Алексей Селецкий - Нелюдь
– Надо было бы – проверил, – Саша поморщился. – Не шуми и не ершись. Думаешь, зря я тут над тобой несколько часов издеваюсь? Заставляю вокруг поляны бегать, траву руками греть, костры взглядом гасить? Или шутки ради? Ей-ей, Татьяна, я бы сейчас с удовольствием дрых на собственной кровати. Или чаи гонял на веранде, под разговоры о жизни и магии. Что у тебя есть гены Древнего Народа, это и без анализов видно.
– И по чему видно?
– Как тебе сказать? – ведун почесал лохматый затылок. – По тебе. Тут все дело в опыте. Вообще-то даже по внешности чаще всего можно догадаться, но чтобы вот так сразу сказать, по чем именно… Чуть другие скулы, уши, глаза. Даже шея. Хотя внешность
– это, конечно, не аргумент. В России такой коктейль из всех племен и народов, что ничему уже не удивишься. Так что основное – это чутье. Если с нами останешься – через полгода-год и у тебя появится. А уж во время такой работы, – он снова пригасил костер движением руки, – тем более можно понять, что к чему. Точнее, кто есть кто.
Угли светились багровым, иногда по ним проходили алые волны. Несмело пробивался одинокий желтый огонек – не больше, чем от спички. Лицо Саши больше не казалось деревенским. То ли из-за мрачных отсветов, то ли из-за того, что не видно было густой щетинистой поросли на лице. Смотреть было жутковато. Перед костром сидел не человек. Кто-то другой, заглянувший на эту поляну из другого мира. Или из других веков. Из древних. Где-то в темноте тихо фыркнула лошадь. Достань сейчас собеседник откуда-нибудь из темноты огромный меч или светящийся посох – Татьяна не удивилась бы.
Огонь разгорался все ярче, и наваждение прошло. Просто мужик. Человек. Не такой уж простой, как показалось вначале, но и не сказочный герой, не пришелец, даже не иностранец. Уставший, задумавшийся человек. Интересно, сколько ему лет? Олег Алексеевич в свои девяносто выглядел на шестьдесят. Если ему действительно столько, сколько он сказал. А сколько может быть мужчине, который выглядит от силы на тридцать? Пятьдесят, семьдесят?
– Саша, а сколько лет Олегу Алексеевичу?
– Что? – ведун очнулся, оторвался от своих мыслей, наморщил лоб. – Олегу? Кто его знает, не считал. Он сам не говорил?
– Сказал, что за девяносто. Но ведь такого не может быть!
– Почему? – удивился Саша. – До девяноста и люди неплохо живут, даже дольше. Может, ему и больше ста, не знаю. Он у нас один из самых старших… Теперь, по крайней мере. А моему последнему учителю было сто двадцать два.
– Мно-о-го…
– Было бы и больше. Убили его, а то и до ста пятидесяти дотянуть бы мог. Крепкий был дед, боевой.
– Как убили? Кто?!
– Неважно, – Саша зло прищурился. На скулах заиграли желваки. – Они его не надолго пережили.
– Это вы их?… – язык не повернулся сказать то, что было на уме.
– Мы. Мы все. Иначе – они бы нас. И так еле справились.
Надо же, какие страсти! Стало совсем неуютно. Приключение с тетрадкой затягивало все дальше, словно дурной сон. Сначала муравьи, потом таинственный старик… А теперь, оказывается, здесь еще и убивают друг друга! И вот этот небритый, потертый мужичок – тоже убийца. Да-а, Татьяна, ты попала конкретно, как сейчас говорят. Уйти бы уз этого леса, вернуться домой – и забыть навсегда сумасшедших долгожителей и лесных колдунов!
– Не бойся. Это все в прошлом и тебя не касается. Успокойся.
Легко сказать – успокойся! Так, наверное, и барана хозяин поглаживает, успокаивает. Чтобы тот стоял смирно и не мешал ножом до горла дотянуться.
– Да не бойся ты! Никто тебе ничего не сделает. Хочешь – иди хоть сейчас на все четыре стороны. Могу даже до станции проводить. Или до деревни.
Он что – мысли читает? С таким провожатым только ночью через лес ходить. Потом и не найдет никто. Наткнутся через пару лет грибники на скелет в сгнивших тряпках – и все!
– А мысли я не читаю. Мог бы узнать, о чем именно ты думаешь, но это и так видно. Тебе бы сейчас на себя верхним зрением посмотреть! – Саша неожиданно улыбнулся. – Прямо салют в честь Дня Победы! Искры во все стороны. И почти все – красные. Знаешь, что это такое?
– Нет, не знаю. Догадываюсь, – Татьяне удалось призвать разбушевавшееся воображение к порядку. Значит, у них это называется верхним зрением? Интересно. – Саша, вопрос можно?
– Хоть сотню! – он улыбнулся еще шире. – Мы тут и сидим для вопросов и ответов. Насчет верхнего зрения спросить хочешь?
– Угадали! Вы не знаете, чем меня Олег Алексеевич напоил по дороге? После этого оно у меня обострилось. Ну, зрение это. И еще слух.
