Владимир Кузнецов - Ртуть и соль
– Куда теперь? – шепчет Эд.
– Сейчас свет должен гореть только в раздевалке, – сплевывает Салли, – найдем.
Они крадутся мимо огороженных загонов, смердящих ям и длинных рядов бочек. Чертовы скотобойни кажутся Солу бесконечными – за очередным ангаром всегда вырастает следующий, такой же темный и пахнущий запекшейся кровью.
– Пришли, – дергает его за рукав Черный Салли. Другой рукой он указывает на деревянное здание в два этажа высотой. Окна подмигивают желтоватым газовым светом, в них то и дело мелькают мужские силуэты.
– Ставим мины под дальний правый и ближний левый углы, – шепчет Сол. Вообще, в подрывном деле он не смыслит ровным счетом ничего, но такая расстановка кажется ему логичной. Была мысль швырнуть одну из мин внутрь через окно, но окажись потолки высокими, а комната – просторной, взрыв оказался бы просто дорогим фейерверком.
– Смотри-ка, что я нашел, – Краб стоит чуть позади у трех бочек, приставленных к стене котельной.
– Чего там? – Черный Салли корчит недовольную гримасу, подходя к чичестеру.
– Керосин, – криво ухмыляется тот. – Можно плеснуть на стены. Добавить огоньку.
– Хорошее дело, – кивает Салли, одобрительно хлопнув по плечу Краба. – Только не на стены. Еще услышат. На землю под самый краешек. От взрыва загорится, а дальше эта деревяшка сама займется. Жонглер, ты к левому углу, я к правому. Краб, ты займись керосином. Только тихо, понял?
Они расходятся. Эд устанавливает свой ящик, аккуратно разматывает фитиль. Изнутри доносятся хриплые голоса – пара мясников совсем рядом, прямо за стенкой.
– Это что еще за блоха?
– Крысеныш пытался залезть в бочку с солониной.
– И на кой черт ты притащил его сюда? Всыпал бы и выкинул за ворота.
– Чтобы опять залез?
– Надо бить так, чтоб лезть уже неповадно было. Ты что, не женат?
Настороженный разговором, Эд ползет вдоль стены к низкому подоконнику. Аккуратно приподнявшись у угла рамы, он заглядывает внутрь.
В небольшой каморке на стене висит керосиновая лампа. В ее свете видно, как два здоровых парня стоят над лежащим на полу ребенком лет десяти. Настолько грязным и оборванным, что не понять, мальчик это или девочка.
Мясник пониже с уродливой дырой вместо левого глаза пожимает плечами.
– Не. Моя невеста умерла от чумы, пока я служил на Суллоне.
– Ты что, служил? Не ври! – хохочет второй, хлопнув себя по массивному брюху.
– Черта бы мне врать? Меня продал на корабль родной отец, чтобы расплатиться с карточным долгом. Мне тогда четырнадцать было. Моя Пеги обещала ждать… Дождалась.
– Скажи спасибо, что сам живой вернулся. И почти целый, при ногах и руках. А глаз – это что. Глаза два.
Низкий набычивается:
– Что-то ты со своими расставаться не спешишь…
– Ну-ка тихо! – сует ему под нос здоровенный кулак второй. – Лучше давай думать, куда денем твоего крысенка…
Эд колеблется всего мгновение. Оборвав фитиль своей мины почти под край, он выглядывает из-за угла. Черный Салли и Краб уже закончили – они ждут его сигнала. Эд взмахивает рукой, Салли достает трут и огниво.
Где-то внутри кто-то рассудительный с ужасом кричит Эду, что его план – чистое самоубийство, только «глас разума» некогда слушать. Времени слишком мало.
Вернувшись к своей мине, он распрямляется, с силой швырнув кусок кирпича в окно. Звон стекла сопровождается ругательствами мясников, которые становятся только громче, когда Эд запрыгивает на подоконник.
– Чичестер! – орет одноглазый.
Эд тут же валит его, со всего маху залепив дубиной в висок. Второй достает Сола кулаком в челюсть – удар такой, что в глазах на секунду темнеет. Эд отвечает вслепую, попав мяснику по руке. Тот вопит, отпрыгивая. Второй удар, уже выверенный, идет в голову. Мясник отскакивает, затем разворачивается и, распахнув дверь, выбегает из комнаты. Сол его не преследует – подхватив ребенка, он невероятным прыжком выскакивает за окно.
Взрыв прижимает Эда к земле, сдавливает уши. Ребенок в его руках испуганно кричит. Поднявшись, Сол ползет к мине, чиркает зажигалкой. Упрямая поделка китайцев никак не желает работать – только на четвертый раз вспыхивает язычок пламени и фитиль, дымя и плюясь искрами, загорается. Эд подхватывает ребенка и бросается прочь так быстро, как только может.
