Мастер печали - Колл Джастин

Тут Аннева нагнал Кентон.

– О чем это вы?

– Фин мне не доверяет.

– Что тут удивительного? – вздернул бровь Кентон. – Он вообще мало кому доверяет, а ты у нас тип не самый надежный.

– Я? – переспросил Аннев. Кентон что, с кем-то его перепутал? – А кто предал своих друзей во время заплыва, а потом на пару с Фином устраивал нам сладкую жизнь?

– Разве я когда-нибудь говорил, что мы друзья? – равнодушно ответил Кентон. – Лично я этого не помню.

Аннев уже собирался спросить Кентона, не шутит ли он, как аватар снова заговорил:

– Полагаю, у каждого из нас имеются причины ненавидеть друг друга, но мы все равно можем быть отличной командой. Это единственное, что имеет значение.

Аннев чувствовал, что Кентон не хочет продолжать этот разговор, но так просто отпускать аватара не собирался.

– И за что ты ненавидишь меня?

Кентон смерил его беспристрастным взглядом:

– Помнишь, когда я заработал этот шрам?

Аннев помнил.

– Три года назад. До того, как к нам пришел Титус и начались Испытания суда.

А еще в этот год он крепко сдружился с Терином, а Маюн начала обращать на него внимание.

– Точно. Я как раз начал брать уроки у мастера Дюварека. Я и еще кое-кто.

– Да-да, – подхватил Аннев, – помню, я тогда чуть с ума от зависти не сошел.

– Ты завидовал?

– Конечно. Дюварек ведь был моим кумиром. Его чаще всех отправляли на задания, он столько всего повидал и путешествовал по таким местам, которые мне и во сне не снились. А еще ему всегда сопутствовала удача.

– Это уже не так.

– И правда, – признался Аннев, осознав, что сморозил глупость. – Но если мы доставим его в Шаенбалу вместе с жезлом, получится, что задание он все равно выполнил.

– Возможно, – сказал Кентон. – Я и не знал, что тебе нравится Дюварек. Его мало кто любит: он слишком много пьет и слишком скрытен. Но Академия неспроста посылает его за артефактами чаще остальных. Сражается он получше Эдры, просто не кричит об этом на каждом углу и ненавидит учить шалопаев. Поэтому его и назначили тренером для знающих дев.

Причин сомневаться в его словах Аннев не видел.

– Вообще-то, репутация у него испортилась только после…

– После моего шрама?

Аннев кивнул, а Кентон с негодованием продолжил:

– Дюварек всегда был очень внимательным и ответственным. И шрам я получил вовсе не на тренировке.

– Но ведь это случилось во время урока?

– По-моему, я уже об этом сказал.

– Так объясни толком, что произошло?

Кентон свирепо глянул на него и процедил:

– Это никого, кроме меня, не касается. – Он тряхнул головой. – К тому же я говорил о другом. Так вот: Дюварек тогда согласился давать уроки двум ученикам. Старейший Винзор выбрал меня, а госпожа Кьяра – Маюн.

– Маюн? – Аннев на долгий миг потерял дар речи. – Но я… она мне этого не говорила.

– Неудивительно, – ледяным тоном произнес Кентон. – Полагаю, она и обо мне никогда не говорила.

Потрясенный Аннев лишь помотал головой.

– Так я и думал. Она ходила на уроки только полгода, а потом… перестала.

– И не возвращалась?

– Нет. Ушла сразу после того, как мое лицо украсил шрам.

Аннев машинально подсчитал кое-что в уме и сообразил, что их отношения с Маюн начали стремительно развиваться как раз после этого несчастливого события. Он почувствовал, как нутро свело судорогой, а смотреть в глаза Кентону стало почему-то совершенно невыносимо.

– Так вы тогда… – начал он, пытаясь облечь мысль в слова. – То есть она…

– Она – нет. – Голос Кентона перешел в едва уловимый шепот. – Но я – до сих пор.

Некоторое время они ехали молча, сосредоточенно глядя вперед, на прыгающий луч фонаря.

– Ты думаешь, она перестала с тобой тренироваться из-за твоего шрама.

– Из-за него, – угрюмо пробормотал Кентон. – Она скривилась от отвращения, когда его увидела. Наверное, с тех пор она даже ни разу на меня не взглянула.

