Вадим Филоненко - Гонка на выживание
Смотрю на мерцающие на стене цифры – это часы, которые по моему настоянию разместили в палате. 23:15. У меня остается меньше тринадцати часов…
* * *
– Ускорь свой метаболизм, Брайан. Помнишь, как я тебя учил?
– Григ! Это ты, Григ? Что ж ты не откликался-то, а? У меня тут такое творится!
– Знаю. Но сейчас тебе, прежде всего, необходимо вылечиться.
– У меня нет времени, Григ!
– У тебя полно времени. Давай, Брайан, приступай к лечению. Ну! Вдох-выдох, вдох-выдох…
Когда я заканчиваю самолечение и выныриваю из жизненно необходимого мне сна, часы на стене палаты показывают: 07:01. До назначенного Пауком срока остается всего-навсего пять часов…
* * *
– Итак, будем разбираться последовательно, – говорит Стин. – Вначале сформулируем вопросы, а потом уже будем искать на них ответы. Вопрос первый. Что так заинтересовало в твоих словах лже-Ирвина? Какой такой козырь ты ему дал? Вопрос второй. Почему все-таки Дик сделал ставку не у Ирвина? И третье. Кто такой Лонг? Оперативник или сам Паук?
– И четвертое, – вставляю я. – Как мне обыграть систему?
– Ну, это-то как раз просто. Перед тем, как изъять из бункера карты, я разработал план, который должны были реализовать я или Григ. Но я, как ты знаешь, погиб, а Григ попал в плен. Впрочем, схема работает до сих пор, и ты вполне сможешь сам довести операцию до конца.
Стин подробно посвящает меня в суть. План одновременно прост и неосуществим – для меня неосуществим, потому что для его реализации надо иметь на руках карты и свободу передвижения. Предположим, я возьму карты из хранилища, но об этом тотчас узнают Игроки, ведь наверняка за мной установлена тотальная слежка, от которой – я не тешу себя напрасными иллюзиями – мне вряд ли удастся уйти. В такой ситуации единственная надежда на верного помощника, которому я могу доверить местонахождение хранилища. Но я сейчас абсолютно уверен только в одном человеке – в Мартине. Надо срочно связаться с ним…
– Нет, – возражает Стин. – Мартин не годится. На месте Паука я обязательно заменил бы его своим оперативником. Скорее всего, Паук так и сделает, если уже не сделал сразу после гонки. До гонки было нельзя – на трассе ты в момент расколол бы его, а вот теперь самое время.
Я холодею. Ведь если его подменят, то настоящего Мартина убьют!
– Нет, – снова возражает Стин. – Он нужен им живым, как средство давления на тебя.
– Уф, слава богу! И что же делать? Сам я карты взять не могу, помощника у меня нет. Что же делать, Стин?
– Вычислять Паука.
– М-да… – Смотрю на мерцающие на стене палаты цифры: 08:59. У меня остается всего три часа, а потом Ирэн умрет. – Они убьют ее, да? Стин, отвечай! Паук убьет ее?
– Да. Убьет. А потом даст тебе еще сутки, а в качестве следующего заложника возьмет Мартина.
Тру рукой грудь – мне внезапно становится трудно дышать, кажется, что в палате исчез весь воздух. Подхожу к кондиционеру и начинаю тыкать в клавиши регулировки. Черт! Душно-то как! Надо открыть окно! Но я на тридцать шестом этаже, и окна замурованы насмерть. Еле удерживаюсь, чтобы не разбить стекло, а потом прижимаюсь к нему лицом и смотрю на падающий снаружи снег. Утро нынче выдалось мягкое, безветренное, и струящиеся с неба хлопья снега кажутся пушистыми…
Что ж. Похоже, я проиграл. Это конец. Через три часа я назову Пауку настоящие координаты хранилища…
– Простите меня, – говорю Григу и Стину.
Григ молчит, но я чувствую его горечь, его отчаяние.
– Мы не сможем помешать тебе, Брайан, – откликается Стин. – Это твой выбор, твое решение. Но, прежде чем принять его, ты должен узнать, о каких, собственно, картах идет речь.
Пожимаю плечами. Почему бы и нет. Не думаю, что это что-то изменит, но…
– Рассказывай, Стин.
