Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк

На самом деле Гурон не может этого делать и никогда не заявлял об этом, хотя и не опровергал слухи. Однако он всегда отличался проницательностью и интуицией, а после заключения сделки, частью которой была Хамадрия, эти способности возросли до уровня, который, по мнению Кровавого Грабителя, превосходит все естественные. Он с легкостью распознает ложь, но высказывание может быть правдивым и при этом скрывать скрытые за ним намерения, а введенные в заблуждение или неосведомленные люди могут произносить слова, которые они ошибочно считают правдой, с кажущейся им полной искренностью. Ничто в жизни не дается легко.

— Жиллимана у меня нет, повелитель, — торжественно отвечает Вернгар. — Однако у меня есть…

— Как ему удалось сбежать? — перебивает его Гурон. Остальные офицеры за столом — Вальтекс, Онеус Прайд, Катар Гаррикс, Гарлон Сулеатер и Кузнец варпа Туразан — переглядываются между собой, пока они разговаривают. Гурон знает, что они будут искать слабые места — либо для собственного продвижения, либо для того, чтобы не оказаться в проигрышном положении. Он намерен держать Вернгара в напряжении.

— Мы заточили его в Чернокаменной крепости, подаренной нам лордом Абаддоном, — говорит Вернгар, встретившись с Гуроном взглядом. В его взгляде появляется намек на вызов, и Гурон на мгновение замирает. Отступник все еще чувствует, что у него есть преимущество.

— И это было сделано по приказу Судьбоплёта? — спрашивает Гурон. Это простая, но эффективная уловка. Положительный ответ предполагает, что Вернгар передал свои полномочия демону; отрицание этого означает, что за все случившееся — а оно наверняка должно было случиться, иначе Вернгар был бы куда менее осторожен, отвечает Отступник.

— Лорд Кайрос действительно просил, чтобы Жиллиман находился у нас, — отвечает Вернгар. — Я не видел причин не согласиться — в конце концов, много ли в этой галактике предметов, представляющих большую ценность, чем примарх? Тем более единственного выжившего лояльного примарха. Кроме того, место, где мы его держали, было предоставлено лорду Гурону Воителем, а значит, оно должно быть надежным, нет?

Гурон понимает этот риторический тон и не видит причин подыгрывать Вернгару.

— Ты так и не объяснил, как Жиллиману удалось сбежать, Отступник.

Вернгар снова склоняет голову, но его глаза не отрываются от Гурона. Его почтение притворно, а промедление рассчитано на то, чтобы обставить ситуацию в выгодном для него свете.

Прошу простить меня, лорд Гурон. Я просто давал пояснения к своему рассказу.

— Заканчивай уже, Отступник! — огрызается Катар Гаррикс. Гаррикс — палач Гурона, воин с черепом на голове и топором, который выше большинства смертных. В лучшем случае он грамотный тактик, но в бою мало кто может быть более грозным. Многие вражеские чемпионы пали от его удара, и не мало Красных Корсаров, которые разочаровали своего повелителя до невозможности, но имели слабость умолять о жизни, вместо того чтобы попытаться убить Гурона и умереть в бою с остатками благородства.

Однако Гаррикс не дурак. Гурон знает, что, если его положение покажется ему слабым, мало кто поддержит его из преданности. Вальтекс и Владыка трупов Гарреон, возможно, потому что они слишком тесно связаны с ним, чтобы новый хозяин Красных Корсаров мог быть согласен с их дальнейшим существованием, но мотив имеет для Гурона меньшее значение, чем практическая сторона дела. Однако Гаррикс — мясник: в высшей степени талантливый, но тем не менее мясник. Он живет для того, чтобы причинять смерть, предпочтительно в славном одиночном бою, но при необходимости — в безликой драке ближнего боя. Он не из тех существ, верность которых дается легко, если только новый хозяин даст ему возможность омочить свой топор в чужой крови. То, что он так враждебно относится к Вернгару, — хороший знак.

— Побег произошел из-за прискорбного стечения обстоятельств, — отвечает Вернгар, и хотя его взгляд, брошенный на Гаррикса, не является откровенно пренебрежительным, он приправлен презрением.

— «Прискорбного» — это мягкий термин для такой неудачи, — огрызается Гурон. — Разве не ты только что указал на то, каким ценным приобретением станет Жиллиман?

