Роман Глушков - Последний барьер
— Не хочешь падать — спускайся за мной. И, смотри, без глупостей.
Голос у ублюдка был бесстрастным, как будто мы не стреляли только что друг в друга, а тренировались тут мирно на пару в спортивном верхолазании. Не дожидаясь ответа, он скатился по лебедке на землю и, отцепившись от фала, взял в руки оружие. Смотреть вниз мне было жутко неудобно. Поэтому я не увидел, а, скорее, почувствовал, что моя задница находится на прицеле автомата. И что как минимум один шоковый снаряд у моего спасителя еще найдется.
Что ж, без глупостей, значит, без глупостей… Да и где взять на них силы? Дай бог ухватиться за трос и не свалиться при спуске, а про дальнейшее сопротивление не стоит даже заикаться. Что будет завтра, неизвестно, но на сегодня я свое отвоевал…
Пока я, стиснув зубы и еле-еле шевеля конечностями, перебирался на фал, внизу произошло кое-что интересное. А именно: дал о себе знать отмалчивавшийся до сего момента Зеленый Шприц.
Его огневая позиция располагалась в противоположном углу зала и была не видна со стены. Сам Свистунов также вряд ли видел охотников и забеспокоился лишь тогда, когда расслышал выстрелы. Между вражеским «чихом», что вывел из игры Дюймового, и тем, от которого не успел увернуться я, прошло около двух минут. За это время осторожный, не терпящий суеты доктор мог разве что высунуться из укрытия, осмотреться и мало-мальски разобраться что почем. И то, что после этого он не зарылся в обломки, а вступил в бой, несомненно, делало ему честь.
Впрочем, истинными причинами свистуновской отваги были, как всегда, обычный прагматизм и математический расчет. Заметь Тиберий не одного врага, а хотя бы двоих, вряд ли у него хватило бы духу показаться им на глаза.
Как и прочие члены нашей коалиции, исключая из их числа меня, Свистунов также был вооружен «карташом». Вот только стрелял он отвратно, поскольку сталкерский стаж беглого ученого не превышал и месяца. Зато один закон выживания в Зоне он усвоил хорошо: нет ничего зазорного в том, чтобы выстрелить исподтишка в более сильного врага. И вот настал час, когда доктору представился шанс опробовать это на практике и послушать, что скажет ему на сей счет его совесть. Прежде он умертвлял сталкеров лишь в стенах своей лаборатории и в сугубо научных целях. Сегодня утром Тиберий впервые в жизни готовился убить, чтобы выжить и довести до конца задуманную им авантюру.
Хорошо, что он недолго колебался. Плохо, что ему достался не просто опытный, а воистину матерый враг. Чем именно прицелившийся в него доктор себя выдал — возней, сопением или щелчком автоматного предохранителя, — я не расслышал. Но когда свистуновский палец нажал на спусковой сенсор, охотника на прежнем месте уже не было. Очередь Тиберия прошила пустоту и впилась в стену аккурат подо мной, еще толком не прицепившимся к тросу.
Чуткий охотник, разумеется, не растворился в воздухе, а всего лишь упал за ближайший обломок; тот самый, на котором были начертаны нелицеприятные откровения об Ордене Священного Узла. Опростоволосившийся Зеленый Шприц засек, куда сбежала его цель, и не придумал ничего лучше, как обстрелять ее укрытие. Но это оказалось бесполезным занятием, поскольку плита была слишком массивной и непрошибаемой для пуль.
И все же появление на поле боя союзника давало мне пусть незначительное, но преимущество.
— Не дай ему высунуться, доктор! — прокричал я сверху, когда убедился, что убивать Свистунова охотник также не намерен. Засев за обломком, он не открыл ответный огонь из автомата, а взялся без суеты и спешки перезаряжать спаренный с ним шокер. — Сам тоже не торчи на виду! И не трать зазря патроны! Стреляй, как тебя учили, ясно?!
Вместо ответа Зеленый Шприц присел за обвалившийся лестничный пролет и выпустил по позиции врага короткую очередь. Тот даже не вздрогнул, продолжая как ни в чем не бывало засовывать снаряды в специальный, не отделяемый от оружия магазин. Судя по спокойствию охотника, он был уверен в том, что контролирует ситуацию. Даже несмотря на то, что сейчас его самого — ослабевшего, подобно мне, — держал под контролем готовый стрелять на поражение Свистунов.
