Алекс Орлов - Дискорама
— Ты это зачем?
— Луцики… Птицы такие, они тут в оврагах дырки вертят и в них живут, а когда взлетают, то сразу штук по пятьсот, а то и по две-три тысячи. Движки их сотнями засасывают и встают, понимаешь?
— Понимаю.
— Вот я от них и уворачиваюсь, — пояснил пилот, выглядывая в боковое окошко.
— Ну и что там? — спросил Ферлин.
— Вовремя подскочили, — улыбнулся пилот. — Целая туча приперлась — сам посмотри…
Ферлин попытался посмотреть, но ударился шлемом о стекло и снова сел.
— Так что мы будем делать, ты принял решение?
— Принял, — кивнул пилот, возвращая машину на прежнюю высоту. — Там на связке двух холмов имеется песчаная коса, прямо как на речке, понимаешь?
— Не понимаю, но допустим.
— Она тянется метров на пятьдесят. Песок глубокий — я сам проверял.
— Как это?
— Ну ты глухой, что ли, министерский? — удивился пилот и снова икнул. — Я же тебе про луциков рассказывал…
— Рассказывал, — согласился Ферлин.
— Ну вот я их и всосал, движки встали, и пошел я на ротации вниз, башкой туда-сюда, и вижу белую полоску. Шлепнулся на пузо, а шасси целиком в песок ушли. Теперь въехал, камрад?
— Теперь въехал.
128Взбивая колесами песчаный грунт, внедорожник вскарабкался на возвышенность и нырнул в низину, а наблюдавший за ним Танжер перевел дух и повернулся к сержанту, разговор с которым прервал, чтобы проследить за своим шофером.
За своим новым шофером, потому что провел в городском бюро небольшую уборку. Точнее сказать — чистку. Грейс, Бек, водитель, пара курьеров… Если этого не делать, появлялись течи, в которые уходила информация — иногда пустяковая, но и с этим мириться не следовало. Мириться нельзя, а разбираться долго, поэтому каждые голь лет подчищались все. Пять лет. Собаки, и те жили дольше.
Танжер поежился и, поправив пехотное кепи, спросил:
— Ну и что они предприняли?
— Да вон, сэр, тушим… — кивнул старшина, указывая на заваленный мокрыми мешками «чино», от которого все еще исходил вонючий дым.
— Приличная пробоина?
— Приличная, сэр. Пушка семьдесят миллиметров.
— И первым же выстрелом? — уточнил Танжер.
— Снайперы, — не без восхищения сообщил старшина и вздохнул.
— Меня вообще-то интересует «таргар».
— Есть такой. Только до него придется уложить «гасса» и «грея»…
— Они за него горой?
— Согласно уставу, сэр. Первой всех прикрывает тяжелая машина, потом та, что полегче, и так далее.
— Значит, горой, — кивнул Танжер. — Когда думаете атаковать?
— Ночью, сэр.
— Почему ночью?
— Так меньше потерь будет.
— Мне нужно поскорее, понимаешь? Я хочу видеть этого «таргара» живым или в разобранном состоянии.
— Точнее, пилота?
— Пилота.
— Ночью будет атака.
— Послушай, Шницель!
— Шпнцель, сэр. Старшина Шпицель, — поправил его тот. Ему уже надоел этот навязчивый офицер, перед которым ему предписывалось расшаркиваться. Да кто он такой? Да пошел он в задницу! На передовой другие порядки! А если ты крутой, милости просим в кабину «гасса» и атакуй сам, чмо золотопогонное!
— Ты кого сейчас чмом обозвал? — спросил полковник, уставившись на старшину.
— А разве обозвал, сэр? — переспросил тот, поняв, что увлекся.
— Да, Шницель, так и сказал: «чмо золотопогонное»…
— Это из-за таблеток, сэр. С утра понос, вот и выпил всю аптечку. А оно, возможно, и не в тему.
