Безбашенный - Арбалетчики в Вест-Индии.
— Ну и почём тут опиум для народа? — поинтересовался я чисто риторически, а посему — по-русски. По-финикийски им слишком долго пришлось бы разжёвывать суть вопроса, а надо ли это трупам? Ведь оставлять их в живых никто не собирался.
Сперва я навёл «перечницу» на вновь посвящаемую, которой не судьба вкусить плюшки от повышения по службе. Смазливая, сучка, даже жаль, но — увы, не ту сторону она выбрала. Пуля вышибла из неё мозги, и она свалилась на площадку перед алтарём у изваяния богини. Кажется, ихняя захолустная Астарта не брезгует человеческими жертвами? Вот и пущай принимает первую. А сейчас мы её напоследок и второй угостим, дабы насытилась — ведь Аришат твёрдо намерена осуществить реформу культа, а на сытый желудок Астарта отнесётся к этому, надо полагать, поблагосклоннее. Сытые — они всегда добрее и покладистее. По справедливости следовало бы и изваянию богини-людоедки свинцовую пилюлю в морду лица влепить, но мы ведь обещали храма не осквернять, а шурин даже и слово Тарквиниев дал. Неважно, что уже покойнику, слово Тарквиниев свято и нерушимо само по себе. Заменит новая верховная эту статую новой в ходе реформы культа или эту по новой переосвятит — это уж ей решать. Замершая в ступоре старая верховная в молодости наверняка тоже была эффектной бабой, но с тех пор прошло немало лет, да и не играло это уже никакой роли. Ей я тоже прицелился в башку и спуск выжал без малейшего сожаления…
Не солдатское дело — женщин убивать? Ну, во-первых, не женщин, а стерв, да ещё и первостатейных стерв. Нормальная баба разве станет подобной хренью заниматься? Власть, политика — то мужские дела, и со всякого, кто влез в них, и спрос соответствующий, невзирая на пол и прочее. А во-вторых, мы сейчас и не солдаты, точнее — не армейские солдаты. Мы сейчас — спецназ, которому не всегда чистыми делами заниматься приходится. Политика — вообще дело грязное, хотя и нужное. Место для Аришат нужно было от преступной старой карги освободить? Или она сама должна была кинжалом ей горло перерезать? А соперница ей нахрена, спрашивается? Самой ей её грибами не того сорта кормить, что ли? Классное было бы начало правления новой верховной, собравшейся гуманизировать культ! Нет уж, лучше мы сделаем за неё эту неприятную работу. Мы ведь здесь чужаки — приплыли, набедокурили и уплыли по своим делам обратно, а ей здесь жить и править храмом. Ей и так тут столько разгребать! И довольно об этом, ладно? Самому тошно!
— Астарта поразила громом и молниями угодные ей жертвы! — разжевал я по-финикийски перепуганным лахудрам-прислужницам, — А теперь — марш во двор! Встречайте вашу новую верховную, которая решит, как вы будете жить дальше.
Во дворе уже распоряжался Фамей, назначая новую храмовую стражу. Аришат осматривала заваленный убитыми двор, и энтузиазма в её взгляде не просматривалось.
— Вот теперь храм — твой, — сказал я ей, толкнув к её ногам склонившихся прислужниц, — Мы тут, правда, немножко намусорили. Надеюсь, ты распорядишься, чтобы за нами прибрались?
У её отца-суффета проблема наметилась посерьёзнее, нехилым конфликтом с союзниками чреватая. На войне ведь как? Что с боя взято, то свято. А взяли наши чуда в перьях оружие перебитых мятежников и храмовой стражи — ну, кроме оружия расстрелянного мной ихнего старшого, которое я запретил трогать, и теперь Фамей вёл жаркий спор с их вождём, предлагая тому взамен стеклянные бусы и цветные ткани — млять, старый прожжённый политик, а элементарнейших вещей понимать не хочет! Так прямо и отдадут ему красножопые взад превосходнейшее железное оружие, ставшее их законными трофеями по священному праву войны, за какую-то хрень! Поздно пить «Боржоми», если почки отказали, гы-гы! Когда вождь наотрез отказался принять взамен оружия даже вино, до которого эти чингачгуки столь охочи, суффет впал в ступор — больше предложить дикарям интересного для них ему было абсолютно нечего. Только бы он не занервничал, да глупостей сгоряча не наделал…
— Только не горячись, почтеннейший! — предостерёг я его, — Это оружие храмовой стражи сильно священно?
— Да, оно освящено на алтаре богини, и его могут носить только воины храма.
— Тогда объясни это им и дай взамен другое, но тоже хорошее, не хуже этого. Это они поймут правильно и согласятся.
— То есть как это — дай? — опешил Фамей, — Не переутомился ли ты после тяжёлого боя?
— Не настолько, чтобы не понимать, о чём говорю. Зато — достаточно, чтобы не рваться в следующий бой — уже с ними. Разумно ли ссориться с союзниками из-за нескольких мечей, щитов и копий?
— Ну, так уж прямо и нескольких! А луки со стрелами? И потом, мы им оружие даже не продаём ни под каким видом, а ты говоришь — дай. Мыслимое ли это дело?
— Что не продаёте — это правильно делаете. Нельзя им хорошее оружие продавать. А вот награждать им отличившихся на службе твоему городу — можно и нужно. Вот и положи начало доброй традиции, раз уж ты не смог предотвратить захвата.
