Роман Злотников - Элита элит
Я несколько мгновений смотрел прямо в отчаянно горящие глаза младшего лейтенанта, а затем медленно кивнул:
— Спасибо, лейтенант, я этого не забуду…
Я почти опоздал. Когда я выпрыгнул из кузова подвозившей меня попутки, мои ребята из списка уже были погружены в кузова нескольких грузовиков, по углам которых молча стояли бойцы НКВД с винтовками наперевес. И в первом из них, сразу за кабиной, сидели Вилора и рядом с ней Кабан…
Капитан Бушманов неторопливо прогуливался около радиатора первой машины, похлопывая по голенищу сапога тонкой веткой.
Едва мои ступни коснулись земли, как по угрюмым шеренгам людей, заполнявших кузова грузовиков, пролетел возбужденный шелест:
— Командир… командир… командир…
Капитан Бушманов обернулся. Его лицо прорезала злорадная усмешка, он демонстративно лениво махнул рукой, подзывая к себе троих бойцов, и потянулся к кобуре. Я двинулся вперед, скидывая с плеча свой старый, добрый «дегтярь», и, чуть напрягая голосовые связки, приказал:
— Батальон…
От звука моего голоса сорвало в воздух тучу птиц, перепрыгивающих с ветки на ветку в радиусе как минимум полкилометра в округе.
— В ружье!
Толпа людей, заполнявших перелесок, вот уже который день служивший местом расположения моего батальона, до сего момента взиравшая на все происходящее с угрюмой скорбью и безнадежностью во взгляде, внезапно пришла в движение. Перелесок мгновенно огласился звоном вгоняемых в приемники магазинов, лязгом затворов, досылающих патроны в патронники, щелканьем взводимых курков.
— Ко мне! К бою! — пролаял я, вскидывая «дегтярь» на уровень глаз.
Капитан резко затормозил и ошарашенно повел глазами вокруг. На него смотрели сотни стволов.
— Что… Что вы себе позволяете, Куницын?! Да вы понимаете…
— Так точно, — оборвал я его. — А теперь освободи моих людей.
Капитан несколько мгновений сверлил меня ненавидящим взглядом, а затем нехотя кивнул лейтенанту, как видно, командовавшему энкавэдэшниками.
— Вы за это ответите.
— Непременно, — согласился я, опуская пулемет. — Тем более что твое непосредственное начальство, капитан, уже едет сюда. Так что пошли, подождем-ка его в твоей землянке. И не будем впутывать сюда никого лишнего.
Бушманов ничего не ответил, а только развернулся и с независимым видом двинулся в сторону своей землянки. Я немного задержался.
— Головатюк, Иванюшин, — окликнул я своих ротных, уже спрыгнувших с грузовика, — время обеденное, так что организуйте-ка товарищу лейтенанту и его людям, — я кивнул в сторону настороженного косящихся на меня энкавэдэшников, — обед. И без обид мне! Люди исполняли приказ. За это награждать надо, а не кукситься. Понятно?
— Так точно! — дружно отозвались оба моих ротных.
Ну вот и славненько. А то еще под воздействием эйфории от того, как оно все повернулось, не дай бог, устроят мне тут драку с энкавэдэшниками. Пусть лучше задружатся. Мой объект воздействия — капитан Бушманов, и только он. Отвлекаться на оптимизацию всей системы госбезопасности в настоящий момент я не собирался. И статус пока не тот, и ресурсов для этого явно недостаточно. Так что всему свое время…
Первым в землянку, пригибаясь, чтобы не задеть фуражкой притолоку, вошел генерал. Окинув меня тяжелым взглядом, он молча сел за стол. Рядом с ним так же молча уселся старший дивизионный комиссар.
Майор государственной безопасности Буббиков вошел в землянку, даже не пригибаясь. Ему этого не требовалось. Низкоросл, сухощав, некоторые комплексы читаются практически влет… В то же время хитер, трусоват и подл. Да-а-а… органами мне придется заниматься всерьез. Впрочем, раз в них встречаются ребята вроде того младшего лейтенанта, возможно, все еще не так запущено…
— Товарищ майор госбезопасности, — начал капитан Бушманов, поднимаясь с табурета.
Но я не дал ему продолжить.
— А теперь признавайся, сволочь! — грозно рыкнул я, вставая из-за стола и включая голосовые связки почти на полную мощность. А ведь недаром идет слух, что, когда говорит гвардеец, вздрагивают даже буддистские монахи. — Кто тебя завербовал? Когда?
— Что?! — изумленно проблеял капитан, буквально задавленный моим ревом, который я еще подстраховал обертонами психопринуждения второго уровня.
У меня никогда не было особенных талантов к психопринуждению, но овладение этими навыками входит в обязательную программу обучения гвардейца, видимо, для того чтобы суметь установить подобное воздействие в отношении себя самого и уметь ему противостоять. Поскольку даже в методиках ведения допроса психопринуждение находится в перечне дополнительных мер, не рекомендуемых к стандартному использованию. Только в случае крайней необходимости. Ибо считается, что сведения, полученные с его помощью, не обладают достаточной достоверностью и непременно требуют проверки. А более нигде: ни в руководящих документах, ни в боевых уставах — оно не упоминается. Гвардейца слушаются, потому что он практически всегда прав, и его приказы или рекомендации в любой ситуации наиболее верны, а не потому, что он кого-то заставляет себя слушаться. Ну да в данной ситуации и с этими людьми немножко психопринуждения не помешает.
— Признавайся, кто дал тебе поручение в преддверии наступления немцев лишить корпус единственного резерва? Говори!
— Я не… — Капитан ошеломленно сглотнул.
Но я не дал ему опомниться:
— Адреса, пароли, явки? Быстро!
Капитан бросил отчаянный взгляд на майора государственной безопасности. Под таким углом он свои действия совершенно не рассматривал. Он… просто…
— И чем же вы можете оправдать свои вредительские действия, товарищ капитан? — ернически заметил я, создавая у Бушманова (да и у остальных) иллюзию того, что якобы предоставил ему возможность оправдаться. А он вроде как не воспользовался.
Капитан дрожащей рукой вытер лоб. Я смотрел на него безо всякой жалости. «Возможно, капитан, ты искренне считал, что в том, что ты делаешь, и состоит твой долг. Но в реальности ты выступал на стороне врага. Так что ты сам выбрал свою судьбу. И я бы все равно тебя задавил, но, возможно, не так. Полегче. Если бы ты, сучонок, не посмел тронуть моих людей. Тебе же было об этом сказано открытым текстом».
— Ну?
— Я просто…
— Молчать!
Капитан осекся.
— Ну?
Капитан встрепенулся.
— Я…
— Молчать! — чуть возвысив голос, снова рявкнул я.
Капитан окончательно стушевался и затих, глядя на меня затравленным взглядом. Я состроил самую угрожающую рожу и прорычал:
