"Та самая Аннушка", второй том, часть первая: "Другими путями" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

Она потрепала мальчишку по голове, настоятельно требующей расчёски.

— Чёрт с вами, — согласилась Аннушка неохотно, — были другие планы, но… Где Лиарна?

— Там, — девица показала пальцем.

— А вы валите отсюда. На Терминале встретимся.

— Но…

— Лёха?

— Отставить обсуждать приказы! — рыкнул я. — Исполнять!

* * *

— Чем меньше тут синих глаз, тем больше у нас времени, — пояснила Аннушка, когда мы зашли в дом. — А у тебя командовать хорошо получается. Я думала, ты просто солдат.

— Ну, так и есть, в общем. Сержант — это не офицер. Командовал самое большее штурмовой группой, это всего пятеро, включая меня. Но голос наработал, есть такое.

Лысая женщина со шрамированной башкой, несчастная и бледная, лежит на кровати. На её лице сплошные очки, как лыжные, только потоньше.

— И что нам с ней делать? — спросил я. — Это как вообще работает?

— Без понятия. Давай для начала снимем с неё эту хрень…

Глаза у Лиарны, как и положено, синие, но совершенно бессмысленные. Она поднялась, села, уставилась в стену, молчит.

— Эй, ты как? — Аннушка поводила у неё перед лицом рукой.

Реакции не последовало. Я потянул женщину за плечо, она встала и послушно пошла за нами на улицу.

— М-да, боюсь, тут даже кайлиты окажутся бессильны. Она, мне кажется, вообще окуклилась.

— Твоя подруга?

— Не, просто знакомы. Я хоть и сбежала из Школы, но многих корректоров знаю. Всё-таки одними дорожками ходим. Иногда меня нанимают как межсрезовое такси, потому что так быстрее, чем самим топать. Для корректоров у меня скидки, потому что с этих идейных болванов даже деньги брать стыдно. У Лиарны как раз всегда было хреново с логистикой, так что я её не раз подбрасывала до нужного среза, а потом забирала оттуда, причём экстренно, потому что она, между нами говоря, даже для корректора уникально бестолковая. Была.

— Слушай, — озадачился я, — а как ты узнавала, что за ней надо приехать? Такси вызывают по телефону, а тебя?

— О, это смешная история! — сказала Аннушка, поддерживая медленно бредущую к машине женщину под локоть. — Очень показательна для Школы, Конгрегации и корректоров. Давай-ка её усадим сюда, на пассажирское… Тебе придётся ехать в кузове, извини. Её туда сажать страшно, выпадет ещё.

— Никогда не думала сменить машину на более вместительную?

— Что? Отказаться от «Чёрта»? Да ты с ума сошёл! Это как от себя отказаться. Да, он не очень удобный, тяжёлый в управлении, старый, побитый, жрёт прорву бенза и всё такое, но я и сама так себе спутница, учти. Хочешь терпеть меня, терпи вместе с «Чёртом»!

— Я просто спросил! Не злись!

— Да, прости. Достали меня этим вопросом. Не так сильно, как разлитым маслом, но всё же. А, да, вызовы! В общем, расклад такой. Когда корректор приходит в Школу, ему дают комнату, паёк, расписание лекций и тёмные очки. Нет, не те, что на мне, специальные, на сварочные похожи. Они помогают справиться с восприятием структур фрактала, от которых поначалу крышу конкретно рвёт. Представь, что ты видишь весь мир вокруг, людей, предметы, поверхности как тонкие текстуры, натянутые на причудливый каркас из разноцветной жутковатой фигни.

— Наверное, не очень удобно.

— Не то слово. Особенно учитывая, что каждый видит структуры по-своему, мозг не приспособлен обрабатывать эту информацию и визуализирует как может, исходя из опыта. Одним это кажется полигонами из компьютерной игры, другим — строительными конструкциями из металла, третьим — сложными механизмами с тысячами крутящихся шестерёнок, четвёртым — выделанной кожей, натянутой на каркас из жутких костей, пятым…

— Понял, понял, — перебил её я, — а тебе? Как ты видишь Мультиверсум?

