Алекс Орлов - Территория дракона
– Ты с пистолетом? – спросила она, садясь рядом и чмокая его в щеку.
– Разумеется.
– Да-да, ты без него голый. Я помню, – улыбнулась она.
– Куда рванем?
– Райн-стрит, ресторан здоровой пищи «Арокара».
– Ты уверена, что там хорошо кормят? – усомнился Брейн, выезжая со стоянки.
– Не переживай, все давно проверено.
– Это будет незабываемая трапеза.
– Это будет незабываемый день, Томас.
– Обещаешь? – спросил он, оценивающе глядя на нее.
– Обещаю.
– Только мне маршрут не очень знаком.
– Езжай пока прямо, я буду тебе показывать.
88
«Хвоста» не было, и Брейн стал понемногу успокаиваться. Может, все еще обойдется и его ожидает немного скучный обед, а потом весьма нескучный вечер или даже ночь. В конце концов он теперь знал, как побороть ломоту в костях после жарких ласк Эрники.
Машина катила по бульвару, прекрасная Эрника чему-то улыбалась – каким-то своим мыслям.
Мимо прошли две машины – на большой скорости.
Брейн слегка дернул руль, пропуская этих торопыг. За первыми двумя сзади замаячила третья. Достаточно тяжелая – представительского класса с широкой кормой. А за ней какой-то фургон, наподобие фургонов «Скорой помощи», но только без традиционной раскраски.
Брейн вспомнил, что именно на такой Эрника приезжала на территорию их отделения, и только он хотел спросить, а не ее ли фирмы экипаж, как вдруг заметил, что у догонявшей их тяжеловатой машины стали открываться створки потолочного люка.
Все сразу стало понятно. Брейн дернул руль и крикнул:
– На пол, Эрника! Падай на пол!
И в ту же секунду полыхнул яркий огонь, в сорванную крышу ударил ветер, начав трепать вспоротые сиденья и разносить мелкий мусор. Машина шла в занос, и Брейн надеялся, что стрелки не сумеют перенастроиться, однако снова ударил огненный шквал, и последнее, что почувствовал Брейн, прежде чем потерял сознание, резкую боль от вонзавшихся в него мелких осколков.
Остатки его машины уткнулись в ограждение и остановились. Черный автомобиль с пушечной турелью тоже притормозил, чтобы дать контрольную очередь, однако из проезжавшего фургона ударил гранатомет. Взрыв подбросил бронированный автомобиль, и пущенная очередь из автоматических пушек вспорола пышную клумбу. В воздух полетели цветочные листья и черный грунт, а выскочившие из фургона трое стрелков открыли огонь из крупнокалиберного пулемета и двух армейских гранатометов.
Черный автомобиль взвыл двигателем и, дымя, постарался оторваться, но пущенные напоследок гранаты вспороли его защиту, и в нем сдетонировали боеприпасы, сделав машину похожей на безобразно раздутую консервную банку, а из выбитых окон стало вырываться трескучее пламя.
– Эрника, ты жива?! – крикнул один из стрелков, подбегая к вывалившейся из шерифской кареты девушке.
– Порядок, Пит! Отделалась царапинами и… похоже, слегка контузило… – она встряхнула головой. – Перегружайте!.. Перегружайте его скорее!..
Когда Брейна как можно бережнее переносили в фургон, он даже открыл глаза, но не совсем понимал, что происходит.
– Все будет хорошо, милый! Твои ранения легкие – просто царапины! Все будет хорошо!..
Это была Эрника, и на ее лице была кровь.
«Какая странная оранжевая кровь», – отстраненно подумал Брейн, прежде чем снова провалиться в беспамятство.
Перед ним понеслись разнообразные образы, по лицу хлестал ветер, который сменялся какими-то резкими запахами. Звучали голоса, кто-то кого-то поздравлял. Брейн слышал повторяющееся словосочетание: удачное приобретение.
«Полагаю, новые катализаторы приживутся…»
«Приживутся, вне всякого сомнения. Он в хорошей форме, хотя и не молод».
«Сколько времени займет переформация?»
«За две недели все будет закончено».
«Это просто рекордные сроки».
«Технологии цифрового переноса не стоят на месте, коллега».
«Этому можно только порадоваться».
89
Брейн открыл глаза и увидел только потолок. Какое-то время он лежал и просто смотрел, пытаясь вспомнить хоть что-то, что связало бы его сейчас со вчерашним днем, но ничего не было.
«Опять напился», – нашел он единственно понятное объяснения. Однако чтобы так напиться, требовался повод и, наверное, он у Брейна был.
В этом состоянии имелся один плюс – алкоголя в крови еще хватало, и мучительного похмелья пока не наступило, а стало быть, можно было к этому подготовиться, проглотив пару антипохмельных пилюль.
Брейн привстал и огляделся.
Это была его квартира. Он сел и опустил ноги на прохладный пол.
Никаких мыслей, полная пустота. Но должны были остаться свидетельства того, в каком состоянии он вернулся. Во-первых, пьяные не снимают носков, однако носков на нем не было.
Во-вторых, разбрасывают одежду, но и одежда была в порядке – сложена на стуле и развешена на вешалках.
Брейн осторожно поднялся на ноги, и его слегка заштормило. Он поскорее коснулся ближайшей стенки и, двигаясь вдоль нее, осторожно добрался до ванной.
Там посмотрел на себя в зеркало. Лицо как лицо: чисто выбрит, никаких отеков. Одним словом – полный порядок, только глаза какие-то шальные.
Забравшись в ванну, Брейн по такому случаю пустил воду и постоял пару минут под холодным душем. Это дало ожидаемый эффект и, растершись полотенцем, он уже чувствовал себя не таким овощем, как вначале.
Прошел на кухню, не глядя, забросил в мейдер первый попавший картридж и включил.
Потом вернулся в комнату и осмотрелся. Все так и все не так. Что именно ему не нравилось, Брейн объяснить не мог. Как будто все вещи находились на привычных местах, и все же у него складывалось впечатление, что он видит все это впервые.
– Дурдом какой-то… – прошептал Брейн и взъерошил мокрые волосы.
Мейдер сыграл сигнал готовности, и Брейн побрел на кухню. Он вывалил на одноразовую тарелку полученное блюдо, но только попытался начать есть, его едва не вывернуло.
Пришлась дышать, как учили, чтобы это состояние прошло.
– Точно нажрался вчера, – пришел к выводу Брейн. Теперь его мутило даже от самого запаха пищи.
Решив, что поесть можно и потом, когда станет лучше, Брейн стал собираться на службу. Уже перед выходом глянул на часы – половина девятого.
– И не очень поздно, учитывая обстоятельства, – похвалил он себя, заходя в лифт.
На улице стало получше, и Брейн с удовольствием вдохнул воздух полной грудью. Несколько скамеек во дворе были подновлены и сияли свежей краской, а дорожка, по которой он обычно шагал через двор, теперь была выстелена тротуарной плиткой.
