Валентин Холмогоров - Проклятие Галактики
Ник не верил собственным глазам, завороженно наблюдая, как, продолжая свой неторопливый разворот, его корабль срезает задней частью корпуса кормовые надстройки яхты. В лишенном воздуха пространстве беззвучно вспухло и опало огненное облако, брызнули, кувыркаясь, обломки. Закрутившись от неожиданного удара волчком, яхта воткнулась носом в покатый бок «Тристара», разламывая его пополам. Носовая часть фюзеляжа, теряя элементы обшивки в стремительно замерзающем облаке вырвавшегося из трюмов кислорода, сонно проплыла мимо, продемонстрировав Нику бесформенную мешанину искореженных переборок. В следующий миг рядом с останками грузовика зажглось и погасло еще одно крошечное солнце – это взорвались топливные элементы «Декстера». Затем изображение дрогнуло и исчезло.
– Вы погибли, обожаемый, – подвел итог этой неутешительной картины толстяк, вновь увеличивая яркость освещения в зале до нормальной величины. – Мои искренние соболезнования.
– Боюсь, у тебя и вправду нет выбора, Ник, – подал голос Долтон. – И времени на размышления тоже, к сожалению, нет.
Взглянув в устремленные на него бесстрастные и бесцветные глаза, Ник внезапно понял, что это действительно так.
Помещение было крошечным и тесным, но самое неприятное заключалось отнюдь не в его скромных размерах. Больше всего действовали на нервы стены, абсолютно прозрачные снаружи и матово-серые изнутри, от которых почти физически исходило ощущение дискомфорта. Человека, находящегося в окружении этих стен, неизбежно преследовало чувство, будто за ним внимательно следят невидимые наблюдатели. Макс забился в самый дальний угол этой узкой каморки, усевшись прямо на украшенный неопрятными мутными разводами заплеванный пол, и устало закрыл глаза.
Допрос, который устроил ему полицейский детектив, выжал из Макса последние остатки сил, а надежд на благополучный исход дела так и не прибавилось. В дополнение ко всему он испытывал сейчас легкую дурноту, а голова казалась тяжелой, словно кто-то набил ее изнутри мокрыми тряпками. Как ни старался детектив заставить Макса проговориться, задавая ему по-разному сформулированные, но сводящиеся к одному и тому же вопросы, тот твердо стоял на своем, утверждая, что понятия не имеет, откуда взялась в кармане его пиджака та злосчастная бутылка джина. На самом деле он, конечно, прекрасно знал, благодаря кому его угораздило попасть в эту переделку. Хоть скотина Зильдер и казался со стороны в стельку пьяным, при виде полицейских у него хватило ума сунуть улику в валявшийся на полу пиджак, ведь если бы его поймали с таким количеством спиртного, то, учитывая предшествующие подвиги Рунни и непогашенную отметку о совершенном ранее правонарушении, парню грозило серьезное наказание. Только вот Максу от этого становилось ничуть не легче.
С одной стороны, на бутылке отсутствуют его отпечатки пальцев, ведь он не брал ее в руки. Если полицейские все-таки проведут дактилоскопическую экспертизу, на чем настаивал Макс, это окажется серьезным плюсом. Хотя вряд ли они станут тратить на это свои силы и время… А вот то, что медицинские тесты показали наличие в его крови алкоголя, это огромный минус. Только за одно это по законам фактории его могут упрятать за решетку года на полтора. И как теперь отвертеться от такого обвинения, Макс не имел ни малейшего понятия. Минимум год в коррекционном изоляторе. Позорная запись в ай-ди. И с учебой в академии, да что там, в любом приличном заведении Кориса придется распрощаться навсегда. А через год, когда его, наконец, выпустят на свободу, все давешние друзья уже разъедутся кто куда, у них появится новая, совершенно другая жизнь. Нужно будет искать работу, только вот кто пожелает нанять парня без специального образования и с клеймом преступника в персональном файле? Да никто даже не посмотрит в его сторону. И ни одна нормальная девчонка тоже не посмотрит. Вот ведь беда… Наверное, придется мыть по ночам полы в какой-нибудь грязной забегаловке, а в остальное время мучительно терпеть полные страдания взгляды матери.
Заплаканная мать примчалась в окружную префектуру полиции, куда после допроса доставили Макса, практически сразу, как только ей стало известно о случившемся. Привезла теплый свитер, от которого оказалось мало проку: в камере было тепло, хоть и весьма грязно. Чтобы не испачкать свитер, Макс связал его рукавами на поясе: так он напоминал ему о казавшемся теперь ужасно далеким доме всякий раз, когда он вдыхал затаившийся в ворсистой ткани знакомый с детства запах. Им позволили пообщаться всего лишь несколько минут. Мать непрерывно роняла слезы, говорила, что произошла какая-то нелепая ошибка и что она сейчас же свяжется с дядюшкой Юлианом, и он обязательно, ну просто обязательно поможет.
