Иван Валеев - Ни одно животное не…
— Осторожнее, пожалуйста…
— Благодарю.
— Алхимики! — Хантен рассмеялся. — А зачем им это? Они сейчас совсем другими делами… И, главное — как?
— Вы их в свое время здорово потеснили. Причем — вы лично. А потом пришло Спец. Управление, и для них места вообще не осталось… Как вы думаете, дружище Хантен, если бы мы с вами сегодня обняли друг друга за кадыки, ребята из Гильдии Алхимиков сразу вмешались бы, или сначала организовали бы тотализатор? Со ставками и зрителями? А?
— Ну и как они смогли бы провернуть такое? — Хантен, судя по тону, уже был не так уверен.
— Алхимики с давних времен искали возможность создать «гомункулуса», — пробормотал Фергюсон.
— Нам сюда, господа, — сказал Тадевальд. — Думаю, сейчас мы все выясним…
Автобус остановился позади четырех легковых машин. Сервантес выбрался первым, машинально подал руку Шторму и направился к Шульгеру. Остальные выгрузились следом, в автобусе остались водитель-спец, сканер и связист с рацией под рукой.
— Вы везли офицера Мангуса? — спросил Сервантес, приблизившись к водителю.
— Я, — кивнул Шульгер, — его и девчонку…
Сервантес поднял руку.
— Девчонки не было. Беккер к вам не успела…
— Та назвалась иначе. Не помню…
— Вот это бардак! — Сервантес помотал головой. — Ладно, я не знаю, что вы за «девчонку» вдвоем приютили, но она, я так понимаю, теперь там, внутри, правильно? — Шульгер кивнул, — А где наш офицер?
— Он рядом с «там», — сказал Тадевальд, опередив водителя. — У входа…
Сервантес перевел взгляд на Шторм.
— Слушайте, Алекс, вы, насколько я помню, предпочитаете жареное… Считайте, что я уже задолжал вам ужин — но нам надо будет как-то попасть внутрь, и я прошу вас сделать мне одно одолжение…
— Ммм… жареные морепродукты в соевом соусе, — мечтательно промурлыкал Алекс. — Чего только не сделаешь за жареные морепродукты в соевом соусе! — он покосился на своих коллег: — Вы не поддержите нас, господа? Иначе этот прыжок будет последним, что я вообще смогу сделать сегодня.
Хантен скривился, но подошел поближе и достал из ножен маленький, прихотливо изогнутый ножик. Фергюсон уже держал в руке небольшой строгий кортик.
— Кровопускание на брудершафт… Ну что же, почему нет? — изрек Тадевальд, раскрывая невесть откуда появившуюся у него опасную бритву.
— Стоимость этого действа мы обсудим позже, — заявил Хантен, а молчаливый Фергюсон нахмурился вдруг и тихо сказал:
— А ведь за нами и сейчас следят…
Мангус вошел внутрь здания, очень сильно жалея, что не захватил с собой фонарик, который так и остался в машине, присобаченным к «богомолу». Конечно, сканер, забравшийся в его голову, вполне мог скомпенсировать его отсутствие и уверенно вел по темному помещению, но Мангуса такая компенсация не слишком устраивала… Приказ был совсем простой: добраться до места, где держат заложницу, оценить ситуацию, ни в коем случае не стрелять и вообще по возможности не вмешиваться. Хотя — очень хотелось.
Сканер провел его по длинному коридору к единственной двери по левую сторону. Планировка чем-то напоминала здание Спец. Управления. Мангус нахмурился. Ему вдруг представилось, что он принимает участие в какой-то дурацкой телепостановке, в которой кто-то решил сэкономить на декорациях. Он нащупал ручку двери — нет, кажется, там была круглая, — встал так, чтобы дверь, в случае чего, прикрыла его хотя бы от первой атаки, и аккуратнейшим образом надавил на ручку, ожидая, что сейчас его наверняка приложат по голове чем-нибудь тяжелым, и это еще в самом лучшем случае.
Дверь открылась.
Ничего не произошло.
Дверь скрипнула. Мангус замер.
Ничего не произошло. Как долго это «ничего» будет «не происходить», вряд ли знал кто-нибудь, кроме Совы, но эта абстракция почему-то никогда не сообщала вовремя ничего из того, что ей было известно.
Мангус сунул голову за дверь. Вдалеке что-то светилось. Видимо, какая-то лампа, она освещала потолок и высвечивала контуры дальних ящиков.
— Вам туда, офицер, — сказал бесплотный голос в наушниках.
