Выживальщик (СИ) - Тишуков Сергей

Леший сплюнул, посмотрел на часы. Когда-то дорогущий швейцарский хронометр ценился исключительно из-за стильного дизайна и престижного бренда. Сейчас его можно обменять на десяток овец, корову с телёнком или хорошо объезженного скакуна. Только котировался не палладиевый корпус и бриллианты на безеле, а ударопрочный механизм и влагонепроницаемость.

Следовало создать иллюзию бурной деятельности и немедленно удалиться в штаб, но Леший решил пренебречь предписанной нормой и выкроить время на визит домой. Откровенно говоря, его бесила необходимость играть по чужим правилам.

Нужно было ещё вчера выслать всех торгашей да праздношатающихся с усадьбы. Малюта упёрся. Ежели, говорил, есть шпион, так он не с гарнизона. Выгоним посторонних — спровоцируем лишние подозрения.

Над головой, между редких барашков полупрозрачных облачков, парил коршун. Мало обращая на него внимания, носились ласточки и стрижи с ближайшего крутого склона речной излучины. Слишком мелкая и быстрая добыча для неповоротливого хищника.

Воевода матюкнулся, сетуя, что нельзя птицу рассмотреть в бинокль, и, не спеша, направился к хате.

Супруга сидела на лавке под окном, разглядывая двор через жалюзи закрытых ставен.

— Ты не переусердствовал, когда Петьку вожжами охаживал?

— Крепкий, сдюжит, — отмахнулся воевода, — Нутром чую, кто-то зорко следит за всем, что происходит в гарнизоне. Знать бы кто, так я бы ему лично дезу на блюдечки преподнёс. А так страховаться приходится. Народ у нас языкастый. Те, кто видел, слух о порке по всей округе разнесут. Судачить будут так, что глухой услышит. Да ещё в красках дорисуют такого, чего в принципе быть не могло.

— Ох, — Людмила Макаровна перекрестилась, после чего смахнула скатившуюся слезу, — За мальца переживаю. В кровь ведь исполосовал. Не заигрался бы ты в шпиёнские страсти.

— Не малец он! — отрубил Леший, расставляя приоритеты, — Это, во-первых. А, во-вторых, всё должно выглядеть достоверно. Царапины Карлыч обработал. У него с дезинфекцией не забалуешь. В остальном справится, уверен.

— Дай-то Бог, — прошептала супруга, — Ты что пришёл? Может покормить?

— Тебя успокоить заглянул. Не вздумай на люди с опухшими от слёз глазами появиться. Жёстче будь. Так, мол, и надо охламону, предупреждала его. Эпизод надо доиграть до конца.

Женщина промолчала, но смотрела с укоризной. Василий Иванович подсел на лавку, обнял жену за плечи.

— Да пойми ты, — уговаривал он, — Может, я перестраховываюсь, и мне черти по углам мерещатся, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Этих ассасинов московских в прямом бою не одолеть. Если б Инесса хотела лично мне отомстить, то привезла десятка полтора, и они бы всю усадьбу с прилегающими фермами подчистую вырезали. Я знаю, о чём говорю. Тут другое. То, что несут паломники настолько опасно для неё лично, что ведьма закрыла глаза на прежние обиды. Что-то помешало ей показательно расправиться с учёными, и она решила разобраться с ними чужими руками. Знать бы что…

— Так что ж не узнал?

— Каюсь, психанул. Как увидел эту тварь перед собой, рука сама за шашкой потянулась.

Помолчал, ожидая новых упрёков, но, не дождавшись, поспешил ободрить:

— Всё будет хорошо, Люсьен. Вспомни, как Петька за полгода до совершеннолетия инициацию прошёл. Не каждый мужик с опытом, пойдя на свиданку, сумеет сориентироваться и мутанта завалить. Так что и здесь справится.

— Повезло ему тогда, — хмыкнула супруга, прекращая сокрушаться, — Перед девкой своей решил повыпендриваться и дедову шашку с наганом прихватил. Кабы не это, волк обоих бы порвал.

— Не скажи. Иной и с пулемётом обделается, да побежит. Так что право называться мужчиной и носить именное оружие он заслужил законно. Моего потворства в том нет.

Леший встал, считая, что миссия с уговорами закончена и уже с порога, приказал:

— Слёзы вытри, макияж бесстрашия намалюй и айда бабским гарнизоном командовать. Ты жена воеводы, а не поросячий хвостик.