— Ну, если только так, — суффет тоже уже прокачал ситуёвину и въехал, что другого приемлемого решения нет, — Но ты говоришь — хорошее им дать? Не жирно ли для дикарей?
— Ты хочешь оскорбить их неравноценным обменом? Это не улучшит твоих отношений с ними. Не жадничай, Фамей, тут скупиться нельзя. Дай им оружие из числа привезённого Акобалом — ваше местное, уж не обижайся, дерьмецо ещё то, и они это заметят.
— Да они ведь даже обращаться с ним не умеют! — сварливо буркнул включивший купчину финикиец, — Заржавеет оно у них и через год не будет ни на что годно!
— А ты прикажи своим людям научить их правильному обращению с железом — как чистить, как смазывать, как точить — всему пусть научат. Не скупись, почтеннейший, награждать — так награждать!
— Ну, может быть, ты и прав, — политик в суффете Эдема, похоже, всё-таки начал брать верх над торгашом, — Но дело ведь даже и не в цене — хорошего привозного оружия у нас просто мало!
— Теперь каждый год к тебе будут прибывать два корабля, а не один, как раньше. Пока — два. Позже, через несколько лет — возможно, что и больше. На них можно перевезти гораздо больше товаров. Какие закажешь — такие и привезут. Оружие — так оружие, — утешил я его.
Пока Фамей улаживал едва не разразившийся конфликт с красножопыми и договаривался с ними о справедливом обмене их трофейного оружия на равноценное, меня этот случай над куда более глобальным вопросом призадуматься заставил. Точнее — вернуться к размышлениям над ним.
Ещё когда мы с Чанами воевали, да на улицах их селения дикарям ихним кровь пускали, Хренио в такой раж вошёл, что даже выкрикнул «Santiago Mataindios!» — я уже настолько привык к тому, что с нами он давно уж говорит по-русски, что даже как-то и не сразу въехал, что кричит он не на латыни, в которой мы все помаленьку упражнялись с Тархом, а на современном испанском. «Святой Яков, порази индейцев!» — вот, что это буквально означает. Потом, когда с Чанами замирились и во время переговоров биваком там стояли, наш испанский мент просветил нас с Велтуром, в чём тут порылась собака. У него, оказывается, один из предков конкистадором был. Не капитан-генералом и не капитаном, простым солдатом. Кубу с Веласкесом завоёвывал, потом — Мексику с Кортесом. Подвигами великими не прославился, карьеры военной не сделал, баснословных богатств не награбил, шикарной асьенды с толпой индейцев тоже как-то не удостоился, но был на хорошем счету и кое-какие деньжата всё-таки нажил и сумел не растранжирить, так что вернулся домой не нищим, а вполне даже себе — для родного баскского захолустья, конечно — солидным и уважаемым человеком. Во всяком случае, в роду им гордились. А тут — тоже Куба и тоже бой с индейцами, и чисто по ассоциации Васкес вспомнил о предке, ну и прорвало его. А прорвав — понесло. Загорелся он вдруг идеей колонизации Кубы. Нет, в принципе-то идея эта у нас давненько уже в воздухе витала, и поговаривали мы уже на эту тему не единожды и не дважды, но — именно в принципе, то бишь сугубо теоретически. Мысля-то соблазнительная, но когда и какими силами её реализовывать? Поэтому я и тогда значения этому не придал — какая тут в звизду колонизация? У нас и метрополии-то ещё нет ни хрена, её саму ещё завоёвывать, да обустраивать предстоит, и проблем при этом наверняка будет выше крыши. А этот кабальеро хренов, млять, о заокеанских колониях тут уже размечтался, гы-гы!
Теперь же, глядя на едва не состоявшееся безобразие, я — и тоже по ассоциации — припомнил те разговоры уже гораздо серьёзнее. Ведь хорошо, предотвратили мы таки наметившийся конфликт. А что, если бы не удалось? Что, если бы эдемские финикийцы вдрызг рассорились даже с дружественными городу гойкомитичами? Как бы отреагировали на это нейтральные, не говоря уже о недавних супостатах? Это ведь для нас Эдем — замшелая дыра, а для них — целая сокровищница, битком набитая ценнейшим добром. Что, если бы чингачгуки поднялись вдруг все и взяли город в осаду? Реально ли в этом случае отсидеться за его стенами? Ой, что-то сильно сомневаюсь! Хрен ли это за стены? Ведь голимая необожженная глина! Обколоти с неё штукатурку в дождливый сезон, и оплывёт эта стена на хрен после первого же хорошего ливня! Примерно это мы и наблюдали после того урагана незадолго до заварушки с Чанами — так то были мелкие локальные разрушения из-за небрежного оштукатуривания при строительстве, специально ту штукатурку никто не повреждал. А в слусае осады города красножопые ведь целью такой зададутся и всерьёз этим займутся. На соплях всё сделано в этом вест-индском Эдеме, откровенно говоря. Ведь даже с чисто исторической точки зрения рассудить — вот он, какой-никакой, а всё-же город средиземноморских колонистов. Ну и где хоть какие-то его внятные археологические следы в нашем современном мире? Нету их, хоть в лупу гляди, хоть в мелкоскоп. О чём-то это говорит?
![Джон Кризи - Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]](/uploads/posts/books/243250/243250.jpg)
