Сергей Дорош - Темная сторона Луны
Старший архангел дошел как раз до благодарности Богу за истребление мятежников и приказал продемонстрировать народу тело. И я не выдержал, вышел из Тени прямо перед крестоносцами и заявил:
– Не трудитесь, сеньоры, я уже здесь.
Вот теперь Воинство Небесное поверило в невероятное. В этот момент Аркадия запустила вверх огненный шар и закричала:
– Лежать всем, кто жить хочет!
Ктото ее послушался, другие бросились врассыпную с площади. Это тоже было предусмотрено. Наши воины заняли позиции так, чтобы толпа не увлекла их с собой. Несколько сотен лучников, прятавшиеся среди горожан, сбросили серые плащи и дали залп по лестнице. Ангелы и архангелы расправили крылья, поднимаясь в воздух. Сидевшие на крышах лучники ударили в них. Славяне и викинги наконец смогли сомкнуть щиты и двинулись на крестоносцев единой массой.
Старший архангел улететь не успел. Прямо позади него вдруг появился дарклинг с двуручным мечом и одним взмахом отсек крылья.
– Помнишь меня? – прошипел он.
Архангел дернулся к своему мечу, но удар предводителя дарклингов располовинил его вдоль пояса.
– Ко мне, дети мои! – закричал прерывающий нить в чернозолотой маске, и тут же в рядах крестоносцев замелькали черные плащи. Я, Хансер, Гюрза – мы шли на острие атаки наемных убийц. Уже потом я узнал, что последние четыре месяца были для них кошмаром. Облавы, потом темницы. Их брали живыми, не считая жертв. Их перевербовывали, пытали. Остались лишь самые стойкие – те, кто не ждал от врага пощады, не хотел его милостей. Они знали себе цену, верили, и их час настал. Они были хороши в рукопашной, владели неплохим набором магических трюков. Опять же потом, вспоминая этот безумный бой, анализируя его, я пришел к выводу: без дарклингов бы мы справились, но остались бы нас считаные сотни.
Один архангел взмыл высоко в небо. Человек в черном плаще рядом со мной исчез. Появился он в воздухе, вывалившись из Тени улетающему прочь вестнику прямо на спину. Сверкнул кинжал – и два тела понеслись к земле. Убийца не успел вновь уйти в Тени, разбился. Остальных, пытавшихся сбежать за подмогой, расстреливали лучники. И всетаки когото упустили. Но это мы поняли потом. А в тот момент по ступеням дворца, вгрызаясь в боевые порядки Воинства Небесного, шли два клина. На острие одного был Хансер. Я прикрывал его справа, Гюрза слева, а позади валили дарклинги, прорываясь к своему отцу, который сейчас рубился на самом верху. Видимо, стар был этот плутонец, потому как Хансер времен до падения нашего домена не годился ему и в подметки.
Второй клин возглавлял Вильгельм, за ним шли его сыновья и лучники Зеленого домена. Дрались они, держа в одной руке меч, а в другой лук. То и дело ктонибудь выпускал клинок и встречал стрелой налетавшего сверху крылатого. А за нашими спинами катился плотный строй славян и викингов, сметая всех на своем пути. Архангелы вырывали бойцов из их рядов. Пал могучий Олаф, вокруг его тела кельты, бывшие низшие Синего домена, устроили настоящую засеку. Страшные клейморы скрестились с архангельскими фламбергами, строй распался. Смерть царила вокруг, страшное кровавое безумие.
Предводителя дарклингов прижали к дворцовой колонне. Он еще отбивался, но силы его таяли. Все атаковавшие его были не простыми ангелами, а архангелами. Как бы силен и стар ни был плутонец, в одиночку он не отбился бы. Хансер и Гюрза вдруг отступили и исчезли, оставив на острие атаки меня. Они не сговаривались, но получилось это у них весьма слаженно.
К счастью, сквозь ряды ангелов мы еще не прошли, так что я справился. А наверху удары фламбергов становились все сильнее и точнее, но меч дарклинга уже дрожал в уставших руках, все натужнее становились блоки, грубее и слабее. После очередного удара, который архангел нанес, поднявшись в воздух и обрушившись сверху, убийца в чернозолотой маске упал на колено. Второй замах – и меч, ставший уже неподъемной тяжестью, не может подняться для парирования. Но волнистое лезвие падает в перекрестье сабель появившегося Хансера. Мой друг присел, сделал подсечку. Архангел не удержался, упал, и его встретил удар сабли.
Второй изогнутый клинок ударил за спину, чуть коснулся острием шеи второго врага – и из пореза ударил фонтан крови. Третий противник взлетел и рухнул на Хансера. Вернее, попытался: над ним в тени колонны материализовалась Гюрза. Вес ее тела сбил полет крылатого, бросил его на мраморные ступени, с которых он уже не поднялся.
