Владимир Поселягин - Охотник
— Ну не знаю, — не уверенно ответила та. Старушка была ушлой и колебалась. Она понимала, что я так хотел купить ее молчание, вот и выбирала, стоит ли книга этого или нет. Видимо придя к какому-то вводу, она в подтверждение кивнула.
Народ постоянно то выходил, то заходил в большое помещение телеграфа. Я на скрипевшую пружиной дверь бросал изредка взгляды, скорее по своей оперской привычке, чтобы держать ситуацию под контролем. Поэтому когда меня кто-то схватил за воротник и банально поднял под треск ниток, даже как-то растерялся.
— Я тебе где велел быть?! — рявкнул кто-то над ухом. В это время мой воротник остался в руках неизвестного, а я мягко приземлился на ноги и мгновенно развернулся, становясь в стойку.
Передом мной стоял гориллоподобный мужик лет тридцати пяти-сорока, под два метра роста, со сросшимися бровями в легкой летней одежде. В руках он держал обрывки мой рубашки, которая уже стала сползать с моих плеч.
Горилла явно была удивлена.
— Извини, я тебя принял за своего сына.
— Я тебе сейчас твое извини в глотку забью, — с трудом сдерживаясь от злости, (меня аж трясло, вот на ком выпущу зло, спущу пар) прорычал я и, подпрыгнув, нанес удар ногой в подбородок громилы.
Закрыться тот не успел, голова дернулась, запрокинулась, из-за рта брызнули капли крови на потолок и обломок зуба дав пару рикошетов упал на пол. Секунду постояв громила закатил глаза с грохотом упал.
Сбросив обрывки рубашки, я задел рукоятку пистолета, который у меня был заткнут за пояс. Достав его, убрал в карман брюк. Пээм вполне поместился. Схватив громилу за рубаху, я приподнял его и прислонил к колонне. Пока я замахивался, оставшийся без поддержки громила в последнее мгновение шлепнулся обратно на пол, а я, не успев сдержать удар, снес покрытие колонны. Обломки плитки брызнули в разные стороны.
— Вот урод, — потряс я рукой. Она у меня хоть и тренированная, кирпичи ломаю без проблем, но удар был неожиданным. Я-то рассчитывал на мягкую дробящуюся под кулаком кость. — Н-на!
Пройдясь ногами по почкам громилы, я отошел в сторону и стряхнул с левой руки остатки рукава, после чего осмотрелся.
В это время в помещение зашел очередной посетитель, пропустив внутрь одну из моих дочурок.
— Папа? — завертелась та.
— Что солнышко? — ласково спросил я.
Заметив меня та радостно взвизгнув, подбежала и повисла на моих штанах, стягивая, затараторив при этом:
— Папа, мороженное. Купи-и-и.
— Так, вы только час назад по две порции съели, ничего у вас не слипнется? — поднял я дочурку на руки.
— Нет, — категорично ответила та.
— И я отвечу. Нет. Вечером пойдем в цирк, тогда посмотрим, а слишком часто мороженное есть нельзя. Горлышко заболит, купаться не сможете, — втолковывал я дочурке.
— Ну-у-у, — захныкала та.
— Я сказал нет и точка.
Женя сразу успокоилась, она уже знала — если нет, значит — нет. Вместо этого она завертела головой, разглядывая глядевших на нас посетителей.
— Я милицию вызвала, — пискнула из-за стояки телефонистка.
— Ага, правильно, — кивнул я и, спустив дочку на пол, велел ей позвать Тому или Лиду, выпустив на улицу. Дверь с еще пружиной, была не по силам трехлетней крохе. Через минуту Лида принесла мне из машины запасную рубаху.
Менты прибыли буквально через две минуты. Тут пешком полминуты, не торопились. Я за это время успел позвонить в управление воспользовавшись служебным телефоном на телеграфе и коротко обрисовать ситуацию, не забыв описать пограничника Сережу. Телефон мне предоставили без проблем.
Как только в помещение прошли двое сотрудников милиции, один сержант другой старшина, сразу же начался шум. Множество свидетелей, тыкая в меня пальцами утверждали, что я избил неизвестного особо жестоким способом фактически ни за что. Про внезапное нападение со спины они уже не помнили. То что я спрятал пистолет, похоже, так никто и не заметил, удостоверение и документы из нагрудного кармана я тоже успел убрать в один из карманов брюк.
К моему удивлению сотрудники милиции не стали особо разбираться. То есть, не представившись, просто попытались меня заломать и надеть наручники. А-а-ахренеть.
Локтем ударив в переносицу старшине, я ногой оттолкнул второго, и двумя ударами снес его на пол, после чего спокойно достал из кармана пистолет и, пощелкав курком тихо спросил:
— Вы на кого тут руки подняли, крысы?!.. Лежать, приказа встать не было! — снова снес я старшину на пол. — Совсем охренели?! Вы какого хрена этих слушаете?! Устав забыли?! Они для кого писаны?! Напомнить?!..
Наличие оружия у меня в руках остановило некоторых сознательных граждан от безумной попытки.
Когда я почти закончил строить дежурную группу местного ОВД, в телеграф спокойно зашли двое неприметных парней.
— Что тут происходит? — спокойно спросил старший. Пистолет у меня в руках он виртуозно 'не замечал', как и валявшихся на полу милиционеров. Поморщился только слегка и все.
— Отойдем, — кивком указал я в сторону кабинок, убирая оружие в карман.
— Лейтенант, займитесь, — велел старший группы, и последовал следом за мной. Когда нас скрыла стойка, он протянул мне руку и спросил. — Что ты тут Игорь устроил?
— Ситуация наибреднейшая, Антон. Значит слушай…
Негромко, так что бы нас не подслушали я выдал свою версию ситуации. И про то, как меня завел пограничник подсыл Сергей, и как произошло нападение громилы.
— Значит, думаешь против тебя работают? — задумчиво спросил Антон. — Проверим, санаторий для пограничников тут один, найдем этого Сергея, если конечно он правду сказал. Ты давай сейчас езжай в управление, а мы тут подчистим все за тобой. Лады?
— Громилу к себе заберите, кажется, я не смог достучаться до его почек через подкожный жир. А у вас в оружейке я отличные резиновые дубинки видел. Доделать дело надо.
— Топай шутник.
Забрав дочек и сестёр, я на десять минут заехал на базар. Пробежавшись и не торгуясь закупив все что было нужно, после чего заехав домой и, оставив покупки вместе с пассажирами поехал в управление. Я хоть и в так называемом запасе, но никто с меня ответственности не снимал, вот и придётся отписываться. Ох и помучили меня, однако, допросы пограничника Серёжи, свидетелей и громилы, который, кстати, оказался майором милиции из Ленинграда, подтвердили все. Мне вынесли строгий выговор с занесением, но больше никаких мер я не дождался. То что я под крылышком председателя КГБ было правдой. Только следователь из управления, попросил больше себя так не вести, хоть и посетовал, что у меня тогда не было другого выхода. Ситуация так сложилась.
