Сергей Шангин - Без царя в голове
— Это нечестно, — обиженно буркнул царь. — Волгин, ты как такое допустил? А еще в друзья набивался, — царь сплюнул в досаде, — кругом враги, никому верить нельзя, самые близкие люди тебя предают. Куда катится мир?
— Ваше Величество, так я же… — Иван замялся, — между прочим, я вас, Ваше Величество, на собственном горбу из под огня вынес, а вы такое говорите.
— Вынес он. Лучше бы ты тогда согласился со мной, да и Меньшикова-то совсем шлепнул, перемудрил ты, Ваня, перемудрил с палачом. А я тебе говорил, выйдет нам твоя жалость боком.
— Это когда же он меня пожалел, — заинтересовался Меньшиков. — Что-то не припомню такого факта.
— А тебе и не положено припоминать, — раздраженно буркнул царь, — скажи спасибо этому дурню, что живой ходишь. Я бы на его месте, да при таком раскладе махнул бы платочком и команды не отменял, пока бы ты, сукин сын, совсем не подох.
— Ага. Пожалел, стало быть, — задумчиво пробормотал граф. — Сочтемся, Волгин, долг платежом красен.
— Да я… глупость вышла… не берите в голову, Ваше Величество… — потерянно бормотал, попавший в дурацкое положение Иван.
— Ты кого это вашим величеством обзываешь, холоп? — взбеленился царь. — Самозванца?
— Вы это между собой, Ваши Величества, вопрос порешайте, а то у меня уже совсем крыша едет, запутался я напрочь.
— Нечего тут путаться, — в голосе царя звучала решимость, — у тебя есть оружие? Так стреляй в самозванца и все дела!
— Как же стрелять, Ваше Величество, когда была предъявлена бумага, вами же и подписанная, — отбивался от натиска царя Иван.
— Сам знаешь, как я те приказы и указы подписываю. Подсунул враг, вот и подмахнул не глядя. Дай пистолет, сам его пристрелю, — царь зашарил руками по полу, стараясь нащупать Ивана.
Иван осторожно отодвинулся подальше. Цари дерутся, а у холопов чубы трещат, вспомнил он дедову присказку. Царь злобно плевался и пытался нащупать невидимого в темноте Волгина, граф негромко хихикал, а полковник недовольно бурчал под нос, возмущаясь полнейшим бардаком, демаскировкой и нарушением устава поведения в зоне противника. И тут вспыхнул яркий свет…
* * *Нельзя заранее правильно определить, какую сторону бутерброда мазать маслом!
Законы МэрфиБеглецы замерли в неудобных позах, торопливо оглядываясь по сторонам слезящимися от яркого света глазами. Находились они явно на каком-то военном складе, судя по огромным стеллажам, уходящим в бесконечные дали, огромному количеству разнообразных ящиков, крашенных в защитный цвет и спрятанной под брезентом угловатой технике. Место, в котором первоначально оказались беглецы, вероятнее всего было строительной площадкой, а иначе выпали бы они на самом верху стеллажа и думай потом, как до земли добраться.
В отдалении слышалась перебранка тех, кто включил свет на складе. Голоса Ивану были хорошо знакомы. С первым из них он вчера по коммуникатору договаривался за ящик медовухи спрятать штурмовики на этом самом складе. А второй принадлежал главному казначею базы Кузьме Ерофеичу, не запомнить рокочущий бас которого трудновато.
— Чего это я должен вам что-то показывать? Вы бумаги покажите, что вам проверка разрешена, всякий тут ходить будет, в носу ковырять, проверяющего из себя корчить.
— Я тебе покажу бумажку, я тебе такую бумажку покажу, собачий сын, что ты у меня забудешь, как буквы выглядят. Показывай, антихрист, где неучтенные штурмовики стоят!
— Кому неучтенные, а кому так и по счету сданы. Нету у меня ничего, отвали, Кузьма Ерофеич!
— Так, значит? Как премию в конце квартала, так милости просим, Кузьма Ерофеич, а как беспорядки нарушать, так пшел вон?
— Ты, Кузьма Ерофеич, не кипятись, и хрен с редькой не путай. Чей там племянничек в квартальной ведомости числится? То-то и оно. Сказано, нету никаких штурмовиков, значит нету, даже если ты на них в упор сейчас смотришь. Понятно выражаюсь?
— Ах, ты племянничка вспомнил? А двух сестер своих по совместительству кладовщицами подрабатывающих забыл? Совести в тебе нет, Степан. Не вводи меня в грех, не заставляй полковнику на тебя жаловаться, показывай штурмовики!
— Нечего на меня буркалы выпячивать, я и не такие видал… буркалы. Кузьма Ерофеич, ты чего пристал, как репей к заднице, какая муха тебя укусила?
— Муха? Меня не муха укусила, а ваш долбанный Волгин укусил, в самое сердце антихрист укусил. Казна купить тех штурмовиков не может, а простой пилот за здорово живешь покупает. Это как называется?
