Артем Мичурин - Еда и патроны
Когда из-за леса выглянули скупые огни еще одного небольшого поселка, а встречный ветер донес запах коптильни, на часах было уже девять.
Пологий берег Оки, приютил на своем песке, поросшем ивами да кустами шиповника, маленькую рыбацкую деревушку, насчитывающую от силы с десяток домов. Простые бревенчатые избы с двускатными крышами подпирались частоколом свай. Дальние от воды имели подпорки только спереди и частично по бокам, те, что поближе, были приподняты со всех сторон. На торчащих повсюду жердях сохли мелко плетеные сети с красными жестяными буями. Лежали перевернутые кверху днищем лодки. Пахло сырым деревом, водорослями и рыбой.
— Здоров будь, мил человек, — раздался позади вкрадчивый тихий голос.
Стас обернулся и увидел сидящего на крыльце долговязого жилистого старика в холщевой рубахе и широких мешковатых шароварах, заправленных в сапоги. На улице было не сказать что тепло, но старик по этому поводу, видно, не беспокоился. Сухое лицо с впалыми щеками сосредоточенно хмурилось, а длинные узловатые пальцы, ловко орудуя иглой, плели бредень.
— Ищешь чего или заплутал? — продолжил он слегка скучающим тоном.
— Вечер добрый, отец, — поприветствовал Стас в ответ. — Мне бы на тот берег попасть. Подсобишь? Расплатиться «семерками» могу.
Старик отложил бредень, выудил из кармана кисет махры, свернул самокрутку, пожевал, причмокивая, конец желтоватой бумаги, достал коробок, чиркнул спичкой и прикурил, закрывая ладонью огонек от ветра.
— Хорошему человеку отчего бы и не помочь? Как скоро отчаливать думаешь?
— Чем скорее, тем лучше.
— О как, — приподнял старик кустистые брови. — Что ж, дело хозяйское. Десять «семерок», и на том сговоримся.
— Вижу, рыбу вы тут коптите? — кивнул Стас на ароматный дым, поднимающийся из трубы.
— Коптим помаленьку.
— Я бы купил. И хлеба еще.
— Рыбу-то можно, конечно, — кивнул старик. — А вот с хлебом туго у нас. Зато картошка нынче уродилась. Картошки отсыплю, как раз сварил недавно.
— Годится.
Рыбак встал и, стуча по крыльцу сапожищами, ушел в избу. Вернулся он минут через пять с холщевым мешочком в руке и с веслами на плече.
— Держи.
Стас развязал веревку, и в лицо ему дыхнуло горячим паром с запахом копченой рыбы. Желудок тут же среагировал на раздражитель, громко заурчав.
— Двадцать «семерок» за все вместе с переправой, — констатировал старый рыбак, уверенно вышагивая к реке.
— Ладно, двадцать так двадцать, — согласился Стас, завязал ароматный мешок и двинулся следом.
Жилистые натруженные руки неожиданно легко, без видимых усилий спустили лодку на воду, поставили весла, и утлое суденышко, приняв на борт пассажиров, отчалило.
Стас скинул рюкзак и вытащил из него пачку патронов.
— Вот. Здесь двадцать, — положил он картонную упаковку на скамью, достал флягу, отвинтил крышку и опустил емкость, обшитую брезентом, за борт.
— Тут не набирай, — отсоветовал старик. — Плохая вода. С того берега лучше. Спускают в реку черт те что. Мы и сами-то выше по течению рыбачим. А здесь давно уж не ловится.
— Спасибо, — Стас поднял флягу и вылил воду, подозрительно отдающую канализационными стоками.
— Так чего тебя на ночь глядя-то, за реку понесло, ежели не секрет? — спросил рыбак, внимательно рассматривая своего позднего клиента.
— Повидаться хочу с людьми нужными.
— И где ж люди те?
Стас улыбнулся, доверительно глядя в глаза любопытствующему собеседнику.
— В Арзамасе, отец, в Арзамасе.
