Николай Побережник - Рухнувшие надежды
— Сергей — Джан, дорогой! — сказал всплеснув руками Араик и направился к нам.
— Здравствуй, дружище, — поздоровался я с ним и пожал его пухлую, но крепкую руку.
Араик пожал нам руки, и пригласил за свободный столик.
— Сергей — Джан, ты только сразу скажи ты кущать будещ или так… кофэ-шмофэ?
— Кушать дорогой, кушать.
— А что?
— Ну шашлык и салат. Как Леха, не против такого меню?
— В самый раз, — кивнул он, — ну и медовушки не сильно хмельной и холодной.
Араик подозвал одного из официантов, передал ему наш заказ и сел с нами за стол.
— А с вами посижу, поговорим. Ты Сергей — Джан уже давно не заходил, а обещал, — покачал головой Араик.
— Ну, Араик, ты же старый и мудрый армянин, и должен знать, что самые дорогие гости, это те, которые редко заходят.
— Вай хитрый ты Сергей-Джан, хитрый, — улыбаясь ответил Араик.
— Нет Араик, просто мудрый.
Официант принес на подносе из крашеной фанерки две тарелки с салатом и уже хотел было их поставить на стол, но Араик остановил его жестом, достал из кармана белого фартука полотенце и смахнул не существующие крошки.
— Вот теперь ставь, да! — сказал он и сурово так посмотрел на парня.
Потом подали шашлык из баранины присыпанный зеленью, лаваш и кувшин с медовухой.
— Ну рассказывай, какие тут новости, ты же много с кем общаешься, многое слышишь, — сказал я и впился зубами в сочный кусок мяса.
— Разные новости Сережа-Джан. Например, ходили тут челавек, спращивал про экипаж одной лодка, оранжевый лодка, — Араик многозначительно посмотрел на меня.
— Мм… И что спрашивал?
— Просто спрашивал, кто такие, где найти.
— И?
— Да мало ли тут таких лодка… ктота приплыл, ктота уплыл… низнаем никакой экипаж никакой лодка, — улыбнулся Араик, потом наклонился и сказал, нахмурив брови, — нэ хорошие они, мнэ нэ понравилис.
— Понятно, с Лунево наверное. Эти как их…
— Матвеевы, — вставил Леха.
— Ага, они самые. Вот же неймется. Что за семейка такая?
— Нэ знаю Сергей-Джан.
— Угу, что еще интересного?
— Луди говорят, что отсюда через пэрэвал была ручей до Волны маленкий, и теперь река, толка по бэрегу там пробовали золото мыть.
— И как?
— Ест там золота, — ответил Араик, — потом опять наклонился и заговорщически прошептал, — луди говорят, что Аслан экпидицу туда отправил.
— Экспедицию? — переспросил Леха.
— Да, дэсать человек уехало… так луди говорят.
— Ясно, а тут как в Лесном?
— А тут все тэчет, все измэняется. Луди дома строят, дело разный открывают. Есть савсем смэлый люди, далеко ходят, всякое ищут. И вот что, — опять придвинулся к нам Араик, — говорят пришли один раз они, привели тех кто в лесу скитался послэ Волны, савсем были слабые они, один бредил и что то про склад болшой говорил, государственный склад и очэн болшой. И что он офицер, который этот склад охранял.
— О как! Росрезерв что ли.
— Вай низнаю, резерв-шмизерв, только потом он пропал.
— Кто?
— Ну человек этот… ну… так луди говорят. Искали его говорят.
— И как нашли?
— Нэ знаю. Но то, щто искали, сам видел. Нэделю луди от Аслана ходили вэзде, все смотрели, спрашивали.
— Да уж, все чудесатее и чудесатее, — сказал Леха, закончив с шашлыком.
— Ох спасибо тебе Араик, — сказал я отодвинув тарелки, налив себе медовухи и откинувшись на спинку стула, — накормил. Очень вкусно.
— На здоровье. Всэгда рад тэбе Сергей-Джан, и друзьям твоим рад.
— Сколько?
— Пятьдесят за все, сэребром, — ответил Араик и показал жестом официанту, что бы тот убрал тарелки.
После ужина у Араика, мы вернулись на пирс. Леха припарковал «буханку» у офиса, сказал, что ее можно сдавать в аренду. Проверили груз, попрощались с Фимой и вышли в море. Часть груза была закреплена на палубе, а внутри «Мандарина» стало очень тесно, да и сам бот ощутимо просел под нагрузкой. Но двигатель работал ровно, и без особых усилий.
— Серый, на… глянь. Они давно за нами с самого Лесного волочатся, вроде и посудина крутая, а идут как выжидают чего, — сказал Леха и протянул мне бинокль, свесившись с крыши рубки.
— А я знаю чей это катер.
— И чей?
— Есть такой бандос в Лунево «Монах», он вроде как по сопровождению грузов бизнес наладил, мне погранцы говорили. Подержи штурвал, — сказал я и спустился в каюту, где в извлек из кармашка своего пояса клочок бумаги и вернулся в рубку.
— Монах. Вызывает судно, за которым ты плетешься уже час, — сказал я, в микрофон радиостанции, выставив нужную частоту.
— Монах здесь, — послышалось в ответ.
— У тебя тот же курс, или чего не хорошее на уме?
— Ничего личного, мне за вас заплатили.
— Матвеевы?
— Ну угадал.
— Монах, зря ты это. Во-первых Матвеевы просто не правы, уж не знаю что они там тебе наплели, во-вторых я тебя же потом тут порвут, если в этих водах будешь дела свои делать.
— Уже уплачено. Ничего не могу поделать. Пойми, это бизнес.
— Видит Бог Монах, не мы это начали.
— Мне похрен, веришь нет…
— Ну и нам тоже… отбой связи, — ответил я, видя как Алексей уже пристраивает ПКМ на вертлюг и разложил стремянку.
— Я готов Серый. Разворачивай! — сказал Леха в «мидланд».
— И я готов, — ответил я, и открыв нишу в рубке извлек АКМ и подсумок с магазинами. Потом выкрутил штурвал и развернул «Мандарин» на 180 градусов. Дал «стоп», спустился вниз и перебежал по тюкам и коробкам к боковому люку.
Катер «Монаха», увидев наш маневр, увеличил скорость и рванул на нас. С катера уже стреляли, не менее четырех стволов. Где-то справа просвистело, пару раз пули шлепнули по корпусу.
— Не дергайся Серый, эта их стрельба что трахаться в трусах, действие есть а эффекта нету, — услышал я голос Лехи в рации, — после меня можешь стрелять.
Леха дал всего три короткие очереди, и я увидел, как катер потерял ход, ткнулся носом в море и остановился.
— Держи их, — сказал Леха и спустился вниз.
С катера больше не стреляли, но я отчетливо видел какое то копошение, до них было около ста метров. Алексей показался с «беркутом» и сказал.
— Выходи на связь, пусть поднимают руки, выходят на нос, и встают на колени с руками за головой.
Я вернулся в рубку и продублировал «просьбу» Алексея, выкрутив громкость станции на максимум, что бы Лехе было все слышно.
— Иди нахрен! — услышали мы в ответ, и тут же Алексей выстрелил.
Я смотрел в бинокль, и видел, как окрасилась красным часть борта катера.
— На нос, на колени и руки за голову! — повторил я в микрофон и увидел, что через несколько секунд, двое вышли на нос и сели на колени, заложив руки за голову.