В данном случае, милорд, термин точен, — возражает Вернгар. Прозорливость Кайроса Судьбоплёта каким-то образом не позволила разглядеть прибытие могущественного демонического войска Кровавого бога под предводительством Скарбранда Изгнанника, которое обрушилось на крепость с намерением заполучить голову Жиллимана.

Кажется, это то самое, что Судьбоплёт должен бы был предсказать, — сухо замечает Онеус Прайд. Прайд — бывший капитан Красных Скорпионов, он сражался против Гурона во время Бадабской войны, пока его соратники не выбрали Караба Кулина главой Ордена после смерти Веранта Ортиса. Затаив обиду, он вместе с большей частью своей роты разорил несколько миров ксеносов и в конце концов перешел на сторону Гурона, привлеченный слухами о том, что Кровавый Грабитель вознаграждает своих воинов по заслугам.

Вернгар разводит руками.

— Если это была уловка, то она была хорошо разыграна, ибо битва между силами двух богов была жестокой. Мы защищали свои позиции, но нас предали изнутри. — Отступник смотрит на Гурона, и теперь в его глазах читается вызов. — Знали ли вы, лорд Гурон, что в центре крепости Черный камень есть врата?

Гурон стискивает зубы в рефлекторном гневе.

— Что за врата?

«Те, что позволяли нашим врагам проникать внутрь без нашего ведома», — мягко говорит Вернгар. Полагаю, это реликвия эльдари. Впервые мы узнали о нем, когда некоторые из этих ксено-отбросов и воинов, похожих на Темных Ангелов, уже освободили Жиллимана и его воинов и пытались уйти тем же путем, каким пришли. — Вернгар тонко улыбается. — Трудно защищать позицию, когда в ней нет бреши.

Он ждет, и вот уже Гурон видит ловушку, которая была заготовлена для него. Если он заявит, что знает об этих вратах, это будет означать, что он намеренно оставил Вернгара в неведении относительно столь важного дела, что в лучшем случае было бы серьезным упущением, а в худшем — выглядело бы как намеренное предательство подчиненного, из-за которого другие могут решить, что им будет безопаснее, если Новым Бадабом будет управлять кто-то другой. Отрицание того, что он знает об этом, что является правдой, предполагает, что он не знает природы своих собственных ресурсов.

К счастью, есть кому взять на себя хотя бы частичную вину.

— А я-то гадал, что за сюрприз приготовил для нас Абаддон, — говорит Гурон, кривя губы в понимающей улыбке. — Скажи мне, Вернгар, ты действительно думал, что Владыка просто подарит нам Крепость Черного Камня? Неужели Абаддон Разоритель кажется тебе существом, пораженным великой щедростью? Я знал, что где-то здесь должен быть подвох. Похоже, вы нашли его для меня, хотя я предпочел бы менее дорогую цену, чем возможность побега Владыки Ультрамара.

Выражение лица Вернгара стало настороженным. Это не полный захват власти: во всяком случае, пока. Это прелюдия, словесное фехтование, пока они готовят почву и даже не признают своих намерений, не говоря уже о том, чтобы сделать первый настоящий выпад.

— Хорошо сказано, повелитель, — говорит Вернгар и немного уходит в себя. — Несмотря на эту неудачу, я возвращаюсь к вам с подарком, достойным повелителя красных корсаров. Честь Макрагга. Это могучее судно, и оно сослужит вам хорошую службу.

«Хорошо разыгранный прием,» — молча признает Гурон. Даже он не может отстранить своих командиров без веской причины — или, по крайней мере, причины, которую другие его командиры приняли бы за таковую, — потому что непредсказуемый и мстительный лорд — это опасность, которая вызовет скорее вражду, чем поддержку. Какой лорд станет призывать топор Гаррикса в ответ на вручение ему награды величиной с Честь Макрагга?

Неуверенный в себе. А Гурон не намерен выставлять себя неуверенным.

Однако есть предел тому, как далеко он зайдет в интересах того, как его воспримут окружающие за столом. Он все еще Гурон Черное Сердце, и он скорее играет с другими, чем позволяет им играть с ним. Он отказался подчиниться всей мощи Империума; он не позволит сделать это с помощью умных слов и прекрасных подарков. Кроме того, Вернгар имеет наглость делать подарок из того, что должно принадлежать Гурону по праву. Гурон дарит подарки, когда считает нужным: его подчиненные приносят ему дань.