"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Зато полпред из Советской России, избегающий встреч с акулятами пера, наконец-то предстал на растерзание прессы.

Представитель администрации, отвечающий за разговор с прессой, русского языка не знал, а переводчика взять не догадался. Стоял и хлопал глазами, размышляя — а владеет ли русский посол французским? Он что, не присутствовал в зале во время вручения грамот? Я же произносил слова благодарности правительству Франции и выражал уверенность в укреплении нашей дружбы и сотрудничества.

Вообще-то, это прокол со стороны французов. Такие вещи должны обсуждаться заранее. Хорошо бы еще, чтобы журналисты заранее передавали свои вопросы, а идеале — готовили свой вариант ответов.

— Мсье, а вы не возражаете, если вместе с вами поработает мой пресс-секретарь?

Сотрудник Елисейского дворца отчего-то не возражал, хотя это была его работа и отдавать бразды правления он не должен. Ну, коли ведущий роняет вожжи, так мы их сами и подберем. Пусть присматривает за стенографисткой, сидевшей в уголочке, чтобы та заносила все вопросы-ответы правильно.

Николай Степанович Гумилев, которого я взял с собой в качестве советника на пресс-конференцию, был еще более элегантен, нежели я, хотя он и не щеголял во фраке, а был одет в обычный костюм-тройку.

Когда уселся за стол, кивнул Гумилеву:

— Николай Степанович, можно начинать. — Обратившись к журналистам, сидевшим и стоявшим в зале, напомнил: — Господа, огромная просьба: когда вам предоставят слово, то назовите не только свою газету, но и свое имя. Так мне будет проще отвечать.

Поэт и фронтовик, разумеется, вначале предоставил слово даме, единственной представительнице прекрасного пола среди присутствующих здесь журналистов. Кстати, довольно-таки миловидной, лет тридцати-тридцати пяти.

— Прошу, мадмуазель, — галантно склонил голову Гумилев, но вместо спасибо услышал возмущенное:

— Мадам…

Никто в зале даже не осмелился засмеяться или сказать какую-нибудь шуточку, а Николай Степанович, не моргнув глазом, поправился:

— Мадам?…

— Козетта де Брюнхофф, французский журнал «Вог».

Благодаря Наташе, я знал, что «Вог» — это американский журнал, имеющий национальные издания, в том числе и во Франции. А мадам де Брюнхофф — главный редактор журнала. Допускаю, что на встречу с русским полпредом в Елисейском дворце аккредитацию дали лишь главреду, но какое отношение имеют моды к Советской России? Неужели меня начнут спрашивать о женских модах? Я и в своем мире за модой не следил, а уж здесь-то… Теща недавно спрашивала о моде.

— Мсье Кусто, а это правда, что в Советской России женщины вынуждены ходить в мужских костюмах?

— Ви, мадам, — грустно отозвался я. — Наши женщины ходят и в платьях, и в шинелях, и даже в мужских костюмах. Но хочу вам заметить, что костюм в гардеробе русской женщины, пока еще редкость. В нашей стране нет модельера, который бы смог превратить мужской костюм в женский вариант одежды.

Ну не говорить же этой Козетте, что у нас имеются и такие женщины, что вынуждены ходить в галифе? Правда, кроме покойной Аглаи (уже забыл фамилию девушки), я в кавалерийских штанах никого не видел. Но все-таки, наши женщины предпочитают юбки и блузки, другое дело, что шить-то их не из чего. Перекраивают одежду, доставшуюся от старших, воруют шторы, в общем — как могут, так и выкручиваются.

Думал, что мадам Козетта кивнет и сядет на место, но она продолжала стоять:

— Мсье Кусто, еще один вопрос — насколько правдивы слухи о том, что в России обобществляют женщин?

А что, во Франции до сих пор ходят такие слухи? Такие слухи ходили у нас, в году этак, в восемнадцатом, да и то потому, что их запустил какой-то дурак, или провокатор. Возможно, наши «друзья» из белоэмигрантской прессы.

— Прошу прощения, мадам, — склонил я голову. — Я вас уверяю, что это только слухи и гнусные инсинуации. Правительство Советской России выступают за традиционные ценности, считая, что семья — это ячейка государства. Кроме того, у нас провозглашено равенство мужчин и женщин. Если провозгласить общность женщины, то следует провозглашать и общность мужчин. Но разве чья-то жена захочет делиться своим мужем с другими женщинами?