— А я Кузьма Ерофеич в чужом кармане деньгу не считаю, не приучен, знаете ли. Есть у человека деньги, он и покупает, нет у него денег — горькую пьет.
— Пусть покупает. Но на государевых складах частного имущества не потерплю! Показывай, собачий сын, куда заныкал штурмовики?
— Кузьма Ерофеич, растудыть твою в коромысло, ну увидишь ты их и что с того? Выкатывать в чисто поле будешь? Так у меня нонече на работе ни одного человечка нету? Выходной нынче, к тому же Пасха, дай я тебя разлюбезного облобызаю в щеки! Христос воскрес, Кузьма Ерофеич!
— Тьфу на тебя, ирод! Какая Пасха, она месяц уже как прошла. Ты разговор в сторону не уводи. Сам выведу, чай не забыл еще, как педали у истребителя крутить.
— Не-е-е-т, Кузьма Ерофеич, можешь меня прямо тут убить, но сие есть не моя тайна и никаких штурмовиков тебе не видать, как собственных ушей.
— Ах, ты, значит, вот как заговорил?
Судя по странным звукам, кряхтению и пыхтению между невидимыми Степаном и Кузьмой Ерофеичем завязалась банальнейшая потасовка. Ударов и стонов не раздавалось, только натужное пыхтение и сопение сопровождали скоротечную схватку. Утомившись, спорщики похоже присели отдохнуть.
— Степан, — отдуваясь, первым отозвался Кузьма Ерофеич, — если как на духу, сколько ты с этого имеешь?
— Ящик медовухи… кхм… а с чего, с этого? — пошел на попятный глупо проколовшийся Степан.
— И за ящик медовухи, ты можешь хорошему другу в ухо дать? — возмутился Кузьма Ерофеич.
— Хорошему? Нет, не могу, — честно признался Степан.
— А кто мне в ухо целился? Если бы я не увернулся, быть бы мне битому!
— Ты, Кузьма, меня не путай. Дружба дружбой, а служба службой. Приди я в казначейство, да попроси у тебя в книгах покопаться…
— Ишь чего удумал, неча чужому носу в те бумаги соваться! — вскинулся казначей.
— Вот-вот, а на меня чего кидаешься? Слышь, Кузьма, медовухи хочешь? Царская, знатная, чистая как слеза! — Степан причмокнул от предвкушения.
Иван замер от предвкушения гневной проповеди, которую трезвенник Кузьма Ерофеич по всем законам должен наградить наглого Степана, якобы забывшего о строгих правилах казначея в отношении пьянства.
— У тебя небось и закуска есть, — задумчиво спросил Кузьма Ерофеич.
— А то ж, — подначил Степан. — Колбаска, огурчики, капустка квашенная со льдинкой, в морозильнике храню, — похвалился он.
— Отчего же не выпить, к тому же царской, — казначей тяжко вздохнул. — Дома все едино тоска, старуха моя запилила напрочь, как про Волгинские гулянки услышала. А ты, говорит, старый черт, где был, когда Ванька мильоны разбрасывал направо и налево? Где был, где был, на работе! А на работе, ты ж Степан знаешь, ни капли в рот, потому как ответственность за мной ого-го-го какая! Ответственность ого-го-го, а платят с гулькин хрен. Вот ты мне разъясни, Степан, где в жизни справедливость? Эх, да что тут говорить, наливай!
Иван ошалел от услышанного — небеса рушатся, земля под ногами трескается, цари, как перчатки меняются, чужие по дворцу шастают, а тут еще и главный трезвенник пить собирается. Конец света, не иначе!
— Вот же дела, Кузьма Ерофеич пьет горькую, кому скажу не поверят!
— Знакомец твой? — поинтересовался шепотом Меньшиков.
— Казначей наш, главный в крепости.
— Все казначеи воры! — встрял царь.
— А второй? — пропустив слова царя мимо ушей, продолжил допрос Меньшиков.
— Второй? Так это же Степан, кладовщик с того склада, где я штурмовики спрятал до времени. Я ж рассказывал, за медовуху мы с ним…
— Иван, а чего мы сидим? — с явным нетерпением поинтересовался Меньшиков. — Не самое ли время нам в те штурмовики сесть, да и лететь подальше от чужих?
Иван промолчал, явно задумавшись о чем-то.
— Иван, ты не уснул часом, — толкнул его в плечо граф, — показывай свои штурмовики.
— Не уснул, Ваше Величество, мысль в голову пришла и зудит как заноза. А чего мы все бегаем-то от них, куда убежать хотим, если все то, что защищать должны вот тут с нами?
Ваши войска, Ваше Величество, во дворце. Неужто не раздавят они горстку предателей, как клопов? Понимаю, паника, царя спасаем или не спасаем уже, запутался я с царями. Но мы-то живы-здоровы, оружие есть, связь действует, почему бежим, ваши величества? Куда бежим?