Дядюшка Юлиан работал юристом в гигантской транснациональной корпорации «Юнайтед Аэроспейс», занимавшейся добычей ископаемых и переработкой топлива для космических кораблей. Чем он мог помочь в сложившейся ситуации, Макс решительно не представлял. Насколько ему было известно, дядюшка занимался какимито хитроумными договорами и совершенно не разбирался в уголовном праве, да и навещал он их нечасто, предпочитая присылать на многочисленные семейные праздники короткие видеосообщения. Но волшебное слово «юрист», видимо, оказало магическое влияние на затуманенное горем сознание матери. Чтобы хоть немного успокоить ее, Макс охотно согласился с нею, сказав, что безоговорочно верит в мифическую поддержку дядюшки Юлиана. На самом деле, ему сейчас не помешал бы хороший адвокат, только вот где его найти… Семья жила небогато, а услуги толкового законника стоили недешево. Что же касается толстой и отвратительно пахнущей розарином женщины, которую детектив пригласил в кабинет в качестве государственного защитника, то Макс вежливо отказался от ее помощи после того, как та грубо посоветовала ему не тратить чужое время и быстренько признаться во всех смертных грехах.
– Вольтберг!
Отомкнув сливавшуюся с серой стеной дверь, в камеру шагнул полицейский с серебристыми нашивками капрала на синем форменном кителе. Макс неохотно поднялся на ноги и вышел в полутемный коридор, повинуясь молчаливому жесту полисмена. Щелкнул за спиной электрический замок, и арестант получил короткий тычок между лопаток.
– Двигай.
Он понятия не имел, куда его ведут. Следуя указаниям капрала, он дважды повернул налево, прежде чем ему приказали остановиться возле ничем не примечательной двери в конце очередного полутемного коридора. Полицейский снова отпер магнитный замок и грубо впихнул Макса внутрь просторной, ярко освещенной комнаты.
– Десять минут, – сказал он сидевшему за столом высокому худощавому мужчине в светло-зеленом пиджаке.
– Спасибо, мне хватит и пяти, – вежливо ответил тот и, дождавшись, пока за спиной капрала закроется дверь, обратил свой взор на замершего возле входа Макса.
– Здравствуй, племянничек.
– Здравствуйте, дядюшка Юлиан.
Дядя ничуть не изменился с тех самых пор, как Макс видел его последний раз. Когда это было? Год назад или два? Похоже, тот уже давно утратил свойство меняться: в этом изборожденном морщинами лице, обрамленном густой копной длинных седых волос, время застыло навсегда, как на древнем фотопортрете из старинного прабабушкиного альбома.
– Только один вопрос, племянник, – тряхнув своей великолепной серебристой гривой, произнес дядюшка Юлиан, – ответь мне честно: ты употребляешь спиртное?
Тон его был холоден и по-деловому сух.
– Попробовал в первый раз… По случаю праздника… У нас была вечеринка, там собрались ребята…
– Понятно. Врачи что-нибудь зафиксировали?
– Да… Меня заставили выдохнуть в какой-то прибор, потом взяли стеклянной трубкой слюну…
– Тебя спрашивали, сколько ты выпил?
– Да. Я сказал, что немного… Может быть, пару глотков…
– Когда ты это говорил, регистратор у допрашивавшего тебя детектива был включен?
– Кажется, да.
– Плохо. Очень плохо. Нужно было все отрицать. Но сказанного уже не воротишь…
Дядюшка Юлиан поднялся на ноги, извлек из кармана крошечный наладонник, шагнул вплотную к Максу и, понизив голос, вкрадчиво произнес:
– Личный код помнишь? Вводи. Быстрее.
Не понимая до конца, что именно происходит, Макс набрал на виртуальной клавиатуре «пада» собственный идентификационный номер и приложил большой палец к сенсорному дисплею, заверяя какой-то появившийся на экране электронный документ своей персональной цифровой подписью.
– Прекрасно, – кивнул дядюшка, – ты оформил договор поручения, на основе которого завтра я буду представлять твои интересы в суде. Теперь подпиши вот это…
Макс снова приложил палец к холодному пластику экрана.
– И вот это.
Процедура в точности повторилась еще раз.
– Замечательно, – подвел итог дядюшка Юлиан, поспешно убирая «пад» обратно в карман. – Шансов избежать коррекционного изолятора у тебя немного, вернее, лично я вижу только один надежный способ вытащить тебя из того дерьма, в которое ты сам себя и загнал. Надеюсь, произошедшее послужит тебе хорошим уроком. До завтра, племянничек.