— Возможно, — кивнул Танжер. — Но до ночи я ждать не могу. Я вам вон сколько техники пригнал, без меня бы вы эти «берги» не получили…
— Не получили бы, сэр, — согласился старшина.
— И дополнительную дюжину лаунчмодулей я выбил…
— Вы выбили, они выбили. Надолго ли им ваша дюжина, сэр?
— Ты это о чем? Опять таблетки?
— Нет, все по делу.
Старшина вздохнул.
— Понимаете, сэр, они сейчас сидят в этой щели. Хотя нет, слово какое-то нехорошее. В каньоне! И все небо у них под контролем. Вы пускаете дюжину лаунчей, и «грей» со своих артавтоматов делает их, как кролик курицу.
— В смысле?
— Крайне агрессивно, сэр. Если половина придет целыми — считай, повезло. А ведь они еще гранаты отстрелить должны.
— Не отстрелят?
— Абы куда?
— Нет, по целям.
— По целям не отстрелят, потому что цели в этой щели… Нет, слово плохое. На этом участке неба они как утки в тире, понимаете?
— Утки — плохое слово, — по-своему оценил Танжер.
— Мишени, сэр. Простые мишени для новичков.
— Значит, лаунчи не шибко помогут?
— Почему не шибко? Очень даже шибко… Если эти придурки прорываться станут, на открытом месте ваши лаунчи будут как подлива к гарниру…
— Пожрать любишь? — после паузы спросил Танжер.
— А кто не любит? — пожал плечами старшина и вздохнул. Этот полковник его напрягал.
«Пристрелить, что ли, этого кретина?» — в свою очередь подумал Танжер. Хорошо ему размахивать руками, нести бред и одновременно поправлять что-то там в штанах, а он, полковник Танжер, выставил в штабе дивизии свою репутацию, как фамильные часы на карточном столе. Всех заверил в скорой победе, получил чрезвычайные полномочия и резервы армии, а теперь что? Ждать ночи, чтобы поставить начерно и крутануть рулетку без договора с крупье? Нет, шиш вам! Танжер так не играет! Танжер должен знать, кто, когда и где придержит шарик, чтобы выигрыш был гарантирован!
— Вы хотите, чтобы мы атаковали немедленно, сэр? — спросил старшина, затягивая ремешок шлема.
— Я хочу, чтобы вы атаковали, как только будете готовы, Шницель. Полагаю, вы понимаете разницу?
— О да, сэр. Но меня зовут Шпицель, а не как ка-кую-то котлету…
— Извините. Это все нервы. Вчера принял упаковку снотворного, но даже не сомкнул глаз.
— А вот тут я вас понимаю, сэр, — кивнул старшина и погладил бронежилет в области живота.
— Спасибо, приятель. Так что с атакой?
— Начнем, как только будем готовы. Мы сомнем их, сэр, мы смешаем их с говном. Правда, и они нас тоже…
— Но вас впятеро больше! — воскликнул Танжер.
— Да, сэр, но они стреляют втрое лучше.
129Танжер на это только развел руками. Вот так бьешься, бьешься, а тебе от ворот поворот. Концепция, говорят, не подходит. А что они понимают в концепциях, эти разожравшиеся в штабе начальники? Они понимают, что значит почистить агентуру? Они понимают, что значит отдать приказ убрать длинноногую красавицу, которой еще работать и работать? Да что там работать, он реально ей симпатизировал! Да, их первый секс был вербовочной необходимостью, и Танжер, что называется, зарубил это себе на носу. Но! Чувствам не прикажешь! Не прикажешь чувствам, суки вы позорные! А почиститься надо! Приказ отдай, с исполнителями расплатись… Где они, кстати, эти два урода? А ведь он приготовил им пару отличных пуль — даже тефлоном побрызгал на случай, если явятся в бронежилетах. Но не пришли, почуяли что-то народные, блин, самородки.
