Алексей Фомичев - Пусть бог не вмешивается
Пленник судорожно забился в путах, скуля, как щенок. Мой голос звучал громовыми раскатами, леденя кровь и загоняя душу в пятки. Ужас отразился на его лице, белом как мел.
Уже не владея собой, зарычал и протянул пальцы к его горлу, собираясь оторвать голову голыми руками. В тело вынула странная мощь, распиравшая меня изнутри.
– Говори-и-и!..
И тут я впервые увидел, как человек седеет буквально на глазах. Его темные как смоль волосы за какие-то мгновения превратились в пепельно-белые, начиная от корней и заканчивая самыми кончиками. Он выл, уже не пытаясь убежать, выл, глядя в никуда ошалевшими газами.
Я отошел на шаг. Вой постепенно стих, перешел в скулеж. Изо рта потекла слюна, на губах заиграла улыбка. Он сошел с ума…
– Твою мать!..
Отвязал его и пошел к коню. Пленник сидел на месте, не вставая, то смеялся, то плакал, утирал слезы грязной рукой, глядя в недоступную мне даль. Это был уже не человек, а безумное существо. Даже убивать противно. Я плюнул и пошел прочь, кипя от ярости – маркиз скрылся безвозвратно. Где теперь его искать?
От места боя ко мне спешил герцог в сопровождении ребят.
– Маркиза нет… Пленный ничего не сказал.
Герцог посмотрел мимо меня, туда, где у дерева сидел обезумевший воин.
– Мы тоже захватили пленного и допросили. Корхан вместе с графом Костутом и полутора десятками воинов ушел. С ними была одна подвода.
«С подводой они быстро не поедут… есть шанс…»
– Он идет к границе, до нее не больше сорока верст, – добавил Владин.
– Я найду его. – Низкий рык вырвался у меня из глотки.
Герцог вздрогнул, кони испуганно отпрянули назад и тревожно запрядали ушами.
– Ты поедешь один? – спросил Андрей.
– Да.
– Может, мы с тобой?
– Не надо… возвращайтесь назад. Совсем возвращайтесь. – Я взглядом дал понять, куда надо возвращаться. – Или, думаете, один не справлюсь?
Парни стушевались, не стали спорить. А я больше не обращал ни на кого внимания, целиком поглощенный только одной заботой – догнать и убить.
В лагере герцога ждал граф Славид.
– Наконец-то. – Владин пригласил графа к столу. – От вас не было известий, и я начал беспокоиться.
– Я с сотней пришел раньше, остальные подойдут к вечеру. – Славид вертел в руках тонкий прутик. – У меня плохие вести.
– В чем дело?
– Нам стало известно, что Корхан склонил-таки степняков к вторжению в Аберен.
Владин скрипнул зубами и с силой сжал бокал в руке.
– Как вы узнали?
– Из степи… из Юджики вернулся микенский купец. Он возил на продажу седла… сам знаешь, в Микенах самые лучшие… Так вот, степняки раскупили все, причем не торгуясь. – Славид взволнованно провел рукой по волосам. – Да они особо и не скрываются. По словам купца, в поход идут два пятитысячных корпуса.
Герцог ударил кулаком по столу.
– Мы послали известие королю, но что толку. Степняки ждут сигнала от Корхана, а там…
– Но Корхан здесь.
– Где – здесь? – удивился граф.
– У Нилда… был у Нилда. А сейчас уходит к границе. Мы только что разбили его последний отряд.
– Ушел… – разочарованно протянул Славид. – Теперь вторжение неминуемо.
– За ним пошел Артур.
– Кто?
– Это он сообщил королю о Храме.
– А! Слышал… Чего он вдруг?
– Корхан приказал убить его.
– Ну и что? Преследовать, да еще в одиночку… рискованно.
Владин пожал плечами. Он не знал, какими словами пересказать увиденное им на опушке леса.
– Маркиз послал шестьдесят человек…
– Шестьдесят? Как он только убежал?
– А он и не бежал. – Владин пристально взглянул на друга. – Хочешь, покажу это место?
Граф, заинтригованный странным тоном собеседника, спросил:
– И что там?
– Там они и лежат, все шестьдесят! Трое ушли, да человек восемь мои воины добили.
Широкое малоподвижное лицо графа вытянулось.
– Он всех? Один?..
– Всех…
Перед глазами герцога встала картина вчерашней бойни: поле, усеянное трупами, искалеченные тела, кровь бьет из страшных ран, стоны и крики, звон стали. А посреди этого – ураган, сеющий смерть. Залитый чужой кровью с головы до ног, в руках черные молнии, глаза безумные, на губах пена, из груди вырывается хриплый рев, повергающий в ужас даже его, былого воина…
– Твой Артур – бог, сошедший с небес?
– Не знаю.
– Но даже бог не в силах нам помочь. Маркиз ушел, а значит, вторжение неминуемо. Скоро здесь такое начнется…
– Да. – Владин помрачнел. – У нас на границе два полка… может, дворяне выставят тысячу. И здесь будет полторы. На юге еще сражаются сторонники маркиза. Когда узнают о вторжении, сами пойдут вперед. Король в лучшем случае пришлет еще три полка, итого пять тысяч. А у одних степняков – десять. Десять против пяти!
Оба хорошо понимали, что это значит. Степняки, привлеченные богатством Храма, не отступят. И все будет, как и тридцать, сорок, сто лет назад, когда эмиры степи нападали на пограничье почти каждый год.
– Надо разместить твоих людей и готовить оборону, – нарушил молчание Владин.
– Хорошо, – вздохнул Славид. – Потом покажешь сокровища, я даже их увидеть не успел.
– Насмотришься еще. – Владин встал, – Пора на боковую…
…Пламя освещало маленькую поляну и людей, сидящих у костра. Здесь же стояли два шатра и повозка. Рядом с деревьями паслись лошади. Я наблюдал за ними из густого кустарника метрах в двадцати от поляны. Люди давно сосчитаны и опознаны. Это дружинники Корхана. Двое охраняют лагерь, еще трое сидят у костра. В шатрах отдыхают пять человек, и маркиз там. А еще двое лежат в лесу, у родника. Они пошли за водой и неосторожно наткнулись на меня. Теперь я ждал, когда оставшиеся потеряют терпение и начнут искать своих товарищей.
На лежащих у костра плоских раскаленных камнях жарились тонкие ломти мяса. Дразнящий аромат достигал края поляны, где сидел я.
Коренастый воин в кожаной безрукавке что-то сказал, его сосед встал, подхватил с земли факел и пошел в мою сторону. Зашуршала трава под сапогами. Я быстро отполз метров на десять назад, приготовил нож и замер. Воин протопал мимо, освещая себе путь факелом и ругаясь вполголоса. Он материл товарищей, вздумавших играть в прятки в такое время, и начальника, пославшего его на поиски. Я подождал, пока он не спустится ниже, чтобы не было видно с поляны, и возник за его спиной. Левая рука ударила по губам, зажимая рот, правая всадила клинок до рукоятки в ямку над ключицей.
Тело мягко опустилось в густую траву, факел отлетел в сторону. Я бегом вернулся обратно, поднял лук с земли, выровнял дыхание и взял на прицел ближнего дозорного. Сухо щелкнула тетива, воин запрокинул голову и упал, ломая тонкие ветки кустарника. Второй дозорный с криком покатился по склону, в его спине торчал обломок стрелы. Воин в безрукавке оказался опытным бойцом. Он с криком отпрыгнул в сторону, в руке словно по волшебству возник меч. Его товарищ упал на землю, пополз к повозке.
