Светлана Кузнецова - Новая Зона. Хозяева Москвы
Дэн подумал, что мало ли как человеку не повезло с именем родителя. Вдруг он каким-нибудь Даздрапермовичем рожден?
– Протестую, это принципиальная позиция. Отчества – это анахронизм, пережиток прошлого. Весь цивилизованный мир без него обходится и не жалуется, – заметил невысокий, крепкий, обритый под ноль мужчина. Дэн дал бы ему не больше тридцати шести. Он производил впечатление не ученого, а мелкого мошенника вроде тех, кто в небольших городках все еще дурит прохожих игрой в наперстки. Немало способствовала этому одежда. Синие искусственно состаренные джинсы, болотного цвета водолазка и клетчатый пиджак с заплатками на локтях. Мужчина кардинально отличался от сотрудников Академии и даже Ворона, предпочитающего камуфляж.
Отчество. Дэн задумался, как могли звать его отца, но в памяти ничего не осталось. По всем документам он был Игоревичем, но до того, как узнал настоящее имя Ворона, даже не задумывался почему.
– Ранова Тамара Дмитриевна, – наконец представил Шувалов девушку, – практикантка, в прошлом студентка. Психолог.
Денис кивнул ей. Девушка улыбнулась в ответ, и он не смог оторвать взгляда. Миниатюрная и хрупкая. Казалось, она нуждается в постоянной защите, и не только на территории Зоны, но и в повседневной жизни. Блондинка с очень светлыми, почти белесыми голубыми глазами. На таких глазах особенно ярким кажется зрачок, и потому создается впечатление его расширенности. Она словно гипнотизировала взглядом. Миловидное лицо. Мягкие женственные черты…
– Это все? – резко и громко спросил Ворон, и наваждение рассеялось. Тамара моргнула и прервала зрительный контакт. – Старик с проблемами кровообращения, менеджер, мало знающий о слове «спорт» вообще и о полосе препятствий в частности, и бывшая студентка. Скажите, Василий Семенович, чья жизнь для вас предпочтительнее, и я, так и быть, доведу этого человека.
– Ты доведешь всех троих. – Шувалов нахмурился. – Я же не обременяю тебя большой группой. Трое ученых на двух сталкеров.
Ворон пожал плечами и обратился к так называемой группе:
– Семь утра. Завтра.
Девушка явно хотела что-то спросить, но посмотрела на хмурого Шувалова и, развернувшись, первой направилась к двери. Ее примеру последовали и остальные.
– Итак? – Когда за последним ученым закрылась дверь, Ворон сел на один из столов. – Ты говорил, что люди будут подготовлены хоть немного. – И, обернувшись к Дэну, бросил: – Сядь куда-нибудь, не мозоль глаза.
Денис плохо представлял, как может мозолить глаза человеку, у которого за спиной находится, но повиновался. Отыскал взглядом стул и сел на него, возложив локти на столешницу. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке, слишком уж быстро развивались события. Уже завтра он отправится в Москву. Завтра!
– Игорь, – Шувалов поморщился, словно от головной боли, – ты, вероятно, заметил, что их всего трое, причем от Академии в Зону направляется только один мой сотрудник.
– Зато какой! – фыркнул Ворон.
– Я знаю, как ты относишься к психиатрии вообще и психологам в частности. Но выбора все равно не будет.
– Я к ним не отношусь, и я уже понял. – Ворон обернулся к Дэну. – На душеспасительные темы не говорить, о себе не рассказывать. Так почему центр исследования новейших аномалий вдруг стал центром пси-вмешательства? – Это уже Шувалову.
– С тех пор как выяснился характер этих самых аномалий и у нас появился партнер, нашедший средства для расчистки в Москве целого здания и переправки дорогостоящего оборудования, – честно ответил Василий Семенович.
Академик сцепил пальцы в замок и теперь тер их друг о друга. Похоже, он нервничал, и сильно. А то, что обращался к Ворону на «ты» и только по имени, говорило если не о дружеских, то о доверительных отношениях между ученым с мировым именем и сталкером.
Выдра рассказывал иное. Он говорил, будто научники и ходоки в Зону друг друга не переносят на дух. Одни считают, что человеку с высшим образованием, а то и тремя никто не указ в принципе. Вторые недоумевают, благодаря какому чертовскому везению это чудило дожило до своих лет.
– Что за аномалии, кстати?
– Именно на Варшавке, куда и впадает Сумская улица, фиксируется повышенный психический фон, – принялся рассказывать Шувалов. – Даже аномалию новую обнаружили, называется «тень Морфея». Выглядит как сизый туман. Попавший в него человек впадает в кому и медленно разлагается. – Он встал, снял пиджак и, небрежно кинув его на спинку кресла, заходил по комнате. – Некоторые полагают, что этот «Морфей» не что иное, как эволюционирующий «иллюз», хотя и этой аномалии вполне хватает. Для изучения различных пси-воздействий Зоны и формируется центр. Ученые, которых вы ведете, психиатры и психоаналитики. Они необходимы для анализа уже собранных данных.
