Юрий Валин - Окраины. Штурмовая группа
– Колбаса оленья. Вот тот рулет – моржовый. Кажется, кымчыт называется.
– Я смотрю, вы местных леди с полуслова понимаете. Ты себе парочку подружек выбрал? Все к тому идет. Никто не против. И я в том числе. Я девушка продвинутая, без предрассудков.
– Мерси. Только ты меня окончательно не развращай. Можно я целиком и полностью на тебя сосредоточусь?
– Ну, сильно возражать не буду. – Мариэтта улыбнулась. – Плохая из меня развратительница.
Бубен тихо постукивал в соседней яранге, оттуда доносились приглушенные взрывы хохота. Андрей пил чай со стариком. Мариэтта свернулась, положив голову на колени начальника. Чай был крепкий, пили с крошечными кусочками пайкового шоколада. Старик покачивал головой, рассказывал, аккуратно прихлебывая из щербатой чашки. Общую суть Андрей ухватывал – жесты старика были доходчивы. У рода наступили тяжелые времена: охотники погибли, детей мало. У соседей на заходе так же. На восходе вообще люди кончились. Плохие времена.
Рядом со стариком сидел мальчишка, с восторгом рассматривал Генкин вороненый инструментальный нож. Утомленный карапуз, раскинувшись, посапывал с другой стороны.
– Что ж они так? – сонно сказала Мариэтта. – Мужиков порастеряли. Так и совсем вымереть можно.
Старик снисходительно улыбнулся, показал пальцами в шрамах.
– Говорит, у моей подружки красивые глаза. Как у настоящих людей, – перевел Андрей.
– По-моему, он сказал – у твоей жены. Я, между прочим, не совсем еще сплю. Старый, как мы их понимаем?
– Все мы люди, все мы человеки.
Старик еще шире улыбнулся, показывая беззубые десны, и принялся подливать чай.
Бубен в соседней яранге все еще постукивал – отгонял злых духов. А может быть, призывал луну не спешить.
Андрей обнимал девчонку, осторожно дышал ей в затылок. Лежать на мехах было удобно, никаких диких запахов Андрей уже давно не чувствовал. Вот только волосы Мариэтты упрямо пахли далекими солнечными травами. Капчага лежала неподвижно, но не спала.
– Мань, а ты знаешь… – прошептал Андрей, едва ощутимо касаясь губами теплой шеи.
– Знаю. Ты меня любишь. Я давно знаю. Мне не обязательно говорить. Я тебя всего знаю, Старый.
Тишина. Только потрескивание огня, рокот бубна. Далеко взвыл волк, немедленно ответили собаки – это тоже тишина. В эту ночь ничего не случится.
– Знаешь, мы могли бы здесь остаться.
– Ага. Только у нас дела. Генка останется.
– Думаешь?
– Ты и сам так думаешь. Самое место здесь Иванову. Он здесь нужен. Если, конечно, сегодня пополам не перетрется. Кобелище ужасный. Они его обожать будут.
– Все к лучшему. Мань, я тебя хочу. Только не сейчас.
– Ой, расстроил. Конечно, не сейчас. Старый, я с тобой как сто лет живу. И, что прикольно, не надоело. Обними покрепче…
* * *Генка слегка осунулся, но выглядел бодрым.
– Сергеич, тут такое дело…
– Хм, дай угадаю. Оставить тебе инструмент и передать привет Хеш-Ке?
– Ну, типа того. Она самая прекрасная из всех распрекрасных, но тут дело в другом…
– Да не мнись ты. И так понятно.
Разговаривали на свежем воздухе. Воздух казался хрустальным от мороза, но солнце сияло и летели по снегу веселые тени. Стойбище взялось за утренние хлопоты, только две девчонки, скобя нарты, не сводили тревожных взглядов с молодого пришельца.
– Сергеич, я им вправду нужен, – нервно пробормотал Генка.
– Да что ты заладил? Ты человек свободный. Жаль такого бойца оставлять, но тебе «добро» свыше дали. Значит, имеются основания.
– Да что там «основания», главное, вы с Манькой на меня не обижайтесь.
Андрей обхватил парня за плечи:
– Оставайся, дурак. Решил, так оставайся. ФСПП – организация мощная, замена бойцу найдется. Мы, конечно, заскучаем. Так что нам мешает в гости заглянуть? Уж чтобы кружка чая и кусок прэгрэма всегда имелись.
– А то! НЗ всегда будет. – Генка засмеялся, махнул рукой сердечным подружкам. Те, взвизгнув, побежали к слегка оторопевшему Андрею. В следующий миг барышни неумело трясли руки начальнику «КП-29» и хохотали. Андрей не удержался, прыснул. Мариэтта обхватила девчонок:
– Эй, смотрите, мы его бодрым и работящим оставляем! Не заморите стервеца.
