Джон Френч - Сокрушённые
Взрыв без малого разорвал судно напополам. Оно начало уходить в штопор, двигатели продолжали тащить его дальше, а распространяющиеся взрывы пожирали его изнутри. Железные Руки продолжали наседать, в то время как завоёванный ими корабль разваливался на части.
На "Волке Хтонии" Железные Руки в конце концов добрались до реакторных палуб и загасили пылающее сердце корабля. "Волк Хтонии" погрузился во мрак и тишину. Перед лицом смерти своих собратьев "Удар Копья" бросился наутёк к краю системы и нырнул в варп. "Фетида", которой было отказано в полном уничтожении её врагов, устроилась неподвижно рядом с умирающими судами, как хищник, усаживающийся закусить своей добычей.
Покончив со своими задачами, те мертвецы, кто ещё был в состоянии ходить, удалились на "Фетиду", в ждущие объятия холодного забытья.
13
Сквозь ледяные сны до Крия донёсся голос: "Пробудись".
Сначала пришла боль, как это бывало всегда. Она началась в груди и разбежалась по его оставшейся плоти, опаляя жгучим прикосновением. Затем очнулось железо.
Боль стала сильнее, она прошивала его насквозь, пронзительная и острая, как игла. Какой-то долгий миг он мог ощущать каждый поршень, сервопривод и искусственное волокно своего тела, но не мог ими двинуть. Он снова был пойман в ловушку, удерживаемый мёртвым грузом металла, с которым он был соединён. Кровь пульсировала по его плоти и неслась по его конечностям, отстукивая, как далёкий барабан. В ушах нарастали звуки: лязг машин, царапанье инструментов, стрекотня сервиторов, приступающих к своим задачам.
Боль стала ещё сильнее, и она не слабела. Внутри нарастал инстинктивный порыв забиться, закричать, освободиться от железа, пока вся его воля не начала уходить на то, чтобы сохранять неподвижность. Затем этот миг прошёл.
Его тело снова принадлежало ему. Вернулось зрение. Сначала возникла завеса статических помех, падающих из черноты, как снег. Затем появились очертания, потом цвета, следом — лицо, которое он узнал.
— Пора, — произнёс Фидий.
Крий кивнул. Вверх по позвоночнику судорожными рывками бежала боль.
"Феррус Манус мёртв".
Как всегда, истина всплыла в его уме так же ярко и болезненно, как и в тот момент, когда он услышал её в первый раз. Сперва была пустота, потом — сосущая чернота горя, затем — гнев багровее крови, и, наконец, пришла ненависть. Холодная, безграничная и тёмная, как закалённое железо, она оформилась и стала потребностью, стала стимулом. Он отсёк все прочие эмоции и мысли, отключая их от своего разума, как излишние системы. Осталась лишь ненависть, купающаяся в лучах его боли.
Он отвернулся от Фидия и посмотрел на кольцо Железных Рук, которые стояли перед ним с оружием в руках. Он встретился с ними взглядом, и в их глазах был холод. Он снова посмотрел на Фидия.
— Мы достаточно близки к Солнечной Системе, — сказал Фидий.
Крий не произнёс ни слова, но тронулся с места, и Железные Руки молча последовали за ним.
14
Борей поднял глаза на Крия — с того дня, как они покинули Терру, кожа поверх угловатых костей его лица стала бледнее, а само оно осунулось. На храмовнике были чёрные одежды, а не его загубленная броня; толстые оковы на его запястьях и лодыжках соединялись цепями с адамантиевым ошейником, который окольцовывал его шею. Он выпрямился, звякнув звеньями цепей друг о друга. Его раны явно причиняли ему боль, но он исцелится и будет жить. Лицо Борея не выказывало никаких эмоций, но Крий уловил какой-то проблеск в глубине его глаз. Его рассудок взвесил возможности в отношении того, что это может означать: злость, жалость, решимость, узнавание? Он отмёл их все как не имеющие отношения к делу.
В ангаре было так же тихо, как и во время их прибытия все эти месяцы тому назад. Тёмную каверну по-прежнему заполняли обобранные каркасы посадочных судов и боевых катеров, и всё так же было не продохнуть от жаркого воздуха. "Грозовой Орёл" Борея с чёрно-золотым корпусом стоял готовый к вылету, его прожекторы порождали озерцо света перед открытой посадочной рампой.
— Мы на рубеже света, — сказал Крий. — Как только мы улетим, мы пошлём сигнал. Твои братья тебя здесь найдут.
— Ты... как они, — произнёс Борей, переводя глаза с Крия на остальных Железных Рук.
— Они мои братья, — ответил Крий.
— Этому не будет конца, — негромко сказал Борей. — На том пути, которым ты сейчас идёшь, гибнет всякая надежда.
— Надежда, Борей, была потеряна давным-давно, — голос Крия звучал тихим скрежетом. Он чувствовал, как стучат в груди машины, заменившие ему сердца. — Она была потеряна в тот миг, когда пал наш примарх, когда наши отцы стали смертными в наших глазах. Эта война кончится не так, как ты думаешь, Борей, и не так, как того желается твоему повелителю, — он замолк и поднял свои руки. Рассечённые цепи бряцнули в тех местах, где они по-прежнему свисали с его запястий. — Но хотя я и не вернусь с тобой, я сдержу своё обещание. Если ты желаешь получить это обязательство, то оно у тебя есть. Когда придёт время, ты можешь нас призвать.
Долгое мгновение Борей держал взгляд Крия.
— Как?
— Игнарак. Безмолвие гор, которые когда-то пылали и которые запылают вновь. Пошли это сообщение, прикрепив к нему одно слово. Если мы дотянем до того дня, мы тебя услышим, и мы отзовёмся.
Борей ничего не ответил. Лицо храмовника уже снова замкнулось и закаменело, его выражение стало непроницаемым. Крий отступил на шаг назад и двинулся к выходу из помещения. Пара Железных Рук, стоявших по обе стороны от Борея, повела его вверх по рампе "Грозового Орла", и Крий услышал, как пилоты-сервиторы что-то затараторили своему кораблю на языке машин.
Добравшись до верха рампы, Борей снова обернулся к Крию.
— Что за слово? — позвал он. Крий посмотрел вверх на храмовника. — В том призыве, какое слово вас приведёт?
Двигатели "Грозового Орла" заголосили, набирая мощность. Горячий воздух ангара заволновался.
— Пробудитесь, — сказал Крий.
Борей ещё какое-то мгновение стоял на верху рампы под нарастающим ветром и затем отвернулся прочь.
КОНЕЦ