Любой в детстве хоть раз да пробовал делать то, что строжайше запрещают взрослые. Вообще, в юном возрасте слово «нельзя» воспринимается не как строжайший запрет, а как предупреждение и руководство к действию. Поэтому любой мальчишка в усадьбе и близлежащих посёлках знал несколько верных способов попасть туда, куда, в силу возраста, заходить возбранялось.

Гарнизон не исключение. Петька, хоть и вырос на хуторе близь авторемонтной базы, с друзьями частенько лазил на охраняемую часовыми территорию. То парад посмотреть, то присягу, а то и просто для форсу. Конечно, пройти можно было и абсолютно легально, отметившись на проходной, но ощущение совершенно не то. Нет сладкого чувства риска и осознания опасности. А без него любое мероприятие становиться пресным.

С возрастом это проходит, но опыт остаётся. Едва стемнело, Петька, никем не замеченный, выбрался за ограду и уже не таясь, метнулся к лесу. Бдительный часовой на вышке заметил метнувшуюся тень, и попытался осветить беглеца прожектором. Второй пару раз выстрелил вслед. Скорее для острастки, поскольку приказ недвусмысленно гласил: препятствовать любому проникновению внутрь. А вот распоряжения гасить на глушняк покидающих расположение не поступало. Мало ли. Может, какой бедолага-любовник, застигнутый врасплох введённым режимом военного положения, решил незаметно убраться восвояси.

Отойдя метров на триста от опушки, Петька остановился. Ночью бродить в лесу глупо и опасно. Без необходимости такое, даже в далёкие безмятежные времена, никто себе не позволял. Так, то без надобности, а коль приспичит — бегом побежишь. Спотыкаясь и уворачиваясь от хлещущих по лицу веток.

Замер, несколько секунд прислушиваясь к доносившимся со всех сторон звукам. Затем ощупал рюкзак, проверяя его целостность, и достал плащ-палатку. Закутавшись в водостойкую ткань он привалился боком к дереву и закрыл глаза.

План чуть не сорвался из-за обманчивых воспоминаний. Перелезть через трёхметровый забор из профлиста невозможно, а лаз, через который он пацаном проникал в гарнизон, оказался слишком узким для раздавшегося вширь парня. Пришлось лихорадочно углублять его голыми руками. Извиваясь ужом протискиваться наружу. С армейским вещмешком проделать такое не получилось. Острый металлический край упорно цеплялся за все неровности ткани, и секция начинала гулко дрожать, привлекая внимание часовых. Пришлось возвращаться назад, перебрасывать рюкзак верхом и снова протискиваться под преградой. Это котам хорошо. Если голова прошла, то и всё остальное пройдёт. У людей по-другому. У них есть задница, которая совершенно не желает ужиматься.

Во втором часу ночи Малюта поскрёбся в жалюзи ставни, закрывающей кухонное окно, и, дождавшись, когда Леший выйдет на крыльцо, доложил:

— Утёк, камикадзе хренов. Утром объявлю его в розыск как дезертира. По закону военного положения за подобное полагается расстрел.

Раздражённо сплюнул, но не отказался от предложенной сигареты. Закурили.

— Что наблюдатели докладывают?

— Спокойно. Я трёх человек специально выделил для контроля за воздушными целями. Ни дронов, ни каких других летающих объектов не обнаружено. Около одиннадцати часовые с вышки среагировали на движение от забора в сторону леса. Открыли огонь, но промахнулись. Оправдываются тем, что стрелять на поражение приказа не было. Может, стоило их предупредить? Могли ведь и попасть.

— Никакой утечки! — грозно шипя, прошептал воевода, — То, что знают двое — знает и свинья.

— Василий Иванович, — прыснул Малюта, — Так нас в аккурат двое. Думаешь, свиньям уже всё известно?

Леший юмор не оценил и погрозил кулаком. Кулак, надо признать, выглядел увесисто и управлялся им воевода умело.

— Что ещё?

— Штат у меня маленький, — пожаловался безопасник.

— Вот только ныть сейчас не надо!

— Я не ною. Объясняю. Народ волнуется, судачит разное. Большинство не понимает из-за чего весь сыр-бор. Говорят, что ты собственной тени испугался. Когда два года назад банду абреков из Дагестана в капусту порубили, такого кипиша не было. Ещё обсуждают твою выходку с поркой ординарца. Тут вообще разброс мнений. Бабы, в основном, одобряют. Жинку твою поддерживают. Походу верят, что Петька твой внебрачный сынок.