Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
Так что, пришел к выводу сталкер, нужно как угодно, но отговаривать Плюха от этой гнилой затеи и чапать сразу к кораблю. Конечно, он бы и сам, без этих «упавших» справился и «Ревду» нашел, только вот что дальше? Даже если защитное поле его пропустит (надо не забыть это выяснить!), что он будет делать дальше? Кроме автомобиля ему только трактор водить доводилось, но сейчас сталкера терзали сильные сомнения, что космический корабль хоть в чем-то похож на мечту механизатора.
В общем, так-на, куда ни кинь, а Плюх был нужен. И никаких ученых, чтоб все их крысы сдохли!
– Большой, говоришь, шанс? – повторил Шершень.
– Думаю, да, – ответил Плюх.
– Защитное поле, значит?..
– Да, я полагаю, все дело в нем.
– А оно, это поле, чужого в корабль пустит? – как бы невзначай поинтересовался сталкер. Даже зевнул при этом.
– Нет, конечно. Оно ведь для того и предназначено, чтобы защищать корабль от несанкционированного проникновения. И не только, разумеется.
– Не только? А что еще? Вот от этого защитит? – сжал цевье винтовки Шершень.
– Это вообще для него не проблема. Даже энергетические сгустки плазмоидов его до конца не разрядили.
– А тебя как защитное поле признает? По прикиду? – мотнул сталкер головой на скафандр Плюха.
– Вот по этому, – постучал согнутым пальцем по лбу Плюх. – У меня в мозгу чип.
– Ни хрена себе! – ахнул Шершень. – А если сбойнет, ты умом не тронешься?
– На мои умственные способности чип не действует.
– Ладно, – решил перейти к главному сталкер. – В общем, давай так: мне как раз нужно примерно в ту сторону, где твой корабль. Так что я вас провожу. Иначе вам не добраться.
– Да чего тут добираться? – удивился косморазведчик. – Каких-то восемьдесят кэмэ всего! Раз плюнуть. К тому же, как я тебе уже сказал, мне сначала нужно к ученым. Вот если проводишь к ним, буду тебе очень признателен.
– Так… Слушать умных людей ты не желаешь… – вздохнул Шершень.
– Я желаю! Но…
– Не желаешь! Ты рассуждаешь так, будто в парк погулять вышел. А это Зона, так-на!.. Ты забыл, что я тебе рассказывал об аномалиях, мутантах, о сталкерах-конкурентах?.. Тем более, для тебя они все конкуренты, потому что ты для всех чужак. А «кузнечика» твоего вообще первый встречный прихлопнет, приняв его за здешних «богомолов», или даже просто так, на всякий случай. Без изысков.
– Блямс!.. – спрятался за спину Плюха «кузнечик».
– Теперь насчет ученых, – продолжил «воспитательную беседу» сталкер. – Ты думаешь, они тебя ждут? Ты вот опять забыл, что я тебе о них рассказывал, так-на. К ним имеют доступ только «контактеры», вспомнил? Они тебя еще на подходе к лабе перехватят и ни к каким ученым не пропустят. И хорошо, если просто по шее накостыляют да назад развернут, а то ведь и шлепнуть могут, чтобы другим неповадно было. Все-таки есть в Зоне такие законы, пусть и не на бумаге писанные, которые лучше соблюдать. Но даже если вдруг у тебя получится дойти до лабы – что ты дальше-то делать будешь? Внутрь тебе не попасть, там тоже свое защитное поле. Или оно и тебя с твоим чипом пропустит?.. – Шершень спросил это с насмешливой улыбкой, но внутри у него все сжалось: а вдруг и правда пропустит?
Но косморазведчик ответил:
– Нет, конечно, не пропустит. Чип только на Информаторий «Ревды» настроен. Но ведь там, в этой лаборатории… или как ты ее называешь – лабе?.. В ней же имеются какие-то окна, иллюминаторы, обзорные камеры? Должны ведь ученые видеть, что происходит снаружи! Вот и увидят нас. Я постараюсь привлечь их внимание и сделать так, чтобы они вышли.
– А «контактеры»?! – в отчаянье вскрикнул Шершень, услышав, как подтвердил его опасения Плюх. – Не пустят они тебя к лабе! Шлепнут, как пить дать! И дружка твоего зеленого шлепнут, и меня за компанию, если я с вами попрусь…
– Ты только проводи и покажи издали, где эта лаборатория, дальше я сам. «Контактеры» ведь тоже люди, и если с ними по-человечески поговорить, неужели не поймут? Какой им резон нас убивать, мы ведь не собираемся им мешать и конкурентами быть никоим образом не можем.
– Ты наивен, как трехмесячный поросенок! – не унимался сталкер. – «Контактеры» не станут с тобой разговаривать, так-на. Ты не успеешь и слова вымолвить, как словишь зуботычину, а то и пулю. А если тебе своей шкуры не жалко, то хоть «кузнечика» пожалей – его-то уж точно шлепнут, чуйка подсказывает.
