Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
Клементьев злился на Пелагею напрасно, он сам был виноват в создавшемся положении не меньше, однако всегда исповедовал формулу социалистического хозяйствования: я начальник – ты дурак! – и в своих выводах не сомневался. Старуха за последние несколько дней трижды обращалась к нему по линии ментальной связи, и каждый раз Виктор Иванович убеждался, что она не владеет ситуацией.
Придя утром во вторник на работу в Госдуму, он решил посоветоваться с другим эмиссаром, занимающим пост екатеринбургского губернатора, и протянул к нему канал вьянти [27]– «струну» тонкоматериального общения. Объемное изображение абонента возникло в дисплее выключенного компьютера, хотя могло проявиться где угодно, в том числе и перед мысленным взором эмиссара.
– Прошу прощения за беспокойство, второй, – сказал Виктор Иванович. – Возникла необходимость выслушать ваше мнение, высокочтимый Илья Абросимович.
– Снова Пелагея заставляет работать не по профилю? – добродушно улыбнулся губернатор, полный, щекастый, обманчиво простой и добрый.
– Она недооценила упорство известного нашего путешественника и ученого…
– Пашина.
– А точнее, его связь с волхвами, и мне теперь придется вмешиваться, чтобы ситуация окончательно не вышла из-под контроля. Собираюсь проинспектировать службу хха в ближайшее время и подготовку жриц к отбытию Господина в свою вотчину. Но звоню я по другому поводу. Посоветуйте, Илья Абросимович, как мне воздействовать на директора ФСБ, чтобы он прекратил суету своих людей вокруг озера. Я его почти не знаю, на уговоры он не поддается, взятки не берет, любовниц не имеет. Чем его можно взять?
– Он азартный игрок в преферанс и бридж, – снова улыбнулся Илья Абросимович. – Играет по-крупному, причем довольно часто. Выясни компанию, убери кого-нибудь из партнеров под удобным предлогом и займи его место.
– Спасибо за идею, – сразу оценил совет Клементьев. – Возможно, это оптимальный выход. В преферанс особо много не проиграешь, а вот бридж – другое дело. Пожалуй, я с ним сыграю. И еще одна проблемка, на этот раз общая: волхв Евстигней. Надо резко ограничить его возможности влиять на события возле озера, а главное – отвлечь его от руноскладывания. Кто знает, чем чревато это занятие.
– Попробуй перекосить его бинер сопротивления и повиновения в сторону последнего.
– Каким образом?
– Просчитай геосетку Хартмана и по одной из линий выведи к его дому выход симпатизирующих нам Сил, создай геопатогенную зону. Он будет вынужден тратить свою энергию на нейтрализацию зоны, это даст тебе время.
– Вы почти гений, второй.
– Я знаю, первый.
– Как ваши успехи в деле освоения человеческих пространств? Скоро отделите свою Уральскую республику от России?
– Работаем в этом направлении. Возникли сложности. Но проблема в принципе разрешима. Очень здорово помогает новый губернатор Красноярья, у него тоже возникла идея создать Сибирскую республику и отделиться. Даром, что он не один из нас. Правда, в его команде много моих людей. – Илья Абросимович рассмеялся. – Глядишь, скоро и растащим по кусочкам этот монолит – Русь.
– Хозяин будет доволен. Ну, бывайте. Жду в середине сентября в столице, будем создавать прайд воздействия на суггеренд Думы, надо провести кое-какие нужные нам дестабилизирующие законы.
– А возня Пашина вокруг озера вас не беспокоит?
– Это мелкая проблема, мы справимся.
Изображение екатеринбургского губернатора в дисплее исчезло.
Задумчиво поковырявшись в бумагах на столе, Клементьев вызвал Безыменя. Агент по спецпоручениям отозвался через минуту, и сразу стало видно, что он озабочен.
– В чем дело? – осведомился Виктор Иванович. – Что еще тебе оказалось не под силу?
– Старуха потеряла ощущение реальности, – еле слышно ответил Безымень. – Она хочет поиграть с Пашиным, как кошка с мышью, не понимая, чем рискует.
– Рискует не она – все мы.
– Да придет Тот… – закивал человечек, пряча глаза. – Еще она швыряется ниргуной и хочет разбудить Древнего, изверга Ягью, сына Чернобога и Мары [28].
Клементьев на мгновение стал страшным, похожим на дракона: лицо его почернело, глаза превратились в горящие угли, рот растянулся до ушей и наполнился двумя рядами острых зубов, волосы свились в зеленоватые чешуи. Правда, на Безыменя это не произвело особого впечатления, он уже был свидетелем метаморфоз своего хозяина.
– Разве она не понимает, что разбуженный Древний одинаково опасен и объекту воздействия и оператору?
– Я ее не спрашивал.
– Впрочем, пусть занимается, чем хочет. Возможно, Древний окажется единственным препятствием, способным остановить команду Пашина. Ты встречался с моим резидентом в его отряде?
– Да, мой господин. Они нашли вход в тоннель к храму, пришлось открывать ложный тоннель, чтобы заставить Пашина пойти в другую сторону.
– Это не ложный тоннель, это дверь в систему тоннелей, построенных еще асурами сотни тысяч лет назад, по ней тоже можно выйти к храму.
– Но это потребует времени.
– Хорошо, пусть помучаются, каким тоннелем идти навстречу своей гибели. Объясни моему человеку его задачу: надо заминировать тоннель и заставить Пашина спуститься в тоннель со всеми людьми. Остальное сделаешь ты.
– Я понял, господин.
– Так значит, говоришь, у старухи есть запасы ниргуны?
– Могу дать палец на отсечение!
– Почему не голову? – Клементьев рассмеялся, словно закаркал. – Шутка. Пальцы сечь я тебе не буду, вместо одного ты отрастишь два. Работай и жди. Через два-три дня я навещу храм.
Колеблющееся в толще стекла на столе изображение Безыменя растаяло. Виктор Иванович брезгливо сплюнул на стол, сдвинул брови, и слюна, ядовито зашипев, превратилась в струйку зеленого дыма, по форме напоминающую змею.
ОДНА ПУЛЯ ДЛЯ ДВУХ СЕРДЕЦ
После обеда решено было оставить в лагере двух женщин, Валерию и Анжелику (Владислава наотрез отказалась остаться без Ильи), и одного из мужчин – для усиления. Жребий пал на Серафима, и таким образом на озеро отправились четверо: Илья, Антон, Юрий Дмитриевич и Владислава.
После возвращения Антона и Гнедича в лагерь Валерия нашла момент поинтересоваться у Громова, что было нужно ее супругу от него. Было видно, что она волнуется и переживает, не зная, чем закончилось выяснение отношений, и Антон попал в неловкое положение, не имея возможности сказать правду. Он пообещал подполковнику, что о гибели группы поддержки не расскажет никому, чтобы не нагнетать обстановки.
