Graham Mc Neill - Железный воин
Ардарик Ваанес, до этого скрывавшийся в углублении машикуля на темно-серой стене рудного склада, шагнул в пустоту и полетел вниз, сквозь переплетение теней. Когти выдвинулись из латных перчаток с резким щелчком, а когда до земли оставалось всего ничего, включился прыжковый ранец, и Ваанес с грохотом опустился на каменную мостовую и оказался в самой середине отряда перепуганных солдат.
Вскинул руки, нанося удары в обе стороны. Там, где он прошел, — крики и кровь.
Паника на лицах, ужас, обуявший солдат, — он запретил себе думать об этом и продолжал убивать.
Пятьдесят человек, две бронированных боевых машины и три грузовых скифа: самая крупная из всех ударных групп, что им встречались, но в искусстве нападений из засады мало кто мог сравниться с Гвардией Ворона. Выстрелы лазганов искрами рассыпались на безлико-черной поверхности доспеха, но Ваанес вихрем ударов проложил себе путь через ряды солдат. Локсатли, как верткие ящерицы, легко скользили вниз по стенам, осыпая флешеттами офицеров и сержантов, которые как раз пытались восстановить хоть какую-то дисциплину.
Одна из игольчатых бомб локсатлей пробила лобовую броню боевой машины, и блок двигателя мгновенно оказался охвачен огнем. Экипаж попытался выбраться наружу через аварийные люки, но пламя настигло людей, и Ваанес наблюдал за их агонией с каким-то извращенным удовольствием. Запах обгоревшей плоти, кожа и мясо, в немыслимом жаре стекающие с костей, словно расплавленная резина…
Минутная невнимательность чуть не стоила ему жизни, когда совсем рядом блеснуло лезвие рапиры. Нападавший целился в шею Ваанесу, но тот пригнулся и в быстром выпаде пронзил врага когтями. Офицер в голубом мундире и золотом нагруднике с изображением перевернутой омеги — знаком его хозяев — трепыхался, как вытащенная из воды рыба, и плоть его шипела и обугливалась в электрическом поле когтей.
Встряхнув рукой, Ваанес отбросил тело прочь, злясь на себя. Вокруг идет бой, а он так легко отвлекся. Те, кто отвлекаются в сражении, долго не живут. Очистив разум от мыслей о посторонних чувствах, он сосредоточился на том, что предстояло сделать.
Грузовые скифы сорвались с места и попытались обойти горящий корпус подбитой машины, но армагласовый колпак скифа, идущего впереди, не выдержал града флешетт, и водитель был мгновенно разорван на куски. Скиф врезался в стену склада и покореженной грудой металла остановился в завале из бочек и контейнеров.
Два уцелевших скифа не оставляли попыток вырваться из ловушки, при этом их водители, несмотря на безумие боя, действовали быстро и хладнокровно.
«Выучка Ультрадесанта, — подумал Ваанес. — Но мои учителя были лучше».
Еще несколько выстрелов вывели из строя двигатели второго скифа, и он, потеряв управление, со скрежетом рухнул на землю. С десяток локсатлей запрыгнули на последний скиф и когтями пробили армагласовую защиту. В движениях этих серокожих ксеносов была какая-то беспорядочная суетливость, но в то же время каждый удар жилистых лап, оканчивавшихся ядовитыми когтями, был настолько сильным и хлестким, что мог разрезать и плоть, и тонкую броню. Всего за несколько мгновений ксеносы зубами и изогнутыми когтями разодрали экипаж скифа в клочья.
Что-то несколько раз глухо и тяжело ударило по рокриту совсем рядом, и Ваанес нырнул в сторону. Плавно перекатившись, он вскочил на ноги и увидел, что во второй бронемашине стрелок уже разворачивает ему вслед крупнокалиберную пушку. Но прежде чем прозвучал выстрел, за спиной стрелка выросла фигура в железном доспехе и голыми руками оторвала ему голову. Кровь брызнула на металл, и труп мешком упал на орудие, которое напоследок выплюнуло очередь бесполезных снарядов.
Свежерожденный столкнул тело с орудийной установки, бросил внутрь машины пару гранат, а потом захлопнул люк. Корпус машины содрогнулся от мощнейшего взрыва, из воздухозаборников и из-под днища повалил едкий дым.
Шум сражения внезапно стих, и Ваанес облегченно выдохнул, словно до этого он задержал дыхание от… от чего? От радости или сожаления? Он точно не знал.
Свежерожденный спрыгнул с корпуса уничтоженной машины и подошел к нему. Полсотни солдат убиты, два танка уничтожены, три скифа выведены из строя, а это существо выглядит так спокойно, словно это был обычный тренировочный бой.
