Николай Бахрошин - Звездный штрафбат
Задним числом, конечно, теперь хорошо видны все странности того так называемого «хатасского парламента». Весь парламент можно было разделить на три «фракции»: хатасы-старейшины, десятка три морщинистых, узкоглазых дедков, индифферентных ко всему, кроме долгих посиделок в дармовом буфете для народных избранников, примерно столько же хатасов среднего возраста, поживее умом и речами, пьющих, шумных, малограмотных и, в сущности, таких же неорганизованных. Третья фракция была самая малочисленная, человек пятнадцать, зато самая бойкая.
Эти отличались от остальных. По виду те же хатасы: узкоглазые, смуглые, широкоскулые, но в речах и манере одеваться — неистребимое высшее образование и даже ученые степени социологов-политологов.
Формально возглавлял все это безобразие реальный хатасец, он же спикер нового парламента Ирген Иркенов, официальный поэт малого народа. Когда-то Иркенова, скрипя зубами, протащили через пять курсов Литинститута московские профессора, с тех пор он гордо называл себя литератором и регулярно писал по стихотворению в месяц. Конечно, главенство его было чисто формальным, бойкие бдительно смотрели ему в рот, чтобы поэт и спикер не ляпнул лишнего. Он, по-моему, был единственным, кто тогда всерьез уверовал в великую хатасскую идею и искренне ее пропагандировал, потрясая прахом Чингиса-завоевателя.
Тоже можно понять, натерпелся «малый поэт» от старшего брата по литературе. При российских властях его стихи издавались исключительно на деньги по линии нацпроектов. Полагаю, когда в руки редакторов попадал очередной подстрочник про плывущие над юртой облака и кобылье молоко гривастых матерей… пардон — материнское молоко пышногривых кобылиц, те в выражениях не стеснялись.
Самолюбие художника…
Бесплатный цирк? Да!
Только это представление всем вышло боком. Вспоминая выражение одного из великих исторических говорунов, что каждая драма повторяется потом как комедия, нужно признать — наоборот случается не менее часто. Начинаем со смехом и прибаутками, а заканчиваем слезами и кровью.
Сначала краснобай-губернатор из бывших политэкономов, сыгравший в выборы как в рулетку на последние деньги, зачем-то признал этот горе-парламент. Появился даже специальный термин: двуединство власти. Жители смеялись — мол, все понятно зачем, почему, но сколько же ему все-таки заплатили за это самое двуединство? Не иначе, в два раза больше!
Потом, в один далеко не прекрасный день этот парламент вдруг объявил, что новоявленная Хатасская республика, бывшая Усть-Ордынская автономия, становится полностью независимой. А для обеспечения порядка и безопасности граждан просит своего народно-демократического, желто-зеленого соседа по космосу помочь нарождающейся республике.
И сосед, конечно, откликнулся! На удивление охотно, причем даже раньше, чем его позвали.
Как же не помочь по-соседски?! Так поможем, что и следа не останется от русских захватчиков! — охотно заволновались там. Освободим братьев-хатасов от векового гнета, перенесенного с Земли в космос!
Ввести на планету регулярную армию желто-зеленые, правда, не решились, зато у них под рукой оказались очень кстати сформированные, наемно-добровольческие отряды непонятного происхождения. Которые по вооружению и комплектации ничем от той же армии не отличались.
Все это было шито белым на живую нитку, обычная операция спецслужб, предваряющая захват территории. Только это надо было еще доказать — операция и захват. Парламент, воля народа, национальное самоопределение — откуда-нибудь из Вашингтона или Женевы все это выглядело куда как солидно! Потом мы узнали, что и желто-зеленые здесь, в сущности, ни при чем, их тоже использовали втемную, просто Земля уже тогда начинала свою экспансию, для пристрелки — чужими руками, еще не желая открыто обострять отношения с окраинами.
Но это потом…
* * *А тогда нашелся только один человек, который не стал ждать, смеяться, разводить руками и недоумевать на кухонных посиделках. Он сразу понял, что происходят совсем не смешные события. Что цирк уже уезжает, а клоуны остаются и снимают маски…
Борис Борисович Чернов. Генерал-майор в отставке. В прошлом — командир бригады МП-танков Российской армии, «ограниченный контингент» которой все еще существовал до последнего времени…
Батя!
ББЧ — как мы часто называли его между собой.