И он рассказывает. Хотя слово «рассказывает» здесь неприменимо, потому что я снова погружаюсь в чужую жизнь, становлюсь другим человеком – Стином Слейтером, маоли, сотрудником стратегической разведки, ведущим специалистом отдела тактических разработок…
* * *
…Моим последним заданием было разыскать и вернуть беглеца – гениального ученого по имени Оуэн Бриль. Этот самый Бриль был гением не только в науке – прятался он тоже весьма искусно. Его разыскивали больше пяти лет, и на этом деле сгорел уже не один разработчик. Когда розыск поручили мне, дело считалось тухлым и бесперспективным. Коллеги посматривали на меня кто с сочувствием, а кто и со злорадством – для них я был смертником, живым трупом. На поиск мне отводился год, а потом меня бы убрали, как не справившегося с заданием. Поиск осложнялся тем, что мне не сообщили, над чем же конкретно работал Бриль. Я не знал даже, к какой области науки относится его проект: к физике, генетике, психологии или черт знает к чему еще. И тем не менее я нашел его. Больше того, сумел настолько втереться в доверие, что он разоткровенничался со мной.
Мы сидели в его гостиной, смотрели на огромный аквариум с живыми рыбками, пили коньяк и разговаривали.
– Предположим, вам нужно расколоть камень, – рассуждал он. – Вы можете взять огромный молот и долбить по камню что есть сил. Или сбросить камень с огромной высоты. Или выстрелить в него из бластера. Короче, путей много, но успех здесь во многом зависит от размера камня. Если же камень огромен, например, это целая скала, то возникает проблема.
– Скалу можно взорвать, – возразил я.
– Да, если у вас есть соответствующая по мощности взрывчатка. А если ее нет?
Я пожал плечами, не понимая, куда он клонит.
– Скалу можно взорвать, а камень расколоть, и не прикладывая значительных усилий, – продолжал Бриль. – А как, знаете?
– Нужно знать место, куда закладывать взрывчатку, – терпеливо ответил я. – А в случае с камнем, надо попробовать найти в нем трещину.
– Вот! Трещину! А теперь рассмотрим планету. Можно ли уничтожить ее целиком?
– Конечно. Нейтронными бомбами или биологическим оружием…
– Нет, так можно уничтожить жизнь на планете, а не САМУ планету, – поправил Бриль. – К тому же понадобится целая серия ударов, а половину бомб посбивают орбитальные комплексы противокосмической обороны. Нет, перед нами стояла другая задача: одним-единственным зарядом уничтожить всю планету целиком так, чтобы атакуемый не успел понять, что происходит, не успел ни оборониться, ни нанести ответный удар.
– И вы решили задачу?
– Да! – Оуэн с торжеством посмотрел на меня. – Вы спросите, как? Просто и сложно одновременно. С помощью маоли. Вы слышали о них?
– Что-то такое краем уха, – уклончиво ответил я.
– Да, о них мало что известно широкой публике, они не любят афишировать себя… А меня всерьез интересовали их необычные способности, источник которых таился в информационно-энергетическом поле планет. Именно так – во множественном числе, потому что маоли умели нашупать незримую связь с полем каждой из планет, на которых им доводилось бывать… И вот, двадцать пять лет назад у меня родилась дикая на первый взгляд идея. Я почти пять лет занимался ее теоретической разработкой, а потом предоставил свой проект на суд военных. Они согласились профинансировать один эксперимент. Для этой цели мы выбрали крошечную необитаемую планетку на задворках Галактики, запустили вокруг нее орбитальную лабораторию и привлекли к исследованию двух маоли. Они должны были попытаться создать так называемую карту информационно-энергетического поля этой планеты. После ряда неудач наша цель все же была достигнута. Мы принялись изучать карту, искать в ней те самые «трещинки». И мы нашли их! Нам удалось расколоть планету одной-единственной и не очень мошной боеголовкой. Это был триумф! Военные полностью поверили в мой проект и буквально завалили меня деньгами. Теперь по первому требованию я получал абсолютно все: самое передовое оборудование, людей, финансы. И закипела работа. Перед нами поставили задачу: рассчитать точки ударов для всех обитаемых планет. Но для этого сначала требовалось составить карты. Работа, как вы понимаете, колоссальная и непосильная для тех двух маоли, что сотрудничали с нами. И тогда я предложил план – дерзкий, потрясающий своей масштабностью. По этому плану была проведена внеочередная перепись населения. Затем из списков выделили всех мужчин-маоли в возрасте девятнадцати – двадцати трех лет.
– А почему именно этот возраст? – заинтересовался я.
– Видите ли, к девятнадцати годам способности маоли уже раскрыты в достаточно полном объеме, а жизненного опыта и, скажем так, мудрости еще нет.
– То есть им легче запудрить мозги, – излишне резко перебил я.
– Ну, если вам угодно именно так формулировать… – Бриль недовольно поморщился.
Я спохватился, взял себя в руки и улыбнулся искренней доброжелательной улыбкой.
– Продолжайте, профессор, все это крайне интересно.
– Итак, мы собрали мужчин-маоли определенного возраста в созданном специально для этих целей Научно-исследовательском Центре, и закипела работа.
