Роман Глушков - Боевые псы Одиума
Удивительно, но после всех этих перипетий, тягот и лишений Томас и его жена ощутили неимоверное облегчение. Они, конечно, надеялись, что еще вернутся к Марку и Джеймсу, которые к тому времени станут полностью здоровыми и счастливыми. И пусть иных утешений кроме этих надежд у Чейзов не было, супруги отправились в Контрабэллум с чувством исполненного долга. И с мыслью о том, что их жизнь прожита не зря. Какова бы ни была цель научных экспериментов, которые вскоре ожидали подопытных добровольцев, Томас и Ребекка уже достигли в проекте «Превентор» своей истинной цели, причем задолго до его начала.
Может быть, именно поэтому судьба так долго не могла выбрать, какую же награду им за это вручить: предоставить шанс узнать забытую правду или же избавить от мук, позволив умереть в полном забвении…
– Как же я хочу, чтобы ты тоже был здесь и увидел это, Том… – горестно вздохнула Ребекка Чейз, поставив обратно на полку фотографию. На ней играли в мяч и радостно смеялись два восьмилетних мальчугана-близнеца. И хоть оба они были похожи как две капли воды, а Ребекка последний раз видела их в двухмесячном возрасте – причем сама она об этом совершенно не помнила, – мать была абсолютно уверена, кто из них кто. Того, который бежал с мячом впереди, звали Джеймс, а догонявшего его брата – Марк. И не иначе.
К сожалению, Ребекке не у некого было поинтересоваться, обманул ее или нет материнский инстинкт. Она проникла в дом своей сестры Дженифер незаконно, когда хозяйка, ее муж Люк и их приемные дети отсутствовали. Кажется, семья Робертс – такую фамилию носили теперь Марк и Джеймс – отправилась к озеру на пикник. Наблюдавшая за ними с самого утра Ребекка видела, как погрузили они в свой автомобиль удочки и корзинки с продуктами, а затем уехали. По всем признакам, Робертсы собирались вернуться домой только вечером.
Поэтому Чейз не торопилась. Даже если хозяева по какой-то причине возвратятся раньше, Ребекка сможет ускользнуть из дома прямо у них под носом. В буквальном смысле – невидимой. За это следовало благодарить посттерминальных реаниматоров института Контрабэллум, наградивших миссис Чейз столь уникальным талантом.
Впрочем, не только им. Ребекка умела проделывать еще и не такой фокус. Другой свой талант она применила, когда проникала в дом Робертсов, пройдя через защищенные ультрапротектором двери с той же легкостью, что и хозяева. Система безопасности никак не отреагировала на вторжение постороннего человека: открыла замок на входной двери и позволила Чейз беспрепятственно разгуливать по комнатам, словно у себя дома… Конечно, если так можно было сказать о человеке, который уже давно не имел собственного крова.
Ребекка не была злоумышленницей, поскольку не держала за душой никаких злых помыслов. Ну разве только испытывала к Робертсам зависть, вполне естественную для женщины со сломанной судьбой. Но Чейз была достаточно выдержанным человеком, чтобы обуздать эту слабость и не позволить ей отравлять рассудок. Ребекка вторглась в жилище старшей сестры лишь для того, чтобы посмотреть, как живется Марку и Джеймсу с их приемной матерью.
Об этой детали близнецы, разумеется, не знали. И, как обещала Дженифер, вряд ли узнают в дальнейшем. Чейз не собиралась ломать сложившийся порядок вещей. Они с Томасом произвели на свет этих детей и помогли им излечиться от тяжелой болезни. Следующие восемь лет мальчиков воспитывала Дженифер, и именно ей они улыбались на этих фотографиях, которые Ребекка вот уже несколько часов разглядывала в детской комнате. Однако улыбались лишь благодаря своим настоящим родителям, и Чейз очень этим гордилась. Для человека, который из всей своей прошлой жизни помнил лишь последние пять лет, было приятно осознавать, что жизнь эта прожита не зря.
На полках стояло еще много фотографий, а самые лучшие из них были увеличены и вывешены на стены. По настенным снимкам можно было не только проследить, как росли и взрослели близнецы, но и определить, насколько ответственно подошла Дженифер к их воспитанию, документируя каждое значимое событие в жизни ребятишек.
