Иар Эльтеррус - Отзвуки серебряного ветра. Мы - были! Призыв
– Мы ведь на небесах... – продолжала шептать девушка. – Разве внизу есть такая доброта, такая радость? Там же только боль и ненависть... А здесь их нет, просто нет, я слышу это, так явно слышу...
– Нет, свет моей жизни, ты жива, – снова нежно поцеловал ее Кер. – Тебя спасли в последнюю минуту, ты уже умирала. А здесь происходят чудеса. Я их видел!
– Как я могу быть жива? – изумленно распахнулись глаза Касры. – Они же меня термизам скормили, у меня же и этого не было... Такие раны не заживают, ты же воин, ты знаешь...
Она положила руку себе на грудь, и эльф едва сдержался, чтобы не рвануться вниз – убивать зверей, сотворивших такой ужас с его любимой, его единственным светом в окошке. Только воспоминание, что все они мертвы, и наказывать больше некого, помогло прийти в себя. Надо побыстрее отвести девочку к братьям и сестрам, их любовь и доброта помогут убедить ее, что она жива.
Эти любовь и доброта уже не так потрясали Кера, как в первые два-три дня, он постепенно начал привыкать, хоть и не переставал постоянно благодарить небеса за то, что оказался среди аарн. А их Командор... Эльф вздрогнул – уничтожить самого Вульхаса? Это же не слабее нужно быть... Но как страшно он платит, Керу уже успели рассказать об этом, да и видел он, как все вокруг скорчились от капли той боли, что прорвалась от Мастера. Эльф и сам постепенно привыкал называть мага именно так – Мастером с большой буквы. А ведь тоже колдун...
– И кто это у нас тут умер, а? – раздался веселый, скрипучий голос. – Такая здоровая, красивая, умная девочка. Такая живая, а говорит, что умерла. Ай-яй-яй...
Кер оглянулся и улыбнулся Тра-Лгаа, повисшей на стене возле них. Арахна умиленно пощелкивала жвалами, глядя на Касру. Эльф знал, что именно она убирала из памяти его девочки самые страшные воспоминания, боль и безнадежность. Убирала, пока Касра еще спала, нельзя было дать ей проснуться со всем этим ужасом – результатом стало бы безумие. И жаль, что нельзя убрать все – слишком эта проклятая боль въелась в девушку, настолько въелась, что стала частью ее существа, а трогать основы личности никогда не решался ни один Целитель Душ. Кер уже немного привык к внешности арахнов, хотя и до сих пор вздрагивал, когда кто-нибудь из гигантских пауков проносился над ним по потолку. Он только немного беспокоился, как воспримет их Касра.
Но девушка не испугалась – она не ощутила угрозы от этого безмерно красивого, сине-желто-алого существа, покрытого нежной шерсткой. Она просто протянула руку и погладила Тра-Лгаа по этой шерстке. Арахна в ответ дотронулась до ее щеки суставчатой лапой.
– Ты такая красивая... – тихо сказала Касра, изумленно рассматривая невероятное существо.
– Ты тоже, – заскрипела смехом арахна. – Но ай-яй-яй! Ты на небесах, но живая. И мы тебя любим.
– Как я могу быть живой?! – вскрикнула девушка, отступив на шаг, в ее глазах горело недоумение.
– А вот и жива, – прищелкнула жвалами Тра-Лгаа. – У нас многих в эту комнату мертвыми приносили. Но всех оживляли!
Арахна повернулась к двери и позвала:
– Ана, маленькая, поди сюда, моя хорошая!
В круглом проеме появилась совсем юная девочка, Касра не дала бы ей больше семидесяти-восьмидесяти лет. Огромные, в половину лица глазищи были синими-синими. Из них на эльфийку поплыла такая тихая нежность, что Касра застыла на месте, любуясь милым ребенком. Девочка настолько понравилась ей, что она даже поймала себя на стыдных мыслях и желаниях, от которых отчаянно покраснела и постаралась задвинуть эту грязь куда подальше. И в тот же момент поняла, что действительно жива! У мертвой не могло появиться никаких желаний такого плана, на небесах нет физической любви! Девочка не менее отчаянно покраснела и смущенно посмотрела на Касру.
Эльфийка поняла, что гнусное желание не осталось незамеченным для малышки, и как же ей стало стыдно... Так стыдно, как не бывало еще никогда в жизни. А все вокруг почему-то тихо посмеивались, и от них на Касру поплыло чувство тепла, покоя и поддержки. Стыд сжался в комочек и растворился, ее никто не осуждал, и это поразило девушку. Ведь греховное, неестественное, постыдное желание слышали все, это Касра откуда-то знала четко. Не понимала, откуда знает, но знала. Так что, здесь все такие, как она сама? Все слышат чужие чувства? О благие небеса... А где это – «здесь»? Если она не умерла, то где она? Кто эти существа?
– Вот, посмотри, какой нашу Аночку сюда принесли... – привлек внимание девушки скрипучий голос Тра-Лгаа.