Анневу стало еще хуже. То, в чем он с таким упорством отказывался себе признаваться, было правдой. Если Маюн отвернулась от Кентона из-за какого-то шрама, он сам на что смеет надеяться, с одной-то рукой?

«Она не должна узнать, – твердил он про себя. – Другого выхода нет. Она ни за что не должна об этом узнать».

– Ну и что? Вам было всего четырнадцать, – снова заговорил Аннев, когда эмоции утихли. – И занимались вы вместе всего с полгода. Неужели за это время вы успели сблизиться?

Не дождавшись ответа, он все-таки осмелился поднять глаза и посмотреть на аватара.

Кентон пробуравил его тяжелым взглядом:

– Ты знал, что знающие жены используют специальные травы, чтобы не забеременеть?

Аннев отшатнулся, инстинктивно натянув поводья. Лошадь остановилась.

– Как я уже сказал, – прошептал Кентон, – у каждого из нас есть причины ненавидеть друг друга.

И, пришпорив коня, поскакал за Фином.

Глава 54

Они остановились у городских стен, по сенью кривого шишковатого дуба, одиноко стоящего в зарослях папоротника. До восточных ворот отсюда было менее полусотни ярдов. По знаку Аннева все трое спешились и, привязав лошадей, принялись вооружаться.

Пока Кентон крепил на спине перевязь с мечом тачи, Аннев, стараясь не глядеть в его сторону, обвязал вокруг талии ремень, на котором с одной стороны висел меч, с другой – топор. Фин же вооружился до зубов: на предплечьях – металлические наручи со спрятанными внутри метательными ножами; на поясе – смотанная кольцами гаррота и два каких-то мешочка; за спиной – два трехфутовых пернача. Довершали экипировку шипованные налокотники и кожаные перчатки.

– Я думал, мы делаем ставку на незаметность?

Фин привязал к поясу фонарик с фениксом.

– Да я каждый день тренируюсь. Могу во что угодно вырядиться – и меня все равно никто не заметит.

В это Анневу верилось с трудом, однако он решил оставить свои мысли при себе. Напряжения в их команде и без того хватало.

– Ладно. Только фонарь потом вернуть не забудь.

– Верну, – пообещал Фин и похлопал ладонью по деревянному цилиндру. – А если под твоим умелым руководством мы облажаемся – я принесу его Тосану, и, считай, половина титула у меня в кармане.

– Здорово придумано, – ответил Аннев.

Как же ему хотелось придушить этого самодовольного придурка!

«Они оба меня ненавидят… Хотя я их тоже недолюбливаю, чего уж там».

Он покачал головой: то, что они умудрились добраться до Банока и не поубивать друг друга, – это уже чудо. Остается лишь надеяться, что он до конца сумеет удержать команду и они выполнят это задание.

Аннев с Фином направились к Кентону, который уже стоял у стены и, прищурившись, осматривал каменные блоки.

– В чем дело? – с беспокойством спросил Аннев.

– Тут камни на полдюйма выпирают, – с презрением заметил аватар. – И это называется защитная стена?

Фин задрал голову:

– Да это же настоящая лестница. У нас в Академии тренировочные стенки и то посложнее будут.

Однако Аннев нервничал. Он прислушался – на эту сторону праздничный шум почти не долетал, – потом вытер о штаны взмокшие от пота ладони и вцепился пальцами в выступающие камни. Боковым зрением он успел увидеть, что аватары сделали то же самое. Без лишних слов они сунули носки мягких кожаных сапог в зазоры между блоками и начали карабкаться.

Чтобы добраться до верха, Анневу потребовалось меньше минуты. Бесшумно, словно тень, он спрыгнул на короткий парапет и, присев на корточки, замер рядом с едва различимым во тьме Кентоном. Через пару секунд к ним присоединился Фин. Аватар хвастался не зря: несмотря на внушительный арсенал, двигался он совершенно бесшумно. Все трое медленно выпрямились и устремили взгляд на раскинувшийся под ними город.

Банок предстал перед ними в виде бескрайнего нагромождения покатых крыш. Если в Шаенбалу улицы располагались в виде концентрических окружностей, которые строго по центру пересекали две дороги, то в Баноке ни о какой четкости не могло идти речи. Дюжины и дюжины улочек и переулков – одни такие широкие, что вполне могли сойти за магистрали, другие настолько узенькие, что сверху казались тоненькими полосочками, – пересекались друг с другом под разными углами, образуя какой-то невероятный лабиринт.