Андрей Круз - Я еду домой!
К чему я это? Да к тому, что если начнутся беспорядки, то как раз толпа обитателей трейлерных парков пойдёт через дорогу громить жителей Койотовой Купальни. Это как на границе чёрного гетто жить во время расовых волнений. Такую возможность как очень вероятную рассматривают обе стороны потенциального конфликта с обеих сторон дороги.
Впрочем, и здесь, в самой Юме хватает проблемных мест. Это хоть и Аризона, но далеко не Скоттсдейл[6], а приграничный пыльный городишко. Почти напротив госпиталя как раз такие кварталы расположены — смесь пустырей, огороженных территорий, где собираются по вечерам местные торговцы дурными зельями и где ждут проезжающих машин исполнительницы сеанса орального секса за двадцатку, потасканные и некрасивые. Именно этим «соседством» рулит банда «Ацтеки» из Сан-Луиса.
А ведь ещё совсем рядом граница. И если что-то начнётся, сколько человек с той стороны попытаются под шумок порешать свои проблемы? Да как бы не каждый второй. Перспектива, в общем. Причём специфика сугубо американская — у нас в стране почва под потенциальными беспорядками обычно совсем другая. Но привык, уже умею местными категориями рассуждать.
И этим рассуждениям я предавался, пока мой мотоцикл не торопясь выехал по Южной на Тридцать вторую улицу, где расположилось немалое здание «Спрэгс Спортс» — главный оружейный магазин города. Если кто-то чует неприятности, то там должно быть оживление. Но всё было как обычно. Пара человек расхаживала за сетчатым забором по стоянке с подержанными пикапами, несколько машин стояло у дверей оружейного магазина и тира, но не больше, чем обычно.
Впервые пожалел о том, что не стал получать «грин-карту», хотя возможность всегда была — не хотелось платить американские налоги, да и просто незачем было. А сейчас вполне мог бы прикупить себе что-то для самообороны. Есть такое ощущение, что это может понадобиться, но так, с рабочей визой, никто ничего не продаст. А ведь можно было и нелегальное что-то приобрести в своё время — скатайся в Неваду, например, на оружейную толкучку, да и покупай. Там половине продавцов только деньги интересны, а не твоя идентификация. Никаких проблем.
Проехав мимо, я выкрутил ручку газа, резко ускорившись, и покатил домой, наслаждаясь встречным ветром, задувающим под щиток. Заправлюсь по дороге, да и начну собирать вещички помаленьку.
21 марта, среда, вечер
Округ Юма, штат Аризона, США
Примерно до девяти вечера всё было тихо, никакого движения вокруг. Телевизор тоже никаких новостей о местных событиях не передавал, Си-эн-зн транслировала некий невнятный репортаж из Москвы, сопровождаемый кадрами, показывающими омоновские патрули на улицах, бронетехнику и военных. Затем несколько раз показали трупы, просто лежащие на асфальте. Говорили о насилии в городе, показали мэра, что-то говорившего в микрофон, но исключительно как иллюстрацию к репортажу — что сказал мэр, так и осталось за кадром. Я чуть было не кинулся вновь звонить жене, но вовремя спохватился — в Москве ещё шесть утра, спят они. Попозже их наберу.
Затем нечто неприятное пришло с улицы. Откуда-то со стороны крошечного аэропорта Уэлтона, где я учился недавно вождению самолёта, донеслись звуки стрельбы, причём с применением автоматического оружия, а затем там поднялся столб чёрного дыма, словно горел целый грузовик покрышек. Наблюдал я это уже из своего двора, куда вылетел как по тревоге. А ведь я там учился, на этом самом аэродроме. Я вытащил из кармана мобильный, нашёл в списке номеров Дейва, инструктора по лётной подготовке, и нажал клавишу вызова. Если он в курсе, то узнаю, что случилось, а если нет, то расскажу про дым и стрельбу — сойдёт за дружеское беспокойство.
Однако телефон Дейва не отвечал, а сразу переадресовывал на голосовую почту. Или выключен, или вне зоны покрытия, или следует предполагать худшее.
— Что там случилось? — спросила меня через низкий забор соседка — коротко стриженая полная женщина лет сорока, работавшая менеджером в местном «Кей-Марте»[7].
— Не знаю… — мотнул я головой. — Стрельба, потом что-то загорелось.
— Ой… — всплеснула руками соседка. — Если там разбился самолёт, то у меня будет депрессия. Я не могу даже думать об этом.
В противовес словам говорила она вполне спокойно, даже чуть равнодушно. Я заподозрил, что упоминание депрессии должно было что-то символизировать в её словах, например, степень её участия в чужом горе. Или просто привычка вроде условного рефлекса — «происшествие, депрессия, психоаналитик, чек, прозак». Или рецепт на успокоительные, на которые подсела уже половина американских домохозяек.
Она ушла в дом, но меня окликнули с другой стороны — из дома напротив вышел Том Райли, ещё один сосед. Владелец небольшой строительной компании, высокий, тощий и седой, он придерживался ковбойского стиля в одежде, почти никогда не снимая со своей стриженой головы белый «стетсон». Но здесь, в Аризоне, это вовсе не экзотика, так что никого он этим не удивлял.
А сейчас этот его образ укрепляла винтовка с рычажным затвором, словно сошедшая с экрана вестерна, которую он держал на сгибе руки. Я бросил взгляд на её ресивер из синеватой стали — на нём было выдавлено слово «Марлин» и калибр — «.44 магнум». Под револьверный патрон винтовка, для «ковбойских игр».
Первый вопрос, который Том задал, тоже был о том, что случилось на аэродроме. После того, как я сознался в незнании, он сказал, что у него свояк работает в полиции Юмы и якобы он сообщил, что в городе было несколько случаев очень странного насилия, странность которого состояла в том, что во всех случаях кто-то пытался кусаться. И зачастую с немалым успехом — покусанных было много. Я согласился, что это более чем странно — один случай ещё понятно, но несколько в один день… А заодно рассказал о своём разговоре с братом жены.
Том задумался, посоветовал мне быть осторожнее и ушёл в дом. А я посмотрел на темноту, опустившуюся на улицу, и тоже решил не маячить. Со стороны шоссе доносились разноголосые завывания полицейских и пожарных сирен: стрельба и пожар на аэродроме незамеченными не остались.
Я ещё потоптался во дворе, глядя в ту сторону, но через пару минут захлопнул за собой дверь в дом, а затем начал собирать вещи. Хотя что там собирать? Полечу без багажа, чтобы не зависеть от его перевалки во всем этом бардаке. Ноутбук, куртку со свитером, потому что в Москве ещё холодно, что-то почитать в дорогу, ну и деньги с документами. Всё в один рюкзак, и ничего больше.
Что ещё можно сделать? Спать лечь? Не усну, весь на нервах. Кофе пить до утра? Не дело, мне ещё потом лететь чуть не сутки, если все пересадки посчитать, обалдею от кофе. Вновь кинул взгляд на часы… нет, рано ещё звонить. Интернет!