– Эта студентка-практикантка на самом деле гений в короткой юбчонке?
– Она племянница нашего партнера.
– Час от часу не легче, – фыркнул Ворон. – Зона ее сожрет.
– С тебя спрос.
– Это и пугает.
Денис вздохнул. В своем уголке ему совершенно нечем было заняться. Понимал он крайне мало, а принять участие в перебранке не решился бы. Кроме того, он прекрасно знал, кого станет защищать теперь в первую очередь. Тамару он не даст в обиду никому. Даже Ворону!
– Одной из главных задач центра является изучение эмиоников, – произнес Шувалов.
Для Дэна это прозвучало как гром среди ясного неба. Именно так называли детей, потерянных в Москве и мутировавших в… Хозяев. Точно таким мог стать Денис, но вовремя встретил Ворона.
– Существа, способные подчинять людей с помощью эмоционального удара, бомбардировки счастьем, в простонародье – эмо-удара. И вы намерены их что… изловить, изучать, контакт налаживать? – Теперь сталкер смотрел на академика, как на умалишенного.
– Мы занимаемся аномалиями. Остальное – дела нашего партнера. – Шувалов развел руками. – Направление исследования – общее, и собранные данные – тоже. Разнятся только методы. Академия пользуется традиционными, научными. Партнер так называемыми «модными» – измерение ауры, биополя и остальная хрень в этом роде. Но то, во что превратилась Москва, само по себе хрень порядочная. Так что неясно, кто быстрее доберется до истины. Пусть ребятки попробуют. – Создавалось впечатление, что, говоря это, Шувалов ищет поддержки и понимания.
Ворон не собирался оказывать ни того, ни другого.
– Конец года скоро, – сдался Шувалов, – а у нас финансирование государственное.
– Неужели?! – делано ужаснулся Ворон. – А еще вчера был сентябрь.
– А никто декабря ждать не обязан, – прорычал Шувалов. – Потому что тут, – он потыкал пальцем в ладонь, – Зона, а вокруг – взмахнул руками, начертив в воздухе воображаемую окружность, – вся остальная Россия. И живет она по тем же гребаным правилам, что и десять, двадцать, сорок лет назад. Да они еще при Союзе существовали, эти правила. Мы бюджетники! А это значит, денежки, которые в начале года отвалили, будь добр, потрать до копеечки и отчетность сдай. Хоть на науку пускай, хоть дворников нанимай, чтобы территорию облагораживали.
– Территорию уже облагородили дальше некуда, – заметил Ворон.
– Но ведь это хорошо, если деньги остаются? – все же подал голос Денис. Во-первых, он действительно не понимал объяснений академика. А во-вторых, уже начал чувствовать себя в этой комнате неодушевленной частью обстановки.
– Чистая душа, – вздохнул Шувалов. – Конечно, хорошо. Но не в России. В России хороший руководитель не тот, кто работу выполнил и деньги сберег, а тот, кто не выделился из общей серой массы. Получил – потрать. А если ты деньги отмыть не умеешь, то какой же ты руководитель. Значит, в следующем году финансирование тебе урежут.
Денис по-прежнему ничего не понял, но кивнул.
– Расея, пнимаешь, – отозвался Шувалов и пошел к небольшому сейфу. Выудил оттуда бутылку водки и стаканы. – Малому не предлагаю, а мы с тобой тяпнем, как старые знакомые.
– Немного, – согласился Ворон, неизвестно что именно имея в виду.
Прозрачная влага наполнила стаканы почти до половины. Ворон поднял свой, отсалютовал академику и выпил – легко, словно воды хлебнул. Академик проглатывал горючую жидкость с видимым трудом и не так быстро.
– По второй… – Шувалов снова потянулся за бутылкой, он на глазах утрачивал ореол большого начальника и превращался… Дэн даже не мог подобрать слов для объяснения. Даже манера речи изменилась. Василий Семенович начал растягивать слова и говорить просто, почти как Стаф обычно.
– Хватит. – Ворон качнул головой.
– Да брось. Беленькая ж, не паленка какая-нибудь. Ваш брат говорит, радиацию и всякие плохие последствия Зоны из организма выводит.
Ворон хмыкнул.
– Ты когда в последний раз в Периметре был? – И, не дождавшись ответа, заметил: – По поводу радиации – это к старой Зоне, в Москве ее нет, и даже радиационный фон имеет тенденцию к уменьшению. Насчет последствий водки для организмов ходоков в новую Зону не в курсе. Но печень мне моя дорога… хотя бы как память о ней самой, – пьяным он не казался совершенно.
