Роман Глушков - Свинцовый закат
– У майора перебит позвоночник в области поясницы, сломана левая рука и, вероятно, повреждено несколько ребер… – Малость оправившись от потрясения, я наконец осмелился подать голос.
– Не волнуйтесь, Леонид Иванович, нам уже обо всем известно, – перебила меня Верданди, отвлекаясь от больного, и только теперь поприветствовала меня: – Здравствуйте! Извините, что не поздоровались сразу. Просто мы торопились, потому что очень боялись не застать дядю Костю в живых. Это – Антон Самойлов, мой муж, – она указала на спутника. – А также очень хороший врач. Антон, познакомься: это и есть тот самый Леонид Иванович Решетников, о котором я тебе рассказывала.
Я пожал протянутую мне Самойловым руку и заключил, что, по крайней мере, доктора в двадцать втором веке – ребята крепкие и вряд ли позволят так легко вытеснить себя на этом поприще машинам. Поздоровавшись со мной, Антон отвернулся и взялся наблюдать за наложенной пациенту повязкой. Которая была, естественно, вовсе не повязкой, а каким-то высокотехнологичным прибором для оказания первой медицинской помощи в полевых условиях. И раз обморок Кальтера не вызвал у Веры и ее мужа паники, значит, методы лечения далекого будущего подействовали на майора без каких-либо осложнений.
– Послушайте, Верданди э-э-э… не знаю, как вас по отчеству… – промямлил я, путаясь в мыслях все больше и больше, словно дергающаяся в паутине муха.
– Если хотите, можете звать Константиновной, – улыбнувшись, отшутилась синеглазая красавица. Или все-таки не отшутилась, а сказала на полном серьезе? – Но лучше зовите просто Верданди или Вера. Мы ведь с вами фактически сейчас почти ровесники.
– Послушайте, Вера, – кивнув, продолжил я. – Я, конечно понимаю, что у нас очень мало времени…
– Времени у нас с вами, Леонид Иванович, не то что мало – его совсем нет, – вновь перебила меня госпожа Самойлова. – А тут еще внезапный перерасчет сроков тайм-вояжа прямо перед стартом! Просто ужас! Хорошо, что сроки сдвинулись лишь на час, а вдруг их сместили бы на день или на неделю, представляете?.. Поэтому давайте сначала вы выслушаете меня, хорошо? Я заранее знала, что если нам с вами доведется встретиться наяву, вы захотите расспросить меня об очень многих вещах. И знала, что у нас не будет даже пяти минут на разговор. Однако вы любой ценой должны узнать правду. И потому что заслужили, и потому что без нее наша история попросту не существовала бы в Книге Времени. Но она туда уже вписана, а значит, мне нельзя было поступить иначе, кроме как написать ключевой документ, который скрепит концы нашей истории. – Вера уселась на скамью и раскрыла принесенный ею с собой маленький кейс. – У вас подобные вещи именуются зовом судьбы, а у нас – постоянной темпоральной величиной. Да вы наверняка сталкивались и еще не раз столкнетесь в жизни с явлением, когда вам приходится делать судьбоносный выбор, руководствуясь не логикой, а интуицией. Это и есть так называемая временная постоянная: четко прописанный в Книге Времени фрагмент ее сюжетного костяка, который мы – персонажи этой Книги, – при всем старании не в силах изменить… Вот, держите.
Она протянула мне непрозрачную папку из тонкого пластика, в которой, как можно было определить на ощупь, лежали два пухлых конверта.
– Вы бы знали, каких трудов мне стоило научиться пользоваться старинным прибором для письма, – призналась Верданди. – Хотела поначалу записать всю информацию на какой-нибудь популярный в вашем веке электронный носитель, но не сумела найти ни одного такого рекордера. Хорошо хоть сувенирные наборы с бумагой и авторучками до сих пор выпускаются… Да, Леонид Иванович, чуть не забыла: я специально пронумеровала конверты, в каком порядке их нужно читать. Так вам будет намного проще во всем разобраться.
– Постараюсь не перепутать, – запомнил я, а потом все же не удержался и спросил: – Но почему вы выбрали меня, Вера? Неужели только потому, что майор рассказывал вам тогда об операции, которую он проводил намедни со сталкерами «Долга», после чего вы и запомнили мое имя?
– Дядя Костя ни словом не обмолвился при мне о той бойне, в которой вы с ним участвовали год назад в Диких Землях, – покачала головой Верданди. – Я даже не знала до недавнего времени его настоящей фамилии и воинского звания. Но ведь это будущее, Леонид Иванович, понимаете? Далекое от вас будущее… Что, Антон?
Самойлов, не сводя глаз с «умной» повязки Кальтера, жестом подозвал нас к себе. По белой матовой поверхности манжета бежали в два ряда черные строчки, разделенные движущейся полосой разноцветных символов. Даже застынь они на месте, вряд ли я разобрался бы, что там зашифровано. Впрочем, мне эта информация и не предназначалась. Все, что Леонид Иванович был обязан знать, находилось в выданном ему пакете. Прочие тысячу и один секрет никто Мракобесу раскрывать не намеревался.
– Пострадавший готов к транспортировке на борт, – подытожил Антон, когда считал с манжета все необходимые данные. – Можем приступать немедленно.
– Да-да, приступай, – подтвердила Вера.
– Он выживет? – с надеждой поинтересовался я. По невозмутимому лицу Самойлова, как и по лицу любого другого доктора, нельзя было прочесть, каковы шансы на излечение у его трудного пациента.
– Удивительно, что майор вообще до сих пор жив, – бросил Антон, снимая с предплечья Тимофеича прибор. – А впрочем, чему удивляться при таком-то выносливом организме, как у него?.. Что я вам могу еще сказать? Сделаем все возможное и будем надеяться, что он выкарабкается.
– Дядя Костя выкарабкается, – уверенно пообещала мне Верданди. – И еще понянчится с внуками. Так что не переживайте за него, Леонид Иванович, ведь теперь он возвращается домой. Туда, где его будут по-настоящему любить.
Антон отдал голосовую команду маячившим над нами «скатам» – осветителям. Те слетели вниз, подцепили всеми своими хвостами волокушу и, аккуратно придав ей в воздухе транспортабельное положение, медленно потащили ее над лестницей к лучевому лифту. Несмотря на небольшие размеры летающих устройств, грузоподъемность у них была просто поразительная.
Я спускался вслед за четой Самойловых, держа в руке подаренный пакет, и продолжал украдкой пощипывать себя за руку, поскольку до сих пор не верил, что вижу все это наяву, а не во сне.
– Леня! – внезапно позвал меня Кальтер, когда мы были на полпути к лифту. Голос майора звучал тихо, но я все равно расслышал, как Тимофеич впервые за время нашего знакомства назвал меня по имени.
– Я здесь, старик, – откликнулся я, показываясь ему на глаза.
– Я перед тобой в огромном долгу, Леня, – сказал компаньон, – только вряд ли сумею когда-нибудь его вернуть. Нехорошо получается.