«Туда». Мангусу тут же очень захотелось послать «туда» самого обладателя бесплотного голоса, но стоило ли себя обнаруживать? А услышав далекий смешок в ухе, он вдруг вспомнил разные слухи, что ходили про сканеров, и, стараясь думать как можно меньше, двинулся вперед, вдоль штабелей каких-то дощатых ящиков с кучей заноз.
— Налево… — командовал голос. — Сейчас направо… Чуть дальше… Стойте.
К счастью, Мангус успел сообразить, что ящики кончились, и благоразумно пригнулся. Он заметил только одного человека, скорее всего, того, что схватил Римму. Девушки рядом с ним не было.
— Посмотрите еще раз, — шепнул ему сканер.
«Пуля в лоб — не так уж плохо», — решил Мангус и выглянул…
— Пора! — скомандовал Тадевальд, когда водитель микроавтобуса нажал на гудок, и перевел взгляд на бритву в руке.
— Не очень глубоко, — сказал Хантен и рассек себе ножом левую ладонь.
Фергюсон, который стоял, зажав в кулаке лезвие кортика, поморщившись, вытянул кортик вверх. Тадевальд полоснул по запястью. Хантен покачал головой, проворчал что-то невнятное и вытянул кровоточащую руку перед собой. Фергюсон и Тадевальд повторили его жест. Алекс Шторм поймал ладонью первые капли и кивнул:
— Готово…
Перед его глазами возникла туманная картинка, что-то вроде плана помещения, плана нечеткого и, возможно, не очень точного, но времени больше не было.
Сейчас для создания портала не были нужны ни слова, ни жесты — нужно было просто схватить Сервантеса за руку и шагнуть вперед…
…в комнату, заставленную ящиками, прямо к человеку в поношенной армейской форме. Он вскинул пистолет, но Сервантес отпихнул спутника в сторону, посохом, зажатым в левой руке, отвел пистолет, а правую резко выбросил раскрытой ладонью вперед. Фиолетовая вспышка отшвырнула человека с пистолетом в стену из ящиков.
Раздался выстрел.
Алекс Шторм проследил предполагаемую траекторию выстрела — и замер, вытаращив глаза.
Сервантес глянул сначала на Алекса, потом туда, куда смотрел Алекс — и замер, предварительно злым ударом вогнав посох на сантиметр в бетонный пол.
Мангус выскочил из-за своих ящиков, перекатился через голову, потеряв свои наушники, развернулся налево, туда, куда смотрел замерший как статуя Сервантес — и тоже замер.
С громом и молнией в комнатку ввалились через портал маги с Тадевальдом — ну что сказать, замерли и они.
За небольшим столом со стоящей на нем лампой стоял, руки за спину, человек в клетчатой рубашке, сером кургузом пиджачишке с латками на локтях и серых, пузырящихся на коленях брюках с подтяжками… разве что непривычно небритый и без своего знаменитого серого берета на голове. Рядом, на стульях, сидели двое мужчин — это они не так давно были внутри «индейца», — и одна девушка. Римма.
Бывший алхимик без знаменитого берета встал, поднял руки вверх, постоял так некоторое время и произнес:
— Снято!
Эпилог
Они вышли из зала последними, чтобы избежать толчеи, и спустились в вестибюль. Сервантес получил в гардеробе серое пальто и черный плащ и подошел к стоявшей у большого зеркала Алекс.
— Позвольте за вами поухаживать, — церемонно сказал он.
— Сделайте одолжение, — отозвалась Алекс, поправляя прическу.
Сервантес прислонил к стене трость, помог спутнице надеть пальто, потом кое-как натянул свой плащ и поинтересовался:
— Ну-с, что у нас там дальше по плану?
— Вообще-то говоря, лично мне хотелось бы сказать режиссеру пару ласковых! Как он, мерзавец, посмел вырезать такой потрясающий эпизод?! Да еще с моим участием?! Да еще пригласить меня смотреть это надругательство?..
— Не заметил. Мне было слегка не до фильма… Потише, пожалуйста, — Сервантес нахлобучил шляпу и поднял воротник, как заправский киношный шпион. — Столько трудов было угрохано на то, чтобы впихнуть тебя в это платье…
— Ах, не до фильма?! — Алекс провела язычком по губам и прищурилась: — Ладно, дорогой мой Йен, это мы еще обсудим… В любом случае, экзекуцию придется отложить на потом. Когда нашего уважаемого режиссера выпустят. Не тащиться же к нему в гости…
Алекс взяла Йена под руку, и они вышли из кинотеатра на площадь Совы.
Снег, похоже, только того и ждал.
