюдатели вскрикнули и непроизвольно отпрянули от иллюминаторов, а потом словно окаменели от увиденного. В таком яростном огне не могло уцелеть ничего живого.
Из шока всех вывел истерический крик наследницы престола. Роза, словно смертельно раненная птица, теперь билась всем телом в равнодушную поверхность бронированной двери, прикладывая иногда то одну, то вторую ладонь к углублению. Стало понятно, что дверь все равно не откроется, что с ней ни вытворяй. Зато у девушки сразу оказалось сломано несколько ногтей и повреждено лицо. Кажется, она перестала соображать, что творит, настолько сильный шок от кипящего пламени накрыл ее сознание. Никакой боли она не чувствовала. Хорошо, что Тербон первым сгреб принцессу в охапку и постарался оттащить от двери. Потом ему на помощь подоспели остальные и уже общими усилиями смогли справиться с бьющимся в судорогах телом. Но только после вмешательства Фериоля положение стало подконтрольным: старец смочил лоскут ткани каким-то снадобьем из пузырька, приложил к носу принцессы и подождал, пока она несколько раз вдохнет. Она тут же расслабилась и замерла, а сам диониец торопливо пояснил раскрасневшемуся монарху:
– Это сильное успокоительное. Она проспит несколько часов, а потом еще целые сутки будет ходить немного сонная и растерянная.
Гром только и смог из себя выдавить:
– Спасибо…
А потом почти все вновь поспешили к окошкам. Пламя бушевало внутри еще добрых полчаса. Словно вознамерилось выжечь не только остатки осмелившегося протиснуться в середину человека, но и само воспоминание о нем. И только потом взору наблюдателей предстала весьма жуткая картина: в толстом слое сажи и копоти на металлическом лежаке возвышались лишь небольшие горки чего-то жуткого и непонятного. В полной тишине первым высказался генерал Тербон:
– Пепел! Один только пепел от него остался…
Восклицания Фериоля носили скорей философский характер:
– Как же так? Какой смысл тогда строить подобное устройство? Ничего не понимаю! И тут, что ли, двойная ловушка?
– Да, скорей всего так и получается, – подвел некий итог Гром Восьмой. – Видимо, Гранлео и здесь обезопасился от нежданных гостей: установил дополнительный рубеж опознания или вообще перенастроил это устройство на умерщвление.