Залу стало весело, а мадам редакторша не унималась:

— А разве коммунисты не против частной собственности? И, разве женщина в браке не является собственностью мужчины?

— Нет мадам. Брак — это добровольный союз мужчины и женщины, целью которого является создание семьи, рождение и воспитание детей. В нашей стране права супругов равны. Если мы заговорим о том, что жена — собственность мужа, то и муж, таким образом, является собственностью жены. Но если мужа или жену что-то не устраивает, то брак можно свободно расторгнуть.

Такое впечатление, что мадам представляет не журнал мод, а какой-нибудь феминистический журнал. Вон, опять ей неймется.

— Вы говорите, что семья — это ячейка государства, что главная задача семьи — рождение детей. Как же тогда понимать, что ваше правительство разрешает аборты?

Ну дает тетенька! Как же она глубоко копала. Я и сам не в курсе — разрешены ли у нас аборты, или нет? У нас, в эту эпоху, так было — то разрешали, то запрещали.

— Наше, то есть, мое правительство исходит из того, что ни одна женщина не пойдет делать аборт, если ее к этому не принуждают обстоятельства. А обстоятельства бывают самыми разными — материальное положение, болезнь и прочее. Не скрою, что в нашем обществе отношение к абортам отрицательное. Но если запретить делать аборты официально, то женщины станут делать это подпольно. А где гарантия, что они не воспользуются услугами шарлатанов, или просто аборт, проведенный где-то, в несоответствующих условиях, не станет причиной смерти матери? Аборт — это очень деликатное дело. Государство заинтересовано в том, чтобы в стране рождалось как можно больше граждан, но все должно быть разумно.

Ну все, кажется ее вопросы исчерпаны. Нет, собирается еще о чем-то спросить. А Николай Степанович проявляет излишнюю деликатность, и не перебивает мадам. К счастью, представитель администрации все-таки вспомнил, что вести пресс-конференцию — это его работа и махнул рукой в сторону худощавого господина в очках.

— Альфред Росмер, «Юманите», —представился мужчина.

«Юманите», это все-таки наша газета. Авось, Росмер не станет задавать провокационных вопросов. Ан, нет. Задал ведь, сволочь такая!

— Товарищ Кустов, — широко улыбнулся журналист. — Планируете ли вы проводить во Франции идею социалистической революции?

Нет, определенно провокатор. Разве такие вопросы следует задавать товарищу по партии? Даже если я что-то и планирую, то вслух все равно не скажу. И что отвечать? Я как-то ляпнул, потом с ушей замучился отряхивать. А заявить, что мы придерживаемся курса реальной политики, без идеологических установок — так ведь никто не поверит. Поэтому, отвечал коротко:

— Нет, не планирую.

Я-то рассчитывал, что Гумилев, перехватит инициативу у официального лица, успеет передать слово кому-то другому, но Николай Степанович даже рта не успел открыть, а «официальное лицо» закрывает спиной Гумилева. Он что, тоже из компартии? Не Гумилев, а лицо.

А Росмер снова заговорил:

— Но если вы коммунист, то вы обязаны это делать.

— Я принадлежу к Российской коммунистической партии, но в нашем Уставе не сказано, что я обязан устраивать во Франции революцию — попытался я выкрутиться, но представитель «Юманите» был настойчив, словно пиявка:

— А мне бы хотелось услышать более подробный ответ.

Я начал слегка сердиться. Так подставлять собственного товарища по партии — это уже свинство. Но все-таки, взяв себя в руки, начал излагать прописные истины:

— Прежде всего, я полномочный представитель своей страны, дипломат. Если бы я начал проводить в жизнь какие-то свои политические идеи, это стало бы вмешательством во внутренние дела Французской республики. В этом случае меня следовало бы немедленно отозвать. Советская Россия всегда выступала за невмешательство во внутренние дела других государств. (Ох, ну что я несу!) Франция — демократическая страна и вопрос о власти той или иной партии решается на выборах (Ага, на демократических.). Если победу одержат коммунисты — Советская Россия будет это приветствовать, но мы готовы сотрудничать с любой правящей партией, потому что ее выбирает народ.