Марк и Джеймс в коляске на прогулке. Оба мальчугана еще совсем крошечные, а на заднем плане видна мемориальная доска педиатрической клиники. Наверное, это был первый снимок близнецов, сделанный Робертсами. Интересно, сколько времени уже прошло с тех пор, как Чейзы расстались с сыновьями…
А на этом снимке – Ребекка даже задержала дыхание, – конечно же, чьи-то первые шаги. Люк Робертс поддерживает сзади… ага, Джеймса, чтобы тот не упал, а сам при этом улыбается еще счастливее, чем вставший на ножки ребенок. Значит, Марк начал ходить чуть позже… Верно, вон он, похожий снимок, рядом…
А это, несомненно, день рождения: торт со свечами, нарядные дети и родители, много гостей… Четыре свечки на торте – значит, уже миновал год, как Марк и Джеймс выписались из клиники. Как много детей приглашено на праздник… Неужели у Робертсов столько друзей? Гостеприимный дом, ничего не скажешь…
Марк и Джеймс в парке аттракционов… В океанариуме… Где-то за городом, катаются на катере… На костюмированном празднике в детском саду… Дома, вместе с Люком собирают игрушечную железную дорогу…
От обилия впечатлений у Чейз пошла кругом голова, и она уселась на одну из детских кроватей, при этом не прекращая рассматривать фотографии.
– Будь здесь сейчас Том, он бы наверняка что-нибудь вспомнил, – подумала вслух Ребекка. – А я не могу… Даже момент их рождения – и тот стерся из памяти… Ничего не осталось… Ничего…
Больше всего Ребекке хотелось сейчас заплакать, но у нее это не получалось. Жалеть себя она не привыкла, а плакать от радости никогда не умела. До самого вечера Чейз просидела на краешке кровати, подперев в задумчивости подбородок и глядя на фотографии детей. И лишь когда ее занятию начал мешать сумрак, она спохватилась и решила уходить. Ребекку так и подмывало прихватить с собой на память одну-две фотографии, но она не поддалась искушению. Потому что знала: каждый из этих снимков дорог Робертсам не меньше, чем был бы дорог ей, и пропажа не останется незамеченной.
– Я обязательно буду приглядывать за вами, мальчики, – пообещала Ребекка, напоследок еще раз взглянув на фотографии. – Так что ведите себя хорошо.
И, аккуратно прикрыв дверь детской комнаты, направилась к выходу. В душе Чейз впервые за очень долгое время наконец-то поселилась радость…
Автомобиль патера Ричарда Пирсона продолжал стоять там, где Ребекка покинула его несколько часов назад: у соседнего с домом Робертсов парка, в тени свисающих через ограду еловых ветвей. Незнакомая машина не вызывала у местных жителей никаких подозрений. Здесь постоянно были припаркованы автомобили, так как парк являлся единственным в округе местом, пригодным для спокойных прогулок; судя по всему, некоторые увиденные Ребеккой сегодня фотографии были сняты именно в этом парке.
Чейз торопилась. Находясь в доме сестры, она будто выпала из реальности и совершенно позабыла о том, что ее ждут. Разумеется, никто не стал бы распекать ее за длительное отсутствие, однако со стороны Ребекки было все же не слишком вежливо заставлять своих спутников волноваться.
Придремавший за рулем патер вздрогнул и проснулся, когда Чейз уже открыла переднюю пассажирскую дверцу и устроилась на сиденье не слишком просторного автомобиля.
– А, вот и вы, миссис Чейз! – встрепенулся Пирсон, приглушая звук у телеприемника, который ничуть не помешал патеру заснуть. – А я уж грешным делом решил, что вас приняли за воровку и забрали в полицейский участок.
– Обижаете, святой отец! – вступился за жену сидевший сзади Томас Чейз. Его ноги, с которых только позавчера сняли гипс, сгибались еще с большим трудом. И Томасу пришлось оккупировать все заднее сиденье, разлегшись на нем, как на диване. В отличие от патера, мистер Чейз не спал, поскольку не мог пока делать это без обезболивающего лекарства, а смотрел телевизор. – Копам нужно сильно постараться, чтобы просто заметить эту женщину. А уж поймать ее им и подавно не светит… Как твои успехи, милая?
У Ребекки не хватало слов, чтобы рассказать мужу обо всем, что ей довелось выведать за эти несколько часов. Томас и патер слушали ее, не перебивая. Они видели, что Ребекка все еще не пришла в себя от пережитого волнения. Майор Чейз пытался подбодрить жену улыбкой, но у него это плохо получалось. Уродливый, проходящий через все лицо шрам позволял Томасу улыбаться лишь левым краем губ. Просто чудо, что травма не лишила майора глаза, но наиболее пострадавшая правая половина лица Чейза была теперь полностью парализована.
Единственное, в чем упрекала себя Ребекка, это в том, что не догадалась прихватить с собой фотокамеру. Ведь миссис Чейз могла бы просто переснять фотографии детей, а затем показать мужу, как живут сегодня Марк и Джеймс.