– Зачем вы меня спасаете, я же ваш враг? – прохрипел дарклинг.
– Сейчас – соратник, – бросил Хансер, отбиваясь от наседавших архангелов. – Я соратников не бросаю.
Я оказался плохой заменой Хансеру. Наше продвижение замедлилось. Первым вверху оказался Вильгельм.
О, как хороши некоторые планы, скажем, в тихой избушке, на совете, когда все прорабатывается с чувством, с толком, с расстановкой. Почему же, черт возьми, в жизни получается ну совсем не похоже? И почему те редкие исключения, когда все проходит, как намечено, никогда не случаются с нами? Мы думали захватить ворота в Эдем до того, как поднимутся казармы тамплиеров. Не вышло – и мы лишились такого веского аргумента, как Бьярни. Я знал, что многие тяготятся порядками Воинства Небесного, ждал, что горожане поддержат нас. Худобедно, но и то хлеб. И опять промах – они бросились врассыпную. Мы собирались отгородиться воротами от остального города, но ктото из стражников, хоть и не успел поднять тревогу, умудрился вывести из строя механизм. А без него ворочать эти стальные плиты – только магией. Магия же привлечет внимание. И все же мы рвались вперед. Цельто не просто победить, а с наименьшими потерями. Иначе кем потом будем Зеленый замок отвоевывать?
И вот еще одна неожиданность, к которой мы уж точно не были готовы. От захваченных нами ворот в Эдем приближался отряд. О судьбе тех двух десятков, которые остались охранять единственный проход, можно было и не спрашивать. Под знаменем Лазурного домена на нас надвигалось около двух тысяч бойцов. Впереди – четверо, в широкополых шляпах с перьями, в руках у каждого по два палаша, а на шикарных одеждах – герб Касталенде. И единственные, кто мог преградить им дорогу, – отряд Руи. Они остановились друг против друга, меряя противника взглядами. Дядя Санчо, тот, что был нашим первым учителем фехтования. Трое кузенов. Позади строя тяжелой пехоты маячили повелевающие стихиями – не меньше семи человек.
Руи опустил клинки. Одно дело сражаться против лазурных, которые принадлежат к другим семьям. Но родня, те, с кем играл в детстве, постигал нелегкую науку меча…
– Руис, чертов шалопай! – заорал дядюшка совсем как в детстве. – Ты что здесь творишь, паршивец?!
Нет, ну точно как в старые времена, словно он поймал нас с братом на какойнибудь проказе. Сейчас начнет распинаться про честь одной из самых древних семей.
– Для тебя что, честь семьи Касталенде, одной из самых древних, хочу напомнить, – пустой звук? Ты хочешь своего отца раньше времени в могилу загнать!
– Не надо так кричать, дядя, я уже взрослый, – тихо ответил Руи.
– Взрослыйто взрослый, а ума ни капли не нажил. Тебя специально отлучили, чтобы ты вдали от суеты домена подумал, стоит ли поднимать руку на своих, раскаялся в грехе и принес покаяние. А что я вижу? Тебе уже мало просто идти против лазурных. Ты уже готов драться с родственниками! Позор!
– Дядя, я…
– Молчи и отойди в сторону. Мы расправимся с мятежниками, а потом займемся тобой. И от твоего поведения зависит твоя участь. Пойми, Руи, ты дорог мне не меньше, чем любой из моих сыновей, – проникновенно сказал дядя Санчо. – Но я просто не смогу за тебя заступиться, если ты будешь продолжать в том же духе. Я все могу понять, но даже темные не поднимают руки на родственников.
Руи попятился под этим напором. Привычка повиноваться старшим еще не выветрилась из него за четыре месяца. Вбиваласьто она годами… И, чувствуя его слабину, подались назад его воины, а низшие Лазурного домена, наоборот, надвинулись стеной. Им тоже было нелегко. В противоположные лагеря сейчас попали бывшие друзья, даже родственники. И те и другие из поколения в поколение служили под началом маркизов Касталенде. Отцы тех и других умирали с кличем «Сентилья» на устах. И что теперь?.. Дядя Санчо был опытным старым лисом. Он прекрасно понимал настрой своих низших. Слабым всегда сочувствуют, а воины Руиса сейчас оказались в меньшинстве. Надо довести либо своих до мысли, что перед ними – грязные предатели, либо арбалетчиков Руи до осознания недостойности их дела. Потому он не спешил, вел долгие разговоры, выжидал, когда время было всего дороже. Спешка могла все погубить.
На плечо Руи легла изящная ладонь. Мой брат затравленно обернулся и встретился глазами с Аркадией. Он открыл рот, чтобы чтото сказать, но тонкий пальчик коснулся его губ.
