Борис Сапожников - Наука побеждать
— Португалия — союзник Британии, — настаивал капитан Антоненко, — а значит, наш враг и потому, мы имеем полное право перейти её границу
— Отнюдь, — покачал головой я. — Конечно, французы такое право имеют, а вот мы, нет.
— Отчего же? — удивился Антоненко.
— Суворов прав, — поддержал меня майор Губанов. — Нас сюда направили в помощь королю Жозефу Бонапарту для того, чтобы изгнать британцев из Испании. Так значилось в официальной просьбе Наполеона Бонапарта к нашему Государю. Уэлсли из Испании ушёл, так что служба наша окончена.
— Это чистая формальность, — отмахнулся подполковник Версензе. — Мы должны продолжить поход и изгнать британцев с Пиренейского полуострова.
— Для чего это нам? — спросил у него майор Губанов.
— Это выполнение союзнического долга перед Францией, — высказал своё мнение полковник Браун. — Вы забываете об этом, господин Губанов.
— На самом деле, — усмехнулся майор Губанов, — это называется таскать каштаны из огня чужими руками.
— Я хоть и в первом поколении русский, — заметил полковник Браун, — однако язык, ставший мне родным с детства, я знаю отлично. Но всё равно, спасибо за урок.
— Суть от этого не меняется, — ничуть не задетый неприкрытым ехидством полковника, сказал Губанов. — Мы вот уже почти год воюем за чужие интересы по всей Европе.
— Уж не вы ли, майор, распространяете подобные слухи среди солдат, а, майор? — поинтересовался у него подполковник Версензе.
— Ваше счастье, подполковник, — ледяным тоном произнёс Губанов, — что вы были ранены в битве. — Версензе получил пулю в правое предплечье, однако командовать своим батальоном не перестал и сражался весь бой, не смотря на рану. — Иначе я бы вызвал вас за такие слова, при всех, не смотря ни на какую войну.
— Успокойтесь, майор, — осадил его полковник Браун, — и вы, подполковник, аккуратней со словами. Оскорблять друг друга офицера моего полка не должны ни при каких обстоятельствах. И вообще, какой пример вы показываете нашей молодёжи?
Молодёжь, представленная двумя портупей-прапорщиками, Роговцевым и Турчаниновым, первый из которых было весьма условной молодёжью, сидела в палатке тише воды, и оба, похоже, были не рады тому, что на них обратили внимание. Не освоившийся ещё в офицерском звании Роговцев, вообще, стеснялся появляться в собрании и то и дело оговаривался, обращаясь к другим офицерам «вашбродь», из-за чего стеснялся ещё больше. Наверное, такова участь всех унтеров недворянского происхождения, попавших в офицеры.
Но что бы мы не говорили в собраниях, а армия, спустя трое суток отдыха, направилась к Альмейде. Продолжился наш марш по жаре, вслед за отступающей британской армией. В Альмейде Уэлсли не задержался, продолжив отступать на запад. По армии ходили слухи о большой эскадре, движущейся к Опорто. Британцы покидали Пиренейский полуостров, но Жозеф Бонапарт не собирался отпускать его, испанский король жаждал крови.
— Полевого сражения больше не будет, — решительно заявил капитан Острожанин. — Нет у британцев сил для этого.
— Верно, — согласился с ним майор Губанов, — Уэлсли не станет подставлять солдат под наши пушки.
— Значит, будет штурм, — сделал вывод я. — Осадой дела не решить.
— Подойдёт эскадра, и британцы нам только платочками помашут, — поддержал меня штабс-капитан Зенцов.
— Значит, господа, — сказал полковник Браун, — надо сделать так, чтобы британцы не успели сесть на корабли.
Воплощать в жизнь его слова нам пришлось спустя две недели, когда армия подошла к Опорто. Устраивать правильную осаду, с минами и траншеями, не стали. Утром следующего дня, как подошли к стенам города, по ним ударила тяжёлая артиллерия, выбивая каменную крошку, а сапёры принялись готовить штурмовые трапы.
— По плану, предложенному маршалом Журданом, — сообщил нам полковник Браун, — атака будет по трём направлениям. По восточной стене, куда бьют осадные орудия, ударят французские и испанские полки под командованием генерала Ги, как только пушки проделают в ней брешь. По северной, мы, русские полки, пойдём на эскаладу, по трапам, которые делают сейчас сапёры. Ну, а в главные ворота британцам постучат солдаты дивизионного генерала Газана.
— Выходит, ворота — это направление главного удара, — резюмировал подполковник Версензе, — а наши манёвры так, для отвода глаз. За просто так солдат положим.
— Не за просто так! — хлопнул кулаком по столу полковник Браун. — Здесь война и мы штурмуем вражескую крепость! Мы пойдём на стены. Там враг будет ждать нас, однако сил оборонять все три направления у них не хватит.
— Вы считаете, господин полковник, — предположил Губанов, — что стены британцы будут оборонять не столь рьяно, как ворота и брешь?
