Артём Каменистый - Земли Хайтаны
Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:
– Хорошо! Сейчас доставим его в тёплую избу, у нас отличный лекарь.
– Поздно, – фальшиво вздохнул Гарик. – Отходит он: доктор здесь не поможет.
– Ты вроде тоже ранен? – спросил вождь, указывая на ногу Вадима.
– Да, – кивнул тот. – Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.
– Ну и дела! – охнул Добрыня, – Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!
Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило – Гарик немедленно разразился потоком слов:
– Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если кто-нибудь найдёт родных, это скрасит его последние минуты. И ещё, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?
– Есть! – разом закричали десятки человек.
Гарик достал из-за пазухи сверток с записями, протянул Добрыне:
– Вот, возьмите. Пусть кто-нибудь зачитает.
Приняв записи, вождь заметил:
– Аня как раз обычно и читала: голос у неё звонкий, – повернувшись, он выкрикнул: – Эй, Егор, сгоняй к вышке, Аньку подмени! Серега, на вот, прочитаешь со стены... у тебя голос мёртвого поднимет. Только пускай все соберутся.
Гудящая толпа потянулась к посёлку, прослушать списки почтальона хотелось всем. Добрыня, оставшийся в одиночестве, завёл с гостями разговор:
– Сейчас Анька прибежит, разберёмся здесь, потом устрою вас на ночь в посёлке. По темноте вам никак не вернуться... не пойму, как вы вообще проскочили на эдаком корыте?
Гарик поморщился:
– Да... страшно вспоминать. Сто раз на волосок от смерти были.
– А лодка-то знакомая, – заметил Добрыня, – Я её по осени Кругову отдал, она у него в заливе стояла, с остальными. Как там посудины: не пострадали?
– Не, нормально там все. Их на берег повытаскивали.
– Понятно. И как в посёлке дела?
– Всё нормально, все живы-здоровы.
– Где ж нормально, если с голодухи пухнете? И что-то я вас, ребятки, не припомню...
– А мы новенькие, – встрял Вадик. – Недавно там.
– Это откуда же вы пришли?
– С севера. Месяц назад как пришли.
– Месяц? – изумился Добрыня. – Я три недели назад у вас был, с Круговым разговаривал, и со знакомыми мужиками: никто ничего не сказал про людей с севера.
– А что про нас говорить? – ухмыльнулся Гарик. – Мы вдвоём и пришли: толпой это не назвать. Вот и не посчитали это большой новостью.
Вождь нахмурился, покачал головой:
– Странно всё это... очень странно. Слухи ходят, что на севере бандит крупный объявился, по прозвищу Монах. Лютует крепко, всех там под себя подминает. Мы ждём со дня на день наплыва беженцев с тех краев, так что любой, кто пришёл с той стороны, вызывает немалый интерес. Вы тоже от Монаха спасались?
– Нет, – ответил Гарик и принялся рассевать возникающие подозрения вождя: – Мы недалеко тут селились, от нас до краев, где Монах бродит, слишком далеко. Так, слухи иногда о нём доходят, но не больше.
– А чего ж в такую пору решили в большой посёлок переселиться?
Ответить Гарик не успел – подбежала запыхавшаяся Аня:
– Здравствуйте! – сходу закричала девушка. – Где почтальон, который должен мне что-то сказать?
– Здравствуй, красавица! – осклабился Гарик. – В лодке почтальон, я тебя туда на руках отнесу. Тебе в воду лезть не стоит: холодная она.
– Успокойся, – остановил Гарика Добрыня. – Я сам её отнесу. Силы во мне побольше, извиняй, но ты выглядишь полным хлюпиком. Уронишь жену нашего Олега в воду, он тебя под землёй найдёт и ещё глубже закопает. Да и самому на этого почтальона взглянуть охота.
Бандиты с досадой переглянулись, но возражать не стали – нечего усиливать подозрения вождя. Тот спокойно разулся, закатал штанины, присел. Аня шустро пристроилась у него на плечах, не сдержавшись, рассмеялась:
– Но-о-о-о! Поехали, лошадка!
– Не нукай, не запрягала! И прекрати брыкаться, а то я не посмотрю на Олега, собственноручно в воду брошу. Да ещё и место поглубже выберу.
Аня, ничуть не испугавшись подобной перспективы, спокойно произнесла:
– Сейчас дядя Николай подойдёт. Наверняка, почтальон и для него что-то важное скажет.
– Отец Николай, – поправил Добрыня.
– Для кого отец, а для меня дядя, – не согласилась девушка. – Ой! Неужели у почтальона известия о моих родных!
– Посмотрим, – заявил Добрыня, шагнув в воду. – И не голоси так радостно: помирает он.
– Ой!.. Мне не сказали. Я не знала...
– Теперь знаешь.
Гарик с Вадимом, обменявшись зловещими взглядами, направились следом. Оба считали, что вождь заподозрил неладное, раз решил самолично взглянуть на умирающего почтальона. Его поведение их удивило: вместо того, чтобы позвать вооружённых мужчин, он пошёл в одиночку. Даже берег к этому моменту опустел – все бросились в посёлок, откуда доносился зычный голос Сергея, зачитывающего списки.
Однако опасения бандитов были беспочвенны – Добрыня ничего плохого не заподозрил. Да, его насторожили некоторые противоречия в рассказе гостей, но на своём острове вождь чувствовал себя уверенно, не ожидая подвоха. Кроме того, свою роль сыграло то, что это были первые гости островитян за две недели. Им попросту надоело быть отрезанными от мира, и прибытие лодки вызвало бурю эмоций. Её не избежал и Добрыня.
Великан прилично обогнал парочку бандитов, завис над краем лодки, с удивлением разглядывая содержимое. Всю кормовую часть судёнышка покрывала лысоватая оленья шкура, разглядеть, что под ней спрятано, было невозможно. Склонившись ещё ниже, он потянул край на себя и опешил, уставившись на ухмыляющееся лицо Рога. В своё время этот молодой мужчина доставил ему немало хлопот, став зачинщиком нескольких драк. Кроме того, лишь нападение хайтов остановило разбирательство о попытке изнасилования. К сожалению, этот мерзавец ухитрился сбежать во время осады, прихватив с собой группу дезертиров, сколотив из них разбойничью шайку, бедокурящую на левобережье. Встретить его здесь вождь не ожидал.
– Привет, Добрыня! – насмешливо произнёс Рог. – Что? Удивлён?
Шкура отлетела в сторону, вскочив, Антон ухватил Аню за руки, потащил на себя. Девушка, опешив от неожиданности, не оказала ни малейшего сопротивления, лишь вскрикнула, падая в лодку. Рог пырнул Добрыню ножом, но неудачно: вождь успел отшатнуться, лезвие лишь полоснуло по боку.
Взревев, здоровяк отступил на шаг, выхватывая топор. Но Рог не полез в рукопашную, зловеще усмехнулся, поднял взведённый арбалет. Добрыня не был самоубийцей, и, понимая, что от смерти его отделяет один миг, проворно бросился в воду, прижимаясь под нависающий борт. Здесь его и настигла дубинка подкравшегося Гарика. Но удар не смог проломить могучий череп – вождя лишь оглушило, и он погрузился полностью, наглотавшись обжигающе-ледяной воды.