Сам родом из этих мест, Чернов недавно вышел в отставку и скромно подъедался в администрации недавно выбранного губернатора, что-то там по патриотическому воспитанию молодежи и продуктовым наборам для ветеранов. До тех событий его мало кто знал.
— Идиоты! Идиоты и негодяи! — заявил он во весь голос, одновременно имея в виду планетарную администрацию и далеких политиков из центра.
— Один умный человек может сделать глупость, а потом всячески от нее открещиваться, — говорил он некоторое время спустя. — Но если у нас, русских, соберутся вместе пятьдесят или, не дай бог, сто умников, они почти обязательно сварганят сообща такую вопиющую дурь, что впору потом всем блевать кровью…
И его услышали! Не губернатор, не новоявленные политики, уже почувствовавшие, что можно хватать все подряд из бывшей госсобственности, но до конца не проникшиеся такой «прухой», генерала услышали жители края. Беженцы, уже потянувшиеся с приграничных окраин и рассказывающие о фашистских подвигах желто-зеленых, рабочие, которым новый губернатор обещал золотые горы, а платить как-то совсем забыл, студенты, домохозяйки, пенсионеры…
Все, в общем, понимали, что желто-зеленым нужна земля, нужны стратегические ресурсы, но вот население планеты — совсем без надобности. Пусть он, народ, обычно безмолвствует, такая у него угрюмая историческая роль, но иногда может и поддержать. Хотя бы в качестве электората. Черновская «партия автономности» сформировалась настолько сама собой, на энтузиазме и неприятии, что он, похоже, сам не сразу понял, что стал лидером оппозиции, более влиятельным, чем губернатор. Генерал, впрочем, не стал баллотироваться, заседать и карабкаться в небо планетарной политики.
— Когда дом горит, не время искать поджигателей! — изрек Батя. — Вот потушим пожар, тогда и займемся своеобычными глупостями, а сейчас надо дело делать!
Да, генерал всерьез занялся организацией сопротивления. Сначала он какими-то хитрыми маневрами через друзей в бывшем Генеральном штабе бывшей России задержал на планете 17-ю отдельную бригаду космодесанта и 84-й мобильный, ракетно-лазерный полк планетарной обороны. Даже втянул их в несколько перестрелок с желто-зелеными, после чего те надолго утратили наступательный пыл.
Потом армейцы получили окончательный приказ сверху — ни во что не вмешиваться, не обращать внимания, не поддаваться на провокации местных политиканов, а спокойно, дисциплинированно, закрыв глаза, грузиться в эшелоны и отправляться тащить службу куда-то на планету Урал, по возможности сохраняя технику и вооружение подразделений. Единственное, что смогли сделать для Усть-Ордынки офицеры — это зацепиться за неопределенное «по возможности» и списать несколько законсервированных складов с оружием, боеприпасами, техникой и прочим военным скарбом. За усушкой, утруской, истечением срока годности и нехваткой подвижного состава космотранспорта.
К тому времени Чернов уже сформировал из добровольцев несколько отрядов самообороны.
* * *Потом меня часто спрашивали — как мы воевали на Усть-Ордынке? Маститые стратеги из офицерской школы в Минеополисе никак не могли взять в толк, как можно почти два года вести боевые действия, не имея ни численного, ни, тем более, материально-технического превосходства над противником.
Да, хорошо, хорошо воевали… Даже весело… Как попало и чем попало. Чего стоили хотя бы самодельные гранатометы из обрезков водопроводных труб. Толкач и резинка — вот и вся техника, но гранаты, кстати, летели совсем неплохо, метров на двести — двести пятьдесят.
А антиграв-пояса, начиняемые взрывчаткой и запускаемые на радиоуправлении, смонтированном из обычных детских игрушек! А минирование местности автомобильными мини-аккумуляторами, которые, как оказалось, при некотором конструктивном дополнении взрываются не хуже противопехотных «лягушек»!
Голь на выдумки хитра! Что только не шло в ход вместо недостающего оружия: самострелы, самопалы, самодельные ракетометы и огнеметы, производство которых Батя наладил на Усть-Ордынском заводе бытовых приборов… Не дошли только до мечей и луков, пожалуй.
Лихое времечко! Ни линии фронта, ни планирования операций — набеги, стычки, рейды, ответные вылазки… Схватились, постреляли, разбежались и так — постоянно. Генерал Чернов старался сделать из нашего гуляй-поле воинства подобие армии, но даже ему это удалось далеко не сразу. Собирается, помню, десяток добровольцев.