Его мина взрывается одновременно с той, что заложили на воротах. Через мгновения сквозь крики раненых и треск пожара слышатся дикие вопли чичестеров. Сол прислоняется к стене, парнишку в его руках бьет крупной дрожью.
– Тише, тише, – шепчет Эд, не замечая даже, что говорит по-русски. – Все хорошо.
Он бежит к воротам, стараясь избегать освещенных пожаром участков, держаться в тени зданий. У развороченного взрывами дома уже завязалась жестокая драка: чичестеры избивают оглушенных взрывом мясников. Над воплями дерущихся необычайно громко звучит голос Медного Когтя:
– Уиншип! Уиншип, ты слышишь меня, коровья башка?! Это я, Нодж Однад! Я пришел научить твоих парней вежливости!
Эд пробегает через выбитые взрывом ворота, ставит ребенка на землю.
– Дружище, – легонько трясет он мальчишку за плечи, – дружище, ты как – цел?
Тот смотрит на Эда широко раскрытыми от ужаса глазами. Подбородок его мелко дрожит.
– Где твои родители? – продолжает допытываться Эд. Времени у него в обрез. Нужно успеть засветиться в драке, чтобы не разозлить Когтя. Мальчишка весь трясется, похоже, он напуган до смерти. – Где твой дом? Ты сможешь сам дойти туда?
Слабый кивок. Сол скептически цокает языком, но все же вынужден удовлетвориться этим.
– Беги, – подталкивает он мальчишку. – Беги, пока не попал в еще большие неприятности.
Снова кивок. Эд разворачивается, оглядываясь по пути, – свою дубину он выронил сразу после взрыва, нужно найти какое-то оружие.
– Эй, – вдруг окликает его тонкий голосок. Оглянувшись, Эд видит мальчишку, отбежавшего шагов на десять и там остановившегося.
– Чего? – спрашивает он удивленно.
– Как тебя зовут, чичестер? – неожиданно серьезно спрашивает ребенок.
– Эдвард Сол. И я не чичестер, – больше разговаривать некогда. Развернувшись, Эд бросается назад, туда, где бушует кровавая драка.
* * *Спустя два часа чичестеры уже празднуют победу в «Королевском орле». Среди них есть несколько человек с синяками и ссадинами, но у большей части нет ни царапины. Парни пьют, горлопанят и громко смеются. Женщин в зале нет – видно, по этому поводу у банды особое правило. В дневнике Алины о чичестерах написано мало, так что это – всего лишь догадка Эда.
Он старается держаться особняком – общий кураж его не заводит. С этими ребятами нужно упиться вусмерть, может, даже подраться на кулаках… Нет, это все не для Сола. Перед глазами у него до сих пор стоит освещенная пламенем пожара картина, где мясников, ослепших, обгоревших и полузадушенных от дыма, избивают палками и камнями. Черта с два это была честная драка! Избиение, жестокое и беспощадное, – вот что это было. Сколько человек закончили свой жизненный путь в эту ночь? Не один и не два. Только взрыв и огонь наверняка унесли нескольких. А те, кому повезло пережить и их, и дубинки чичестеров, наверняка очнутся с поломанными костями, выбитыми зубами, разорванными лицами.
– Э, жонглер, – чья-то тяжелая лапа выхватывает его, разворачивая. Парень с разорванной ноздрей смотрит на Эда тяжелым взглядом. Сол уже знает, что в банде этого верзилу зовут Агнец, иногда, после особо кровавых зверств им учиняемых, уважительно прибавляя «Божий». Только на глазах Эда он жестоко забил троих мясников. Забил бы и больше, но сломалась дубина.
– Тебя мистер Однад зовет. Давай шевелись!
Они прокладывают себе путь сквозь колышущуюся толпу, пахнущую гарью, кровью, потом и алкоголем. Кто-то ободряюще хлопает Эда по плечу, другой сует ему в руку стакан дешевого виски, требуя с ним выпить. Агнец распихивает особо надоедливых, угрожающе ворча. Наконец они пробираются в дальний угол, где за своим столом восседает Медный Коготь. Перед ним высокая винная бутылка и серебряная тарелка с жареным окороком.
– Садись, – указывает он двузубой вилкой на стул слева от себя.
Эд не заставляет себя упрашивать.
– Твои адские машины сработали хорошо, – Нодж отрезает кусок окорока потемневшим серебряным ножом. – Было бы их четыре – и моим парням вообще не пришлось бы работать.
Чичестеры, собравшиеся вокруг стола, взрываются одобрительными возгласами. Сол молчит. Слишком хорошее начало, чтобы расслабиться.
– Черный Салли рассказал, что у вас была какая-то заминка, – продолжает Однад. – А Краб видел, как ты убегал к воротам и тащил с собой что-то большое. Что ты тащил, жонглер?
На лице Эда проступает кривая ухмылка. Ожидаемо. Глупо было надеяться, что его похождения останутся незамеченными. Наверняка Коготь приказал Салли приглядывать за своим новоявленным алхимиком.
