Андрей Левицкий - Сага Смерти: Мгла
Сборка, ударившись о самку-мутанта, полыхнула кислотным светом и лопнула, залив волосатое жирное тело пузырящейся слизью. Самка остановилась, качнувшись, упала на колени. Нарастающая волна страха покатилась во все стороны, и теперь я понял: излучение — просто защитная реакция. Самка этого вида сама боится, панически боится чужих и транслирует им свой ужас. Это действенная защита — но почти вся ее жизнь проходит в кошмаре.
Расползшиеся слизью улитки проедали жирное тело, кожа слезала лоскутами. Мутант тяжело завалился на бок, уперся в землю короткими ручками и снова встал на колени. Скрюченными пальцами самка стала счищать с волосатого тела слизь.
Волна страха катилась от нее по лесу, и я побежал.
Постанывая от ужаса, я перескочил через вонзенную в земляной горб секиру Хохолка и лишь тогда понял, что это не горб, а лежащий на спине Аслан, вбитый ударом в валежник. Дождь лил вовсю. На мокрых стволах замерцали отблески слизистого пузыря. На моих глазах тот уменьшался: самка набиралась сил, высасывая энергию аномалий.
Сбоку из теней выбрел Анчар. Он шел, неловко согнувшись, шаря перед собой одной рукой, другую прижимая к ране на животе — что-то сизое, пузырящееся вывалилось оттуда и качалось при каждом шаге. Не замечая меня, Командор скрылся в тумане между деревьев. Я поскользнулся на мокрой земле, но устоял и наконец выскочил из леса.
Впереди на четвереньках полз Хохолок, на спине лежала Катя, ноги свисали с одной стороны, голова с другой. Рядом, покачиваясь, шли Болотник и мой напарник. Увидев широкую спину последнего, я вздрогнул, имя этого человека встало в голове огромными буквами: НИКИТА. Его зовут Никита, а не Алекс, и еще у него есть кличка… Нет, пока не вспомнить, как и свою.
Дождь не утихал, струйки воды бежали по лицу, земля превратилась в грязь. Я нагнал их, когда Хохолок, сбросив Катю, встал на колени. Не оборачиваясь, наемник вскинул руку, схватил меня за ногу и чуть не опрокинул.
— А, это ты! — рыкнул он. — Живой…
Никита подхватил Катю под мышки, приподнял.
— Что там, Марат? — сипло спросил он.
— Она умирает, — ответил я. — А может, и нет. Но все равно она очень боится смерти и…
И в этот момент вторая волна ужаса накрыла нас. Заорав, Никита рванулся вперед, волоча девушку, мы с Болотником тоже побежали. Хохолок, ревя во всю глотку, тяжело затопал следом. Он обогнал нас, зацепив меня плечом, я толкнул Болотника, оба чуть не упали, но я успел подхватить следопыта. Волна накатила, погрузив нас в пучину первобытного черного ужаса, — и схлынула.
— Не останавливайтесь! — крикнул я.
Катя упала, напарник поднял ее на руки и побрел дальше, шатаясь. Хохолок первым добежал до берега и начал сталкивать плот в грязь. Когда остальные добрались до нас, опять накатило — в этот раз меня почему-то проняло сильнее других, я растянулся на плоту и почти минуту не мог ничего делать, лишь катался на мокрых досках и кричал от ужаса. Очнулся из-за того, что стало тяжело дышать, увидел сидяшего на груди напарника, который держал меня за руки.
— Придурок! — крикнул он мне в лицо. — Ты себе глаза собрался вырвать?!
— Отпусти, Никита… — прохрипел я. — Уже нормально, прошло…
— Как ты меня назвал? — удивился он.
Плот дернулся и поплыл, когда Хохолок оттолкнулся шестом от берега. Страх подгонял наемника — шест вонзался в грязь, ударял по дну, толкая нас вперед, вылетал из грязи и опять нырял в нее.
— Никита… — повторил напарник раздумчиво, выпрямляясь. — Ё-моё — а ведь таки Никита! Так меня зовут! Но больше пока ничего не помню.
Я сел. Болотник лежал на спине, повернув голову, глядел на меня с напарником. Дальше Катя присела на корточки, глядя в сторону берега. Она повернулась и спросила у меня:
— Ты сказал «она». Так кто гнался за нами?
— Самка контролера, — сказал я.
Все уставились на меня.
— Уверен? — спросил Никита.
— Да. Никогда раньше их не видел, но… Это она.
— Ты убил ее?
— Не знаю. В любом случае надолго остановил. — Я посмотрел на Катю Орлову. — Сейчас доберемся до какого-нибудь острова в Грязевом озере, и тогда ты все расскажешь.
ЭПИЛОГ
Хохолок наполовину вытащил плот на берег большого пологого острова, поросшего чахлой травой. В центре росло одинокое деревце — уродливый мутант с закрученной спиралью кроной и зеленоватой корой. Под деревом, наполовину вдавленный в мягкую землю, лежал скелет крюкозуба. Все выбрались на сушу, Хохолок принес ящик с сухарями и принялся громко хрустеть.
Мы с Никитой сняли брезентовый навес, расстелили на берегу, Болотник улегся на спину и прикрыл глаза. Угольки и толченый наст, смешанный с глиной, сделали свое дело — он уже не умирал, хотя получил рану, вряд ли совместимую с жизнью.
— Затянется не скоро, — сказал он в ответ на мой вопрос. — Если не найти еще угольков, быстро загноится. Но с угольками выживу.
— Найдем, найдем угольки! — заверил его напарник. — Вон, я отсюда поганку вижу…
Мы осмотрелись. Утренний туман исчез, видно было далеко, позади я даже разглядел изогнутый берег залива, полускрытый серой дымкой. Поля грязи лежали вокруг — лабиринт пологих островков, кочек, маслянисто-черных грязевых речек и озер. Грязь жирно поблескивала в тусклом осеннем свете.
В паре десятков метров от нас по заливу грязи ползла небольшая поганка, белесый дымный конус лениво вращался, иногда из него искрой вылетал уголек, с шипением падал в топь. За поганкой, на изогнутом длинном острове, я заметил странную постройку. Она напоминала пень высотой в полтора человеческих роста. Кто-то выдолбил его изнутри и проделал в коре круглые окошки, а в основании — кривую дверь, завешенную тряпкой. Болотный дом обгорел, крыша провалилась, вряд ли там остались жильцы. Узловатые корни местами торчали из земли, некоторые уходили в грязь, и между ними лежала маленькая плоскодонка, в которой я бы мог поместиться только с поджатыми ногами.
— Это кто ж там мог жить? — тихо спросил Никита, но ему никто не ответил.
Катя встала возле дерева, взявшись за него, уставилась в глубь Грязевого озера. В ту сторону лабиринт длился, казалось, до бесконечности.
— Мы уже в Могильнике, — сказал Болотник. — Южный берег озера — его граница.
Катя шагнула к нам. Мы с напарником молча смотрели на нее, и она сказала:
— Тебя зовут Андрей, тебя — Никита. У одного прозвище Химик, у другого Пригоршня.
Я вздрогнул, услышав это. Химик, Химик — ну конечно! Я — Химик, так меня называют, и я…
Нет, остального было пока не вспомнить, хотя я решил, что теперь сделать это станет легче.