– А нюх – нет? Или реакция на тепло?
– Нет… А что – должны были?
– Не обязательно, но могли. Все зависит от состава, ну, и от обработки, конечно же. Немного знахарства, ничего особенного. С научной точки зрения там несколько стимуляторов, с нашей – они же, но действие усилено и узко направлено.
– Чем же?
– Заговорами. И тем, кто это все делал. Вообще-то такой чай – дело тонкое. Можно и травы знать, и нужные слова, и все по рецепту сделать – а выйдет обычное пойло, не самое приятное. Или вовсе отрава. Вот такой, чай, которым тебя угостили, я пока не берусь готовить. Разве что сильно припечет, а попросить будет некого.
– А Олег Алексеевич сам делал?
– Мог и сам, а мог и просто заранее у знахарей запастись. Такие составы долго хранятся, не прокисают и не выдыхаются. Особенно если профессионал готовил.
– А вы в какой области специалист?
– В области добывания и обработки информации. Любыми путями и способами, – Саша хитро и весело прищурился. – Вплоть до допросов третьей степени. Да не пугайся ты так! Я в свое время в разведке служил, там учили. Среди всего прочего.
– Вы… воевали?
– Воевал, – кивнул ведун. – Олег сказал или сама догадалась?
– Я просто спросила – а вдруг? Вы с Олегом Алексеевичем вместе воевали, да?
– Ого! – Саша громко расхохотался. По лесу прокатилось эхо, истаяло шорохом среди дальних деревьев. – Слушайте, сударыня, вы меня пугаете! Неужели я таким же стариком выгляжу?
– Нет, что вы, – девушка смутилась. – Просто… Вы говорили, что можете и сто пятьдесят прожить… Может, стареете медленнее, я же не знаю!
– Стареем медленно, но не настолько же! Сколько мне можно дать, а?
– Не знаю. Ну, если Олегу Алексеевичу девяносто, то вам не больше пятидесяти. Угадала?
– Не больше, – вздохнул собеседник. – Даже не больше сорока. Да и до тридцати пяти пока что не дотянул.
– Так вы, значит, в Чечне воевали?
– Опять промахнулась. Чуть раньше. Когда Чечня началась, я уже два года как на гражданке был. Ладно, не ломай голову, вы эту войну в школе вряд ли проходили. Может, оно и к лучшему. Давай о чем-нибудь другом поговорим, ладно?
– Как скажете, – похоже, она чем-то лишним заинтересовалась. – А вы раньше лесником были? Олег Алексеевич…
– …Иногда очень много говорит, – продолжил за нее Саша. – И при этом на старости лет не всегда понимает, что можно говорить, а что нельзя. Не обижайся, Татьяна.
– С чего вы взяли, что я обиделась?
– Вижу. Если решишь остаться с нами, сразу же учись не светить своим настроением на всю округу.
– С вами? В лесу?
– С нами – это с Древним Народом. Если бы тебя это совсем не интересовало, мы бы сейчас здесь не сидели. А с нами можно быть где угодно. У себя дома, например. Многие именно так и живут.
– А в чем тогда разница – с кем? И зачем вообще с кем-то быть?
– Ну, например, чтобы муравьи не кусались. Сиди, не подскакивай. Разница в том, что твои способности нужно если не развивать, то хотя бы контролировать. Самостоятельно у тебя это плохо получается, правда?
– И что? Это ведь мое дело – или нет?
– Твое, конечно. Вот только лес после тебя пришлось нашим ребятам успокаивать. Между прочим, не такая уж простая работа, и не всегда безопасная.
– Ну хорошо, а если я ничем таким больше заниматься не стану? Хотите, могу честное слово дать? Или поклясться – чем хотите?
– Не клянись, если не выполнишь.
– Почему же я не выполню? Откуда вы знаете?
– Работа у меня такая – знать… Во-первых, ты этого уже попробовала, обожглась и не испугалась. Интерес у тебя есть, и чуть ли не больше, чем до той полянки. Вот сегодня тебя Олег чаем угостил – понравились ощущения? Можешь не отвечать, и так вижу.
Рано или поздно все равно захочется еще раз попробовать. И не просто захочется, а так потянет, хоть вой. Или случай какой-нибудь подходящий подвернется. Например, помочь кому-нибудь, боль снять.
– И что здесь плохого?
– Может быть, и ничего. Особенно если умеючи. А с клятвой тогда как быть? В таких делах, знаешь ли, на уважительную причину не сошлешься. Раз сказала – все, то никаких исключений. Оступилась раз – на следующий тебе уже ногу подставят.
– Кто?
– Неважно, – то ли костер приугас, то ли собеседник заметно помрачнел. – Попросту твои способности могут выйти из-под контроля. Силы у тебя не такие уж малые, а главное – от природы талант. Пока что особенно заметный по неприятностям. Тогда были муравьи, в следующий раз дом рухнет или автобус взорвется. Что, не веришь? И такое бывает. Особенно в последнее время, как раз с такими, как ты.