Ваанесу потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки после пьянящего восторга, который вызвала победа. Убивая, какой-то частью сознания он упивался смертью противника, но дело было не только в этом. За то время, что они со Свежерожденным провели в тылу врага, нападая на транспорты снабжения, мелкие подразделения солдат и ремонтные бригады, которым не повезло оторваться от своих, в Ваанесе проснулось чувство, которое, как ему казалось, он уже никогда не испытает.
Гордость.
Он всегда был лучшим в своем деле, а эта взявшаяся ниоткуда кровожадность мешала действовать четко, что его необычайно злило. Он заглушил поднимавшуюся внутри ярость словами мантры Скрытого охотника, которую стал повторять про себя. Сердце забилось ровнее, но где-то вдали ему почудился всплеск немой злобы.
— Еще одна удачная засада, — сказал Свежерожденный, снимая шлем. — У тебя удивительная способность угадывать, где появится самая лакомая добыча.
— Меня обучали лучшие, — кивнул Ваанес.
— Гвардия Ворона?
— Да, она самая. Я был старшим инструктором по боевой подготовке в Вороньем шпиле.
— Что это такое?
— Так называлась… называется… крепость-монастырь моего ордена, — ответил Ваанес. — Огромная башня на темной стороне Избавления. Замечательное сооружение, самое масштабное творение рук человеческих на всем спутнике. Да и на других планетах вряд ли найдутся ему равные. Это фантастическое место, где сами стены дышат историей и преданиями.
— Кажется, ты по нему скучаешь, — заметил Свежерожденный без всякой иронии.
Ваанес уже собирался ответить, но небрежное возражение так и осталось невысказанным: он понял, что Свежерожденный прав.
Дознаватель Сибийя дрожала. Она находилась в трюме своего корабля, который стоял в одном из ангаров на крыше базилики; точнее сказать, она находилась внутри грузового контейнера-холодильника, но дрожала вовсе не от холода, так как силовой доспех защищал ее от искусственно пониженной температуры. Сколько раз она ни говорила себе, что груз пребывает в пассивном состоянии, каждое посещение трюма заставляло ее содрогаться от страха. Пар, выходивший из вентиляционных отверстий в стенах, напоминал дыхание. Собственно, это и было дыхание — в каком-то смысле. Гибкие трубы, шедшие по периметру этого специального контейнера, мерно гудели, а в воздухе чувствовался едкий химический привкус хладагента.
— Зачем вы привели меня сюда? — спросил брат Олантор, с удивлением рассматривая сложное оборудование, встроенное в стены. — Мне нужно готовиться к битве.
— Брат Алтарион какое-то время справится и без вас. Или вы сомневаетесь, что он способен взять командование на себя?
— Дело не в этом, — сказал Олантор. — Я должен быть рядом с моими людьми. Это моя обязанность.
— Мы долго не задержимся. Я лишь хочу кое-что вам показать.
— Показать что? Я вижу только, что в трюме вашего корабля есть холодильное отделение.
Сибийя кивнула адепту в мантии, подбитой густым мехом; склонив голову, он стоял у единственного входа в отсек, защищенного бронированной дверью, которую даже Олантор не смог бы сломать. Адепт быстро пробежал пальцами по пульту управления, где среди инкрустированных драгоценными камнями кнопок и шкал в бронзовой оправе мигали огни датчиков. Множество пикт-экранов показывали равномерно пульсирующие линии: тягуче медленное биение жизни.
С потолка плавно опустилась продолговатая капсула, и Сибийя, выдохнув облачко пара, плотнее запахнулась в плащ. Заключенная в каркас из стали и адамантия, капсула эта напоминала емкость для хранения опасного биологического материала или нестабильных радиоактивных веществ.
На поверхности белели ледяные кристаллы, с выступов, словно узкие лезвия из стекла, свисали сосульки. Сибийя осторожно подошла к капсуле, протерла рукой замерзшее смотровое окно на крышке и подозвала Олантора.
Космический десантник вгляделся — с недоумением, как заметила Сибийя — в застекленное отверстие.
— Что там?
— Крайнее средство, — ответила дознаватель.
Стоя на крыше собственного дота, Хонсю наблюдал за тем, как идет обстрел Бастионов Десницы. Самих стен не было видно — их поглотили языки пламени и клубы дыма. Несмотря на расстояние, он подошвами чувствовал вибрацию после каждого взрыва и радовался, что наконец-то еще один оплот Ультрадесанта превращается в руины.
Вот оно, самое главное. С тех пор как они покинули Глаз Ужаса, Хонсю был тенью самого себя: он был столь одержим жаждой мести, что забыл, кем был на самом деле. В нем соединилось наследие двух генетических отцов, но по духу он был истинным Железным Воином, а для них инженерная война таких масштабов — настоящий рай.