— Именно, — кивнул наш командир. — Ведь нам придётся под огнём подниматься на стены по штурмовым трапам, а после прорваться на стрелковую галерею и выбить оттуда врага. Это куда сложней, нежели атаковать город через брешь или ворота.
— Выбить ворота будет очень сложно, — сказал я. — Орудия со стен Опорто не дадут нашим пушкам стрелять по воротам прямой наводкой, а выбивать их топорами или тараном, долго и людей при этом можно потерять сотни.
— Господа, — вошедший в офицерскую палатку штабс-капитан Зенцов сиял как новенький червонец, его так и распирало от желания сообщить некую новость, — у нас, похоже, образуется ещё одно направления удара. И оно грозит стать главным.
— Расскажите же толком, что такое, штабс-капитан, — усмехнулся полковник Браун.
— Я тут прогуливался по лагерю, — заявил Зенцов, садясь на стул, — и заметил преинтереснейших субъектов, направляющихся к южной стене.
— И кто же они? — поддержал его игру полковник.
— Солдаты в тяжёлых кирасах и шлемах, ну чистые рыцари из романов Вальтера Скотта, — с гордостью сообщил Зенцов, — вот только в руках вместо двуручных мечей кирки. У других — на плечах габионы. Вот какие дела.
— Минёры, — сказал Браун, — значит, будет и подкоп и мина. На южной стене.
— Атака по четырём направлениям, — протянул майор Губанов. — Жозефу Бонапарту нужна скорая победа любой ценой.
— Большой кровью, — добавил я.
— Это ведь тактика вашего великого однофамильца, — полковник не стал, на сей раз, проходиться по поводу моего мифического родства с князем Италийским. — Быстрый штурм великой кровью. Как под Измаилом, к примеру. Вот вам завтра и вести своих гренадер в первых рядах. Ваш батальон, Губанов, как вы догадались, пойдёт в авангарде полка, а наш полк, в авангарде всей армии.
— В таком случае, я хотел бы оставить стрелков моей роты внизу, — предложил я. — Они со своими штуцерами более всего пригодятся там, нежели наверху.
— Всю лёгкую пехоту, — ответил полковник Браун, — оставим внизу до последнего. Будут прикрывать огнём штурмующих, а после того как мы закрепимся, поддержат штыками. Резерв в бою всегда нужен.
— Славная траншея, — сказал Ефимов, сверкая белой полоской над верхней губой. — Отличный отсюда вид открывается на вражьи стены.
Дело в том, что после боя в усадьбе Бычий след, гордость поручика Ефимова, шикарные усы слиплись из-за пороховой гари в некое подобие мочала. А при попытке привести их в порядок, он лишился большей их части, так что пришлось сбрить усы под корень. Таким вот образом на загорелом лице его и образовалась белая полоска.
— Цели выбирать тщательно, — наставлял поручик своих солдат, — бить между зубцов. Кто попадёт в спину своему, пристрелю на месте. Ясно?
— Так точно! — хором ответили солдаты.
— Готовьтесь, гренадеры, — говорил я своим солдатам, косящимся на лежащий у их ног штурмовой трап. — Сейчас всё надо будет делать бегом. И только так. Кто замешкается, получит пулю или штык в живот. А оно нам надо? Я иду первым, подпоручик Кмит, в середине строя, портупей-прапорщик Роговцев, замыкающим. Мушкеты зарядить, штыки примкнуть. Когда побежим к стене, трап держать на плечах, головы опустить, это хоть немного защитит от пуль.
Замечу, этому меня научил майор Губанов, прочитавший мне длинную лекцию на тему как выжить во время штурма и сберечь при этом солдат.
— Ну что, штабс-капитан, — подошёл ко мне полковник Браун, обходящий позиции перед атакой, — готовы твои орлы?
— Готовы, — ответил я. — Ждём сигнала.
— Скоро будет тебе сигнал, — сказал полковник и направился дальше, к трапу, по которому будет атаковать рота Зенцова.
Браун успел обойти все позиции полка, прежде чем в тылу забили барабаны, им ответили полковые, затем батальонные и подхватили ротные.
— Вперёд! — закричал я. — Вперёд! Бегом, бегом, бегом!
— Шевелись! — подхватили унтера. — Слышали, штабс-капитана! Бегом!
Гренадеры подхватили трап и, пригибая головы, побежали к стене. Стрелки попрыгали в вырытые для них траншеи, оттуда теперь торчали верхушки их киверов и стволы штуцеров. В нас полетели пули, пока ещё врезающиеся в землю, выбивая фонтанчики пыли. Но вот первые свинцовые шарики стали попадать в трап и кивера моих гренадер. Они дёргали головами, будто мух отгоняли, и это выглядело бы даже смешно, если бы одна пуля не угодила в кивер мне. Голову откинуло назад, позвонки затрещали, я едва удержался на ногах. Вскоре захлопали выстрелы штуцеров, стрелки открыли ответный огонь. Со стены упали несколько красномундирников — били наши стрелки метко.