Оказалось, что стойбище не работает, а дожидается решения пришельцев. Генка здесь действительно был нужен. Гости мгновенно оказались окружены, все смеялись, осторожно трогали за одежду. Андрею мгновенно презентовали искусно сплетенную подвеску непонятного назначения.
– Ай, – сказала хохочущая Мариэтта, – этак они и тебя уведут. Может, это любовный амулет? Приворожат даже без бубна.
– Вряд ли, меня уже жуткая осквернительница могил захомутала.
* * *Настоять, чтобы не провожали, было трудно. Солнце уже сияло над сопками, казалось, даже на заснеженные склоны лег намек на весну. Остатки «КП-29» уходили налегке – все раздарили, кроме личных стволов и фотоаппарата. Андрей пощупал живот и покачал головой:
– Я столько чаю в жизни не пил.
– Хороший народ. – Мариэтта вздохнула и сказала увязавшемуся за гостями Эректусу: – Всё, поворачивай, тебе вообще лежать нужно.
Пес насторожил уши – левое было порядком порвано. Восторженно гавкнул.
– Да я тебе все скормила, – с сожалением сказала Капчага. – Одни патроны в кармане болтаются. Иди домой.
Пес дал почесать себя за ушами, развернулся и бодро поковылял к стойбищу.
– Вот ни слова не понимают, а всё всем понятно, – печально сказала Мариэтта. – А у нас объясняешь, объясняешь – как глухие.
– Пойдем, осквернительница. Нам еще отчет писать. Хорошо, что глухие читать умеют.
– Идем. – Мариэтта обернулась. Эректус сидел на вершинке, увидев, что на него смотрят, коротко взвыл.
– Провожают!.. – Капчага всхлипнула. – А встречать нас некому. Вот жизнь, а, Старый?
– Жизнь, она такая. Только встречать нас будут. И координаторская группа, и милиция. И еще одно хвостатое. Небось уже орет-ругается, что утренним молоком и сосиской не обеспечили. Склочное животное, между прочим.
– Ох, пойдем. Я, кажется, дверь в пищеблок плохо захлопнула.
Глава 3
Зачем Топтать Свою Любовь
Deutschland Radio. «Власти города Киль называют эвакуацию с судов в Любекской бухте «национальным позором». Водолазы продолжают работы…»
Радиостанция «Шансон-24». «…А теперь давайте поднимем настроение слушателям. Для вас споет Григорий Морг. Слушаем «Рухнувшую звезду»…»
www.dom.666.2. «Хохрякин и Золотницкая провели ночь вместе! «…!» – сказала Музикина. Что ответят влюбленные?!»
Из сводки ФСПП
Патрульная служба
13 мая. 19.45
– …Еще раз повторяю: со службой вы знакомы, разжевывать и на азы напирать никто не собирается. Да и некогда. В специфику втянетесь в процессе. Вопросы есть? Нет? Отделение, встать! На выход…
Класс зашумел, два десятка парней и мужиков порядком проголодались и засиделись. Курсы были краткосрочные, и плотные десятичасовые занятия порядком выматывали. Если учесть поездки на стрельбище и медцентр, так и вообще… Марик подхватил рюкзак, нахлобучил яркий берет: своей формы у ФСПП еще не было, пока выдали эмчеэсовскую, но с крупными лейблами-липучками нового ведомства на груди и спине.
– Россошко, Шумилову, Морозовскому – остаться…
Тьфу, опять что-то.
В коридоре шумели, а капитан-инструктор без долгих слов вытряхнул из конверта нашивки:
– Выпускаетесь командирами патрулей. Завтра к 7.00 на повторное собеседование к психологам. Звание вам присвоено в любом случае, а распределением они и займутся.
– Так вроде еще три дня занятий, товарищ капитан.
– Сокращаем. Грамотных учить – только портить. Поздравляю со званием. Свободны.
В коридоре Никола Россошко пробурчал:
– Блин, еще и «сопли» прилепили.
– Так и оклад повыше, – заметил рассудительный Морозовский.
– Что мне оклад? У меня уже мозг набекрень без всяких там «свищей» и «проколов». Жопу отсидел, руки от пальбы уже трясутся. Это надо ж за две недели так человека уделать.
– Чего уж теперь? – пробормотал Марик. – Пойдемте жрать, в животе сосет.
– Так пошли. – Никола помял в пальцах нашивку. – Хоть бы слепили нормально. Вон нитки торчат.
– Торопились…
Марик заехал в «Космический». Вообще-то теперь избегал здесь отовариваться – знакомых больно много, да и ощущения не очень-то… Но сегодня повод был. Набрал продуктов, бутылку светлого чилийского – Светке оно нравилось. Потом поднялся наверх. Медведей оставалось всего два. Наверное, того самого, прыгучего, и не было – списать были должны. Ну да все равно. Розовый крупный зверь сел в тележку, глуповато, но довольно улыбался.