Опутав фал вокруг правого предплечья и левой ноги, я зажал его между ботинками, после чего отпустил наконец край стены и съехал к ее подножию. Я сжимал трос изо всех оставшихся во мне сил, но спуск все равно выдался быстрым. Достигнув земли, я не устоял на ногах и плюхнулся на бок. Сразу выяснилось, кто из нас с охотиком больше пострадал от красных молний. У того хватало прыти, чтобы вести бой с Тиберием. Мне едва удалось подняться с пола, но удержаться в вертикальном положении — уже нет. Ноги подкашивались, руки почти не двигались, а голова кружилась. Похоже, весь остаток моей энергии ушел на то, чтобы не позволить себе сорваться со стены. И теперь мне пришлось вновь опереться на нее, поскольку внизу я чувствовал себя столь же беспомощным, как и наверху.
Завидев это, Свистунов, пригнувшись, выскочил из-за укрытия и, стреляя короткими очередями, поспешил мне на подмогу. Враг не показывался, да и кому на его месте хотелось бы подставляться под пули? А помощь доктора пришлась бы мне весьма кстати. Если, опираясь на его плечо, я сумею отойти на свою огневую позицию, где лежат гранаты, охотнику от нас за обломками уже не схорониться. Главное, чтобы он просидел там еще хотя бы полминуты. И тогда я ему очень не позавидую…
С-с-чхин-н-нь!
Не добежав до меня всего несколько шагов, Зеленый Шприц споткнулся, взмахнул руками и, выронив «карташ», растянулся на полу. Столь же недвижимый, как лежащие поодаль от него Жорик и Динара…
Но как такое вдруг могло произойти? Я был готов отдать руку на отсечение, что охотник не высовывался из-за своей плиты! А выстрелить оттуда незаметно было попросту нереально.
Все правильно: он и не стрелял в Тиберия. Летающий шокер угодил тому в спину, в то время как доктор был повернут ко вражескому укрытию лицом.
Ну конечно: зашедший с другого фланга третий охотник! Или, вернее, не с фланга, а сзади — со стороны железнодорожных путей. Гибкая тень проскользнула в окно, у которого прежде дежурил Свистунов и, держа оружие на изготовку, устремилась в нашем направлении. Очевидно, этот противник выжидал, когда его соратники-верхолазы отвлекут на себя все наше внимание, чтобы затем, не утруждая себя штурмом завалов, подобраться к нам по земле. И дождался, заодно устранив Зеленого Шприца. А вместе со вторгшимся в вокзал стрелком убежище покинул и мой недавний спаситель. Он только что перезарядил оружие и был готов обездвижить меня окончательно.
Битва была окончена. Но я все никак не мог угомониться: оттолкнулся от стены, на которую опирался, упал на колени и пополз к распластавшемуся на полу Тиберию. Или, вернее, к его «карташу». На что я надеялся, непонятно. Но инстинкт самосохранения не позволял мне пренебречь моим последним шансом на защиту. Бывают ведь в жизни чудеса, согласитесь. Но каким образом узнать, могу я рассчитывать на чудо или нет, если не прилагать к этому никаких усилий?
Увы, но усилия, на какие я подвиг себя сейчас, на чудотворные не тянули. Третий охотник подоспел ко мне раньше своего товарища и прежде, чем я дополз до оружия. Вероятно, поэтому он не стал «чихать» в меня из парализатора, а лишь наподдал мне ботинком по ребрам. Да и то, похоже, для острастки. Удар был несильным, но чтобы погасить во мне тлеющий дух сопротивления, хватило и такого.
Я упал на бок и замер без движения. Ощущения были такие, словно прозрачный кисель, в какой я погрузился после контакта с красными молниями, теперь загустел в пастилу, двигаться в которой было уже совершенно невозможно. Странно, почему я еще умудрялся в ней дышать.
Впрочем, тот факт, что эти ловцы взяли меня и моих товарищей живьем, выглядел еще более странно…
— Дело сделано. Думаю, можно докладывать об исполнении, — лаконично подытожил третий охотник, когда его напарник присоединился к нам. Судя по его неловким движениям, он, подобно мне, также «плавал в киселе». Но чувствовал он себя при этом все-таки бодрее, чем я.
— Можно докладывать, — согласился тот. Поскольку из всей их группы я заметил его первым, то не мудрствуя лукаво и окрестил его мысленно Первым. — Только давай ты. У меня связь не контачит. Этот шустрик мне висок дробью оцарапал и, кажется, мю-фон повредил… Что с Бекаром?
— Ушибся крепко, но ходить вроде бы может, — ответил Третий. У него в отличие от занятого перестрелкой Первого было время поинтересоваться судьбой сброшенного мной со стены Второго. — Повезло Бекару: на наклонную поверхность загремел и уже по ней скатился на землю.
— Сам из завалов выберется?
— Не выберется — со мной свяжется, попросит помочь… Ладно, не отвлекай: я — на доклад.
Третий отошел к стене, отвернулся и, активировав вшитый ему в висок имплант мю-фона, приступил к переговорам с четвертым членом их группы — надо полагать, командиром.