– Блямс-блямс-блямс! – раздался из-за спины Плюха вопль неподдельного отчаяния.
– Вот-вот! – закивал Шершень. – И я о том же.
– Тогда сделаем следующее, – нахмурился разведчик. – Ты нас проводишь и останешься с Блямсом в безопасном месте. А дальше я пойду один. Спасибо, что предупредил меня, теперь я буду начеку. Мне есть чем защищаться, – положил он ладонь на рукоять притороченной к бедру блестящей хреновины, которую сталкер только теперь и заметил. И не преминул со смешком поинтересоваться:
– А что это у тебя за холера в крапинку? Волшебная дудочка?
– Можно сказать и так. Эта «дудочка» называется бластер. И она умеет «дудеть» так, что на расстоянии до полусотни метров от любой органики останутся лишь головешки. До пяти – расплавится почти любой металл. Конечно, заряда аккумуляторов для такого режима надолго не хватит, но я всего лишь проведу коротенькую демонстрацию, если что. Думаю, ее вполне хватит, чтобы «контактеры» стали посговорчивее. Убивать я все равно никого не собираюсь.
Наличие у Плюха оружия, а тем более такого, стало для Шершня неприятным открытием. Чуйка подсказывала, что этот упрямый осел от своих намерений все равно не отступится. И как ему помешать, сталкер не знал. Если только… Внезапно пришедшая мысль показалась ему столь нелепой и дикой, что Шершень даже крякнул и затряс головой, словно пытаясь вытрясти оттуда безумные глупости.
– Ты чего? – удивился косморазведчик. – Не веришь мне? Хочешь, покажу?
– Не сейчас, – пробормотал сталкер. – Будет еще время, так-на… Ты пока посиди тут, у меня живот что-то прихватило, я в кустики отойду.
Ничего с животом Шершня на самом деле не случилось, просто он вдруг понял, что «дикая и нелепая мысль» – единственный выход из создавшейся ситуации. Нет, возможно, имелись и какие-то другие варианты, только их сталкер не знал.
Он на самом деле пошел к кустам, только к дальним, чтобы Плюх не смог увидеть того, что он собирался сделать. А сделал он следующее: хорошенько оглядевшись и убедившись, что косморазведчик не смотрит в его сторону, Шершень сдвинул обшлаг левого рукава куртки, освобождая запястье с коммуникатором. Затем поднес к гаджету палец и набрал в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду…
Да, он решился на безумный, казалось, поступок. Он надумал связаться со своими бывшими подельниками. Предложить им сделку: отпущение собственных грехов за возможность убраться из Зоны. В этом трудном для него решении был риск, причем, совсем немалый. Хорошо, если пятьдесят на пятьдесят – пойдут обманутые сталкеры на компромисс или, наоборот, умножат усилия для его поиска. Причем им ничего не стоит его попросту обмануть: сначала сделать вид, что соглашаются на его условия, а потом, уже будучи «в теме», убрать его, а Плюха заставить провести их к кораблю и взять с собой в полет.
Впрочем, Шершень подумал о том, что разведчик может легко расправиться с этой сомнительной троицей. Если, конечно, его бластер действительно обладает такой убойной силой, как утверждал Плюх. Но с чего ему, собственно, врать? И, опять же, не умеет он этого. Да и убивать он, похоже, тоже не умеет – во всяком случае, не любит. Только Бизону, Толстому и Робину знать об этом совсем необязательно, так-на. Наоборот, нужно их как следует настращать исходящей от Плюха опасностью, чтобы отбить у них желание решать с косморазведчиком вопросы напрямую, минуя его, Шершня. Ну да, тогда все может получиться. Только вот с кем из троих лучше связаться сначала?.. Бизон слишком горяч – может сразу, еще не въехав в суть, послать его подальше и вырубить связь. После этого и с двумя другими будет наверняка бессмысленно связываться. Так что оставались Робин и Толстый. В принципе, что тот, что другой, в плане сговорчивости были, на взгляд сталкера, практически равноценными, но Робин вместе с Бизоном только что побывал в «перепутке», что вряд ли добавило ему теплых чувств к бывшему подельнику, из-за которого и пришлось покувыркаться. Наверняка он сейчас поведет себя не лучше Бизона и тоже не захочет общаться – прервет связь еще до того, как он, Шершень, успеет сообщить суть дела. Так что оставался Толстый. Он, правда, выглядел чуток помедлительней Бизона с Робином, как в смысле скорости реакций и движений, так и в плане соображаловки. Но зато и человечности, если уж на то пошло, в нем было чуток больше, чем у тех двоих – точнее, она у него хоть какая-то была, ну или что-то на нее похожее. Так что выслушать бывшего товарища он, по меньшей мере, должен. В смысле, дочитать до конца его сообщение, поскольку коммуникатор, к сожалению, поддерживал только такой вид связи. Но и то хлеб, так-на.