На стене напротив вдруг появились живые картинки, совсем как в хрустальном шаре какого-то мага. Касра увидела похожую комнату сперва пустой, а потом в нее ворвались несколько эльфов с двумя тележками, на которых лежали две женщины. Старуха и эта девочка. Сотни рваных ран уродовали юное тело, лицо выглядело черным и страшным. Мертвым. Девочка была мертва, это эльфийка поняла сразу и испуганно вскрикнула, зажав рот ладонью. Но как же это? Вот ведь она, рядом, жива, стоит и улыбается ей, Касре. А на стене было видно, как мертвое тело положили в яму с розовой слизью. Точно такую, как и та, в которой очнулась она сама недавно. И как на глазах зарастали раны после этого. И как спустя какое-то время девочка, которую, как она слышала, звали Аной, оказалась жива и здорова. Перепугана до смерти, но жива и здорова.
Значит, в этих ямах происходит исцеление? Значит, и она сама жива? Все это показалось настолько невероятным, непонятным, что Касра даже не заметила, что тихонько плачет, уткнувшись Керу в грудь. Арахна дала всем сигнал не трогать бедняжку – пусть выплачется, пусть перестанет бояться. Ей еще столько всего предстояло узнать и понять...
Кер ласково поглаживал плачущую девушку по голове и счастливо улыбался – она с ним, он теперь никому и никогда не отдаст свою любимую девочку, никому не позволит ее обидеть, сделать ей больно. А Касра все никак не могла успокоиться, и никогда еще ей не плакалось так сладко. Никогда она не чувствовала себя такой защищенной, атмосфера в этом странном месте была такой доброй, дружелюбной и ласковой, что эльфийка почти физически ощущала как последние капли страха исчезают, тают, как снег утром. Где бы она ни находилась, ни ей, ни Керу здесь не желают зла, их любят и рады видеть.
– Кер, дружище! – донесся до слуха девушки мужской голос, и она подняла голову, утирая слезы.
Рядом с ними стоял огромный седой воин и по-дружески улыбался. Ее любимый хлопнул незнакомца по плечу и рассмеялся. Касра так давно не слышала его искреннего смеха! Впрочем, столь открыто Кер и не смеялся раньше. Только криво ухмылялся. А от его обычного злобного оскала Касре и самой иногда становилось не по себе.
– Что, Рен? – отозвался Кер, продолжая прижимать к себе все еще всхлипывающую девушку.
– Вас обоих Мастер видеть хочет.
– Он уже вышел? – эльф встревожено посмотрел на дварх-майора, судьба Командора стала ему за эти дни далеко не безразлична.
– Да, с полдня назад, – в глазах Рена Кер видел живой интерес, десантник с восхищением смотрел на Касру, он никогда еще не видел настолько прекрасных женщин. – Тина там под дверьми почти пять суток просидела, не отходила, ждала. А то бы он сразу что-то делать кинулся. Совсем ведь себя не жалеет, следить, что за дитем малым, нужно! Тине едва удалось его поспать загнать, все рвался вниз, проверить как там.
– Не понимаю я... – с тоской в голосе сказал эльф. – Не понимаю... Как маг может быть таким? Они же все и всегда только о себе думают, я на них насмотрелся. А этот...
– А этот, – вмешалась в их разговор Тра-Лгаа, – этот не такой. Ты думаешь, мы не поражаемся ему, брат мой? Еще и как поражаемся. Все же на нем одном держится. И если, не дай Сплетающий Паутину, кому плохо становится, так ведь первым на помощь бросается. Он же больше тысячи лет притворялся бесполым, скрывал от нас как ему больно, плохо, тоскливо, одиноко, никто даже не пытался к нему близко подойти, издали любили и преклонялись. А он мучился в одиночестве и ни один из нас ничего не подозревал! Если бы не Тина, так бы ничего и не узнали...
Кер снова вспомнил, как все вокруг попадали на пол, крича от боли. От малой частички боли Мастера попадали. Даже его самого, хотя эльф еще не проходил Посвящения, пробило. Кер вздрогнул от этого воспоминания и попытался представить, каково пришлось Командору, что тот испытывал сам. Страшновато получалось... Если бы какой-нибудь маг пошел на такую боль ради власти, ничего удивительного не было бы, ради власти колдуны еще и не на то шли. Но этот... Этот пошел на такое ради других, чтобы помочь тем, кому плохо и больно.
Эльф замер на месте, вдруг поняв одну истину – его верность отныне навсегда принадлежит этому человеку, и высокородный в тридцатом поколении отпустил любимую, встал на одно колено, поднял над головой вынутый из ножен меч и принес клятву Тридцати Слов. Он клялся перед лицом небес и знал, что его клятву слышат. Рен отошел в сторону и отсалютовал эльфу одним из собственных мечей, мгновенно оказавшимся в его руке. Дварх-майор понял, что тот клянется не простой клятвой, но не удивился, успев уже немного узнать и понять это существо древней расы, живущее только во имя любви и чести. Понять и начать уважать. Рен почему-то был уверен, что настанет день, и Кер станет одним из коршунов.