— Не скажу, — покачала она головой. — Это очень личное. Да и не описать словами. Что бы ты себе ни представил, всё будет не то. Да, очки. Потом корректоры привыкают, мозг адаптируется, и, как правило, очки эти уже не носят, переходят на обычные, тёмные. Чтобы не светить синими глазками, и вообще, понт такой, как бы корпоративный аксессуар. У них вообще понтов до чёрта, их чуть ли не клизмой в Школе закачивают: «Вы крутые, вы элита, вы единственные спасители Мультиверсума!» Многие верят. Так, помоги её пристегнуть…

Мы зафиксировали Лиарну ремнём безопасности, но она не пытается даже дёргаться, сидит как лысая синеглазая кукла.

— Когда корректор заканчивает обучение и переходит к полевой работе, то к очкам добавляется ещё один аксессуар — браслет. Сам по себе он вполне обычный — широкий кожаный, на ремешках. Но в него вделана вот такая тонкая каменная пластинка, глянь.

Аннушка вытащила из кармана плоский чёрный прямоугольник, чертовски похожий на какой-нибудь модный смартфон, только без единой кнопки или отверстия. Я покрутил его в руках и понял, что он отличается характерной для древних артефактов фактурой — неприятным отсутствием тактильности. Не холодный, не горячий, не гладкий, не шершавый — никакой. Как будто держишь в руках обладающий весом и объёмом кусок ничего.

— А фотографировать им можно? — спросил я. — А музыку слушать?

— Это не телефон, придурок, — фыркнула Аннушка. — Новичкам он помогает ориентироваться на Изнанке, но они потом и сами справляются, так что важной остаётся одна функция — связь. Посмотри, видишь что-нибудь?

Я не увидел ничего — чёрная поверхность, если пристально смотреть, кажется слегка текучей, словно под стеклом медленно пересыпается графитовый порошок.

— Никак?

— Нет, извини.

— А теперь? — Аннушка забрала пластинку и дала посмотреть из своих рук.

Не сразу, но в глубине как будто проступили строчки непонятных символов.

— Это какой язык?

— Это вообще не язык, мне кажется. Служебный код хрен пойми от чего, просто в Конгрегации приспособили его для передачи простых сообщений. Там всего семьдесят две пиктограммы, несложно выучить. Думаю, значения им придумали от балды, что с их помощью передавали создатели этих штук, никто не знает. Кто-то мне говорил, что в незапамятные времена их просто нашли на позабытом складе и научились методом тыка использовать. Я в это верю, потому что Ольга показывала мне планшеты м-операторов Коммуны — один в один, только больше раза в четыре. Они их тоже где-то нашли и приспособили к делу, не особо понимая, для чего они предназначены изначально. В Мультиверсуме куча всякой артефактной фигни. В общем, эти пластинки привязываются к определённому человеку, есть специальная процедура, после чего ему можно отправлять условные сообщения. Ничего содержательного, но: «Ой, мне кажется, сейчас настанет жопа, вытащи меня, пожалуйста, скорее!» — передать можно.

— И какой из этих значков означает жопу? — спросил я, приглядываясь к пиктограммам.

— Не буквально же! Вот эта восьмиконечная звёздочка означает «В опасности», например. Но самое главное, что, получив сообщение, можно отследить, где находится его отправивший, наведясь на передавшее устройство. Не очень долго, потом связь гаснет, но я шустрая. Большинство корректоров таскают такие с собой, хотя редко кто в браслете, от него рука потеет. Выковыривают и кладут в карман. Через них получают задания, вызовы от начальства и всякое такое. Мне его иметь не положено, но я не сдаю, а отобрать храбрых нету. И о том, что оно у меня есть, как будто никто не знает. И вообще, в Школе меня упоминают только как отрицательный пример. Но есть нюанс: каждый корректор, став наставником, по страшному секрету передаёт своему воспитаннику, что «есть такая Аннушка, да, она плохая, ужасная, гадкая, неблагодарная изменница и фу быть такой, но, если пришла реальная жопа, то вызвать её можно вот так».

— И вызывают?

— Не так чтобы часто. Ребятишки очень самоуверенные, тянут до последнего и просто не успевают понять, что пора кричать: «Караул, спасите!» Иногда вызывают слишком поздно, и я нахожу только вот такую пластинку. Возвращаю в Школу с соболезнованиями. Не сама, понятно, через кого-нибудь. Только не подумай, что я всё время кого-то спасаю! Я вообще-то коммерческий курьер, а не скорая помощь.