Кирилл Партыка - Эпицентр
Я, конечно, мог нелегально преодолеть полосы отчуждения, карантины и ограды. И ни одна сторожевая собака не выследила бы меня, приобретшего за годы звериной жизни звериную осторожность и изворотливость. Ни один часовой не задержал бы меня, оставшись при этом в живых. У меня давно были припасены фальшивые документы, изготовленные на самых что ни на есть настоящих бланках, взятых в вымерших учреждениях; заполненные по всей форме и заверенные настоящими печатями. Я мог в любой день покинуть Зону, пройти сотню-другую километров по тайге и объявиться там, где таких, как я, никто не поджидал. А потом уехать за тысячи километров и затеряться среди миллионов людей.
Но куда бы я поехал? И чем стал бы заниматься? Я давно поймал себя на том, что вовсе не хочу бежать из Зоны. В Зоне я – Серый, вольный Ездок, живущий сам по себе, которого многие знают и с которым предпочитают не связываться. Кем я стану там, на воле? Нервным типом в бегах? Бродягой без кола и двора? Бандитом? Монгол прав: я и сейчас сильно смахиваю на бандита. Но не более, чем остальные, осевшие внутри периметра. Иначе здесь просто не выжить. Но бандитствовать посреди нормальной жизни – это не для меня. Для меня там, в нормальной жизни, давно ничего не осталось.
ГЛАВА 5
Монгол удачно выбрал место для наших встреч. Машину я оставлял на обочине, не доезжая желтой полосы, за поворотом, так что из-за стен леса ее не было видно ни с пропускного пункта, ни с окрестных вышек.
Убедившись, что за мной нет хвоста, дальше я шел пешком, но не по асфальту, а через заросли. Монгол тоже больше не пользовался машиной, как в первый раз. Он обычно поджидал меня на бревне, явившись заранее, скорее всего, не через ворота. Думаю, у него был свой проход в ограждении, и приходил он тоже не по дороге. Порой мне казалось, что он больше шифруется от тех, кто охранял периметр, чем от его обитателей. Но и он и я, прежде чем приступить к разговору, проверяли, нет ли кого поблизости. Но откуда здесь кому-то было взяться?
Уже смеркалось, когда я приблизился к условленному месту. Сегодня на бревне меня никто не ждал. Я бесшумно прочесал окрестные заросли и, не обнаружив признаков чужого присутствия, уселся на поваленный ствол.
Машинально сунул руку в карман за сигаретами. Но курить на встречах не полагалось – из той же конспирации. Ждать пришлось минут двадцать. Потом в отдалении, со стороны ограждения, раздался едва слышный треск. Я скользнул за бревно и выдернул из кобуры «стечкина». Патрон всегда был в патроннике, оставалось лишь снять с предохранителя.
Дублер все же был не чета Монголу, который мог пройти сквозь любую чащобу неслышно, как кошка. Идущий еще два раза дал о себе знать хрустом веток. А потом объявился на крохотной поляне, образовавшейся вокруг поваленного дерева. На этот раз он был не в отутюженном костюме, а в черных джинсах и такого же цвета ветровке. На голове у него красовалась кепка. Черный человек огляделся. Я почувствовал его напряжение и заметил выпуклость на ветровке. Там у него точно был не транзисторный приемник. Появляться внезапно не следовало во избежание его нервной реакции.
– Вы опоздали, – подал я голос.
Он заметно вздрогнул. Я поднялся из-за бревна. Дублер не подошел и не подал мне руки. Он так и стоял на краю поляны. Разговаривать на таких позициях мне не хотелось.
– Присядем?
Он нехотя подошел, примостился на ствол дерева. Я сел в некотором отдалении. Он меня то ли опасался, то ли брезговал. Он был моложе Монгола.
Лицо его мне не no-нравилось ни в прошлый, ни в этот раз. Лицо у дублера было деревянным от напряжения. Совсем не подходящее состояние для оперативника на встрече с агентом. Но выбора у меня не оставалось.
– Что с Монголом? – спросил я.
– Теперь вы будете поддерживать связь со мной.
– А с ним что? – упрямо переспросил я.
– Он больше не занимается этими вопросами.
– А какими же он теперь занимается? Дублер передернул плечами.
– Давайте о деле. Позывные и график прежние, экстренная связь по той же схеме. Называйте меня Кондор. Что случилось? Слушаю вас.
На кондора он походил не более, чем я на кенгуру. Та еще птичка.
– Господин Кондор, – сказал я.- Никакого доклада, пока вы не объясните, где
Монгол и что с ним?
– Вы забываетесь. Кто перед кем обязан отчитываться?!
Я сплюнул сквозь зубы.
– Я тебе, мил-человек, ничего не обязан. Ты кто такой? Как здесь оказался? Отправишься, понимаете ли, по грибы, а тут шляются всякие…
Бывайте здоровы, живите богато. – Я сделал вид, что собрался уходить.
– Товарищ майор! – шепотом рявкнул мой собеседник. – Отставить кривлянье!
Вы на службе.
– Слушай, ты, – сказал я.- Я три года в аду – так, по крайней мере, утверждает один мой знакомый мерзавец. Я уже привык. Про майорство вспоминаю с трудом. Ты мне нужен как болт при менструации. Я Ездок, и все дела. Мы странно встретились и странно разойдемся. Всего хорошего.
Такой оборот его явно не устраивал. Я заметил, что он растерялся, не зная, что предпринять. По-глупому терять агента ему не хотелось. Начальство по головке не погладит: Монгол годами связь держал, а этот с ходу все порушил. Прескверно, товарищ Кондор! Никудышный вы оперативник.
– Ладно, успокойтесь, – сказал дублер как можно дружелюбнее, хоть дружелюбие у него выходило неважно. – Монгол убыл в срочную командировку на длительный срок…
– Не врите, – перебил я. – В случае непредвиденной, тем более долгой отлучки он бы послал мне весточку. И инструкции. А он ничего не послал.
– Он послал меня. Я поднялся.
– Счастливо оставаться.
Он ухватил меня за рукав и усадил обратно.
– Хорошо. Я не должен вас информировать, но раз уж так… Надеюсь, понимаете, что это должно остаться между нами? Монгол… исчез. Будете работать со мной.
– Как это – исчез?! – изумился я. – В каком смысле?
– В прямом. Некоторое время назад он не появился на службе и… в других возможных местах. Его стали искать. Но никаких следов.
Я с трудом переваривал услышанное.
– То есть вы хотите сказать, что он пропал без вести?!
– Можно сформулировать и так.
– Бросьте, – сказал я. – Что за ерунда?! Такие, как Монгол, без вести не пропадают. Он что, бомж какой-то или в загул ушел по кабакам и бабам? Не смешите.
Кондор вздохнул.
– Если бы он пошел по кабакам и бабам, его давно бы обнаружили. Так что ничего смешного.
– Тогда давайте серьезно. Его похитили? Убили? Кондор вздохнул еще тяжелее.
– Можете себе представить, как его искали? Таких людей ищут по полной программе и даже больше. Потому что, если они пропадают, это обязательно что-то означает и можно ожидать самых непредсказуемых последствий. Но – никаких зацепок. Проверили все и везде, перетрясли всех, с кем он перед этим общался. Да что вам объяснять. Говорю же: бесследно.
– Значит, убили? – Я не уполномочен строить неподтвержденные догадки.
– Перестаньте. Догадок вы там уже настроили, как генералы личных дач на казенные деньги. Не могли не настроить. Какая версия самая реальная?
Он молчал.
– Послушайте, – сказал я. – У вас, конечно, есть и другие осведомители. Но я знаю в Зоне все сколько-нибудь дееспособные фигуры. Никто не располагает достаточно полной информацией и не может профессионально влиять на ход событий – без драчки и стрельбы. Никто, кроме меня. Кстати, почему? Отчего у вас нет других профессиональных агентов?
– Кто вам сказал, что нет?
– Я там с самого начала. И не вижу профессионалов. Понятно, своих вы отправить не можете – помрут. В Зоне контингент ненадежный и для сотрудничества не слишком подходящий. Так отчего не навербовать в санлагерях тех, кто с иммунитетом, и не закинуть в тыл противника?
Боитесь, что их вычислят?
Кондор помялся, потом нехотя ответил:
– В Зоне действительно работать не с кем. Бандитам доверять нельзя.
Обитатели трущоб не годятся. Профессионалы все умерли в Чуму. А санлагеря… Из выживших, знаете, кто за периметр вышел? Женщины, дети, пожилые люди, обыватели какие-то. Бухгалтеров почему-то больше всего. Они все, конечно, с иммунитетом. Но с них толку абсолютно никакого. Таких не подготовишь и не обучишь. Личные данные не те, выбирать не из кого.
– Что ж! Тем более. Я с вами сотрудничаю, можно сказать, из глупой привычки. Но с дурными привычками лучше вовремя расставаться. Вся моя жизнь – в Зоне, это вы должны понимать. Конечно, Зона – это, возможно, не навсегда. Но так далеко я не хочу загадывать. Если я прерву контакт, ваша карьера ощутимо пошатнется. На вас станут смотреть, как на сотрудника, потерявшего самого Ценного агента. А я буду работать только в том случае, если вы станете держать меня в курсе дел, в определенных пределах, понятно.
– Это смахивает на шантаж, – вставил он.